Лилия Роджер - Инферняня [litres]

Я успела только произнести:

– Мистер Грыыхоруу! – как в мой локоть вцепился охранник в синей форме и сказал:

– Мисс, думаю, вам лучше покинуть гостиницу.

Ах, все вокруг только и указывают, что мне лучше сделать!

Я сказала совершенно спокойно:

– Отпустите меня. Я пришла к своим друзьям, и вы не имеете права меня выгонять!

Нет, все же от телевизора есть польза – хотя бы когда он показывает детективы и сериалы про адвокатов.

– Да, – сказал Грыыхоруу, – она пришла ко мне.

Охранник не нашелся что ответить. Потому что видели бы вы, как выглядел Грыыхоруу! Он был дама под два метра ростом и не меньше метра в окружности талии. И все это было облачено в шелка немыслимо роскошной расцветки и в, должно быть, чудовищно тяжелые золотые цепочки, серьги, перстни и браслеты.

Тут же подскочил служащий (поди, перепрыгнул через стойку, как козлик) и торопливо и почтительно залепетал:

– Извините ради бога. – Он оттеснил охранника. – Мы не знали, что это ваша гостья. Она, видите ли, сказала, – тут он бросил на меня злой взгляд, – что пришла к мистеру…

– Я просто перепутала фамилии, – выпалила я.

– Бывает, – любезно сказал служащий, а в мою сторону заметил совсем тихо: – Хотя я бы не сказал, что имена «мистер Олимпус» и «миссис Баттерфляй» можно перепутать.

И он удалился, схватив охранника за рукав и утянув его за собой.

Сколько же платит за номер Грыыхоруу и сколько дает на чай, если они проглотили такую ложь?

– Проводить тебя в лифт? – спросил Грыыхоруу, размахивая руками и гремя золотом. (Он рассказывал, что жестикулирование – особенность землян. Я понимаю. Если бы желе начало жестикулировать, то во все стороны полетели бы кисельные капли, и скоро от желе ничего бы не осталось. Вот он и старается как можно больше походить на землянина. Хотя похож скорее на ветряную мельницу. Но зачем мне его разочаровывать, сообщая об этом?)

И вот мы едем в лифте. В котором я намекала Петеру пожелать очутиться. И где мы очутились благодаря Грыыхоруу. Или это Петер так сделал, что обстоятельства так сложились?

Петер строил сам себе рожицы в зеркало. А Грыыхоруу, явно стремясь эти зеркала разбить вдребезги неожиданно и резко взлетающими и описывающими немыслимые дуги длинными руками, говорил:

– Я шел на курсы. Актерского мастерства. Я уже два месяца туда хожу – по понедельникам и средам. И мои жесты становятся все выразительнее.

Последнюю фразу он произнес не очень уверенно, как бы ожидая одобрения.

– Да, – сказала я. – Они в самом деле очень выразительные!

Грыыхоруу улыбнулся во всю пасть и потом стал ждать, что скажу о своих намерениях я. Если, конечно, захочу. Инопланетяне крайне деликатны и никогда не задают личных вопросов. Не то что некоторые соседи – агенты – бывшие учащиеся колледжей.

– А я иду к одному… – Не «человеку» же. Врать Грыыхоруу не могу. Говорю: – В пентхаус.

Грыыхоруу кивнул раз десять – да так, что его подбородок должен был отпечатать на груди синяки. Потом сказал:

– Тогда я могу оставить тебя? Не хочу опаздывать.

– Да. Спасибо за помощь. – Я протянула руку для пожатия и сразу пожалела об этом: он стал трясти ее так, будто хотел оторвать.

Наконец он отпустил меня, остановил лифт на каком-то этаже и, как резиновый, протиснулся между дверей прежде, чем они успели открыться, – туфли задержались в щели, пока двери не разъехались, и Грыыхоруу сказал уже из коридора:

– Ходил бы босиком, но обожаю фирменные туфли.

– Понимаю, – сказала я.

Я их тоже обожаю. Но хожу в основном в кроссовках. Во-первых, удобно, особенно когда надо бегать и прыгать следом за детишками, а во-вторых… Хм, теперь уже нет «во-вторых», потому что завтра я возьму пачку денег из холодильника и пойду в самый дорогой бутик!

В роскошном широком коридоре верхнего этажа никого не было. Я подошла к номеру с золотой короной и золотой табличкой «королевский пентхаус» и громко и решительно постучала, в стиле «Я шериф и знаю, это ты ограбил поезд прошлым утром. И я намерен получить вознаграждение за твою голову и забрать золото, которое ты украл у добрых граждан и у банка».

Хотя я, совсем наоборот, собиралась вернуть ему… ох, почти двадцать тысяч долларов! Но, несмотря на мои столь прекрасные намерения, дверь никто не открыл.

Я оглянулась и, так как в коридоре никого не было, украдкой пнула в дверь ногой. Черт, так можно и краску с кроссовок сбить. Хотя я же все равно завтра собиралась обновить свой обувной парк. Я пнула еще, и посильнее.

Приложила ухо к двери. Тишина. Еще бы. Эти пентхаусы такие большие, как дворцы. И вряд ли от двери услышишь, как где-нибудь на другом конце апартаментов человек тихонько дышит и не хочет мне открывать.

Вот досада! Как же его оттуда выковырять? А, вспомнила. Я еще раз постучала, теперь уже вежливо, и сказала, как говорят в кино:

– Обслуживание номеров.

Но, боюсь, он не поверит, что горничная сначала проверяет дверь на прочность ногами.

Может, надо было просто сказать ему правду?

– Мистер Олимпус, это Алисия Кроуль, я привезла вашего сына.

В это время из лифта выходил мужчина средних лет, в лососевом галстуке. Он сказал:

– Напрасно стучите, мадам, мистер Олимпус ужинает на балконе в здешнем ресторане. Я только что оттуда.

– Спасибо, – сказала я обрадованно. Уж в ресторане-то он от меня никуда не спрячется. Разве что залезет под стол. – А где это?

– Двенадцатый этаж, – ответил мужчина, подходя. – Так это его сын? Простите, я слышал, что вы говорили в дверь.

– Да, – ответила я кратко и пошла к лифту.

Нажала кнопку. Петер уже не показывал зеркалу язык, а вертел в руках золотой с большим розовым камнем зажим для галстука.

– Петер! – сказала я. Ну как же объяснить этому несмышленышу, что все вещи кому-то принадлежат и нельзя забирать себе все, что ни попадется на глаза! К сожалению, нельзя.

Мы вышли из лифта и оказались прямо в ресторане. Пролагая самую краткую траекторию среди стаи столиков, я направилась к распахнутым дверям, ведущим на балкон.

Едва ступив на него, я увидела мистера Олимпуса. Он сидел чуть в отдалении, за столиком у самых перил, и что-то читал в ноутбуке. Одновременно он бормотал себе под нос, отчего гладкие каштановые усы его двигались вверх-вниз.

Петер тоже его увидел. Зажим исчез из его ладошек и вдруг из ниоткуда упал на клавиатуру компьютера мистера Олимпуса. Тот вздрогнул, поднял на нас глаза и нахмурился. Потом произвел какое-то неуловимое движение над салфеткой, как будто крошки смахнул. И пока я делала два шага в его сторону, он наклонился, достал из стоящего рядом портфеля какие-то сандалии и переобулся в них – все это в одно мгновенье.

Предчувствуя подвох, я бросилась к пройдохе Гермесу со всех ног, но он уже встал прямо на стол, ноутбук зажал под мышкой – в другой руке болтались ботинки, схваченные за шнурки, – и в следующее мгновенье легко оттолкнулся от тарелок и взлетел в воздух. На сандалиях его трепыхались белые крылышки.