Виктор Косенков - Гость внутри [litres]

Беляев перечитал написанное, усмехнулся, сложил салфетки в пепельницу и запалил. Мягкая бумага вспыхнула, взвилась шматками легкого пепла. Осела в пепельнице уже чем-то противно-серым.

«Рожденный ползать летать не может, – тускло промелькнуло в тяжелой голове. – К тому же все эти ручейки, журчание, солнце – это смерть. Ничего романтического».

Наутро не было ничего, кроме похмелья. Память постаралась и стерла все без остатка. А может быть, сам Алексей помог ей в этом деле…

Дядя Дима. Ангола. Много лет назад

– Дядя Дима, а когда мы отсюда уберемся? А? Солнечные лучи прыскают переливчатым спектральным красным, преломляясь в микроскопических гранях какого-то камушка. Мы лежим, уткнувшись носом в песок, вжавшись в него, каждой порой ощущая, как полирует наши затянутые в хаки спины жаркое солнце.

– Дядя Дима, а когда мы отсюда уберемся? А? Так в туалет хочется, сил нет. Мне б по-малому…

– Под себя.

– Как же под себя-то? – Валька начинает поднимать голову.

– Лежи! Лежи, сука! – рычу я.

Тот на полуслове падает лицом вниз. Дурак. Песка наглотается. Точно. Начал отплевываться.

– Не дергайся! Всех загубишь!

Полно, есть ли кого губить? Повернуться бы, посмотреть, кто еще остался. Да нельзя… Чернозадые пристреляли эту дюну чуть ли не по сантиметровой сетке. И угораздило же меня приволочь всю группу сюда. Но приволок так приволок, теперь лежи и не дергайся.

– Дядя Дима…

– Ночью, ночью! Мать твою, ночью! Если ты еще раз дернешься, я тебя сам шлепну. Делай все под себя или терпи. Влипли мы…

Мы действительно влипли. Потому что позади было два дня топания по пескам и периодических стычек с унитовскими патрулями, потом саванна и снова патрули, а потом мы нарвались по-крупному и нас прижали на подступах к Матади. Наших почти не осталось, потому что они привыкли драться. Местные быстро сообразили, что к чему, и, побросав автоматы, теперь валялись на земле. Вместе со мной. Из тех, на кого можно было хоть сколько-нибудь надеяться, были только Иван, Аркаша и Виталик. Ну, и еще Валька, предмет гражданский по сути и не приспособленный ни к чему, кроме каких-то там компьютеров. И этот предмет надо было доставить в целости и сохранности в Матади. Он был ничем не виноват, этот не от мира сего парнишка, но мне страшно хотелось взять его за горло и душить.

– Дядя Дима…

Душить. Я сжал зубы так, что в глазах потемнело.

– Дядя Дима… Дядя Дима…

Темнота перед глазами не желала рассеиваться. Кто-то осторожно шлепал меня по лицу.

– Дядя Дима, очнитесь…

– Очнулся… – хотел сказать я, но вышло какое-то хрипение и бульканье. Пересохшее горло отказывалось пропускать какие-либо иные звуки.

Тут же мне на лицо полилась теплая вода. Валька поливал меня из фляжки. Идиот. Чистая вода в Анголе существует совсем не для этого.

– Все, все… – Я замахал руками, стараясь перехватить флягу. Потоки воды иссякли.

– Дядя Дима. Уже ночь. Вы сказали, что ночью мы двинем… А? – Валька говорил шепотом.

Видимо, я схлопотал что-то вроде теплового удара, и теперь прийти в сознание было не легко. Вокруг было темно, и только вдалеке, где-то за горизонтом, тлели угли заката.

– Где остальные? – спросил я невидимого в темноте Вальку.

– Не знаю, дядя Дима. – Я живо представил себе, как он пожимает щуплыми плечами. – Как стемнело, негры разбежались. А наши как лежали, так и лежат… Наверное. Не видно ж ни черта. Я возле вас как лежал…

Он говорил что-то еще, но это было уже не важно.

– Иван… – позвал я. – Аркадий…

Тишина.

– Виталик?..

Тишина. Только что-то шебуршится в темноте. Не то ящерица, не то змея. Осