Лилия Роджер - Инферняня [litres]

– Эта идиотка целый час пересказывала мне последнюю серию «Пилигримов любви», представляешь? Дурацкий сериал! Сплошные небылицы: у человека до девяноста лет не было детей – и вдруг сразу трое!

Ответила я, помню: «Накопилось, наверное».

– Темы интересные, – сказал старик и спросил меня: – Вот ты что любишь?

– Брюссельскую, конечно, – сказала я. – Такие малюсенькие кочанчики! Когда я ее ем, мне кажется, что я Гулливер и приготовили ее лилипуты!

– Да, прелесть, – сказал старик, но не мне, а почему-то Томасу.

А тот снова громко захлюпал супом. Тоже мне, образованный человек! Это он еще будет меня учить! Я, по крайней мере, ем суп, не воспроизводя звуков засорившегося умывальника!

– Фу, – сказал старик, – неаппетитное сравнение.

– Хорошо, что ты не произнесла его вслух, – сказала Вивиан в мою сторону.

– Она сравнила Томаса с умывальником, – любезно сообщил старик.

– Потому что он хлюпал, – попыталась оправдаться я.

– Ничего, Томас, – сказал старик. – Кошкам, например, твое хлюпанье нравится. Они сразу задумались, а не пора ли перекусить.

В этот миг из кухни снова пришла Нэнси, с большой фарфоровой кастрюлей. (Похоже, Нэнси и без сверхспособностей угадывает чужие мысли.) Кошки, завидев кастрюлю, стали подбираться к мискам. Но не толпой и не суетясь, а вполне себе с достоинством.

Нэнси начала раскладывать поварешкой кашу по мискам, и несколько кошек мелодично мяукнули, словно одобряя ее действия.

– Ну вот, – сказал старик, со звяканьем положив ложку в пустую тарелку, – теперь до ужина дожить можно.

– Суп замечательный, Нэнс. Спасибо, – сказал Томас и, встав из-за стола, стал собирать посуду.

– Что ты, я сама, – отозвалась Нэнси.

– Пустяки, – сказал Томас и с полным подносом отправился на кухню.

А я почувствовала усталость, мне было тепло, уютно, и так захотелось прикорнуть на мягком диванчике, укрывшись вон тем клетчатым пледом…

– Пожалуйста, – сказал мне старик. – Отдыхай.

– Спасибо, я ничего, – я покосилась на вернувшегося из кухни Томаса.

Если я засну, он предпочтет оставить меня здесь, а не тащить на Олимп, который он почему-то считает опасным.

– И правильно сделает, – ответил старик на мои мысли.

Я уже отчаялась настроить их на какой-нибудь бессодержательный лад. Да и сил на это не было.

– Но я обещаю тебя разбудить, – сказал старик.

Томас посмотрел на него и вздохнул, сказал мне:

– Хорошо. Я не поеду без тебя.

Я перебралась на диван и, уже засыпая, услышала, как старик сказал:

– Есть комнаты для гостей, выбирай любую.

Наверное, Вивиан тоже захотела отдохнуть. Томас-то, похоже, железный.

Мне снились улитки, они кружком стояли около меня, я пела, а они хором подпевали и в такт качали рогатыми головами туда-сюда.

Песня была совершенно мне незнакомая, и как я ее пела, не пойму. Позже, после пробуждения, я вспомнила лишь две фразы: «Завиток ракушки, рожки на макушке…»

Потом одна улитка приблизилась ко мне и громко заурчала и даже замурчала. Я проснулась. Перед лицом моим была пушистая серая морда, и усы щекотали мой нос. Я отодвинулась и села. Дымчатая серая голубоглазая кошка сидела на ручке дивана и смотрела на меня как-то вопросительно, мол: «Ты чего тут разлеглась?»

– А где все? – спросила я у кошки, но она, разумеется, не ответила.

Стол был накрыт по-королевски – все блестело, переливалось в свете десятков свечей. Посуда чиста, стулья на местах, еды и не видно – кажется, ужина еще не было. Значит, все еще здесь и никуда не умчались без меня. Но где – здесь?

За окнами начинало темнеть. Было так тихо, будто я во всем замке одна. Кошки не производили много шума – они в основном дрыхли себе по углам, стульям и креслам. Та серая, что меня разбудила, устраивалась на моем месте.

Я протерла глаза и отправилась на поиски людей.

Если тут так тихо, то все в саду! Как же я сразу не догадалась. Они нагуливают аппетит и ведут беседы с улитками. Может, спрашивают у них дорогу на Олимп?

Хотя, судя по рассказам Алана, они могли бы знать эту дорогу в единственном случае: если ее обочины заросли салатом и капустой.

Снаружи стало прохладно. Прямо от невысокого деревянного крыльца вела прямая, как линейка, дорожка. Вокруг росли стриженые кусты и деревья.

И здесь – никого: ни людей, ни хваленых улиток. Кричать «алло», «ку-ку» или тому подобную нелепицу мне как-то не хотелось: не в лесу же я, в конце концов.

Поэтому я просто пошла по дорожке, надеясь, что она ведет куда надо. То есть куда мне надо.

А вывела она меня к другой дорожке, пересекавшей эту поперек. Кусты здесь были выше меня и совершенно не просвечивали. Зато ряды их вместе с дорожкой куда-то поворачивали, вдруг пересекались еще одной дорожкой или расходились в три стороны.

Кажется, я оказалась в лабиринте. Ладно, вернусь в дом и подожду всех там. Только вот где дом-то? Солнце скрылось, было почти темно. И куда оно скрылось? Где закат? Где запад? Где он был, когда я вышла из замка?

Похоже, вон над теми кустами небо светлее, чем везде. Значит, там садится солнце. А когда я вышла, я смотрела… Под ноги я смотрела! Боялась наступить на говорливую улитку!

Так. Спокойно. Если все время поворачивать направо, то выйдешь – куда? Направо. А мне куда надо? Ну хоть куда-нибудь!

– Эй! – раздался издалека голос Томаса.

Он тоже заблудился! Они все пошли гулять и заблудились!

– Томас! – закричала я. – Я здесь!

– Подними голову! – сказал Томас, и я поняла, что голос доносится откуда-то сверху.

Ой. Не слишком далеко, но очень высоко на фоне сумеречного неба виднелась верхушка белокаменной башни, в окнах ее сиял свет. И из окна мне махал рукой Томас.

– Иди сюда, там внизу дверь! – сообщил он.

Отлично. Я пошла, ориентируясь на башню. Но к ней дорожка не вела. А повела куда-то левее башни и потом вообще повернула от башни прочь.

– Поверни на следующем повороте направо! – крикнул Томас.

Ага. Пара десятков метров и направо.

– Да нет! Раньше! – надрывался Томас.

Раньше. Ладно, обойду с этой стороны. Здесь ближе. Ой. Здесь тупик. Так. Назад. Да что же он молчит! Я подняла голову. В окне никого не было. Надеюсь, он пошел меня спасать!

Так, тут лучше налево, наверное. Снова поглядела на башню: Томас стоял к окну спиной, и ветерок доносил его голос – Томас спокойно себе беседовал с кем-то, в то время как я совсем заблудилась! На глаза мои навернулись слезы. Я как бедная Красная Шапочка во французском лесу! А вдруг тут водятся волки?!

И в этот ужасный миг раздумий о моей бедной судьбе что-то ткнулось мне в спину. Наверное, пасть волка. Почему пасть? Потому что столкновение с моей спиной сказалось на его дикции. Я обернулась, дрожа, и уточнила:

– Что? – И тут же дико-предико обрадовалась! Передо мной была улитка – это ее рожки стукнулись мне в спину!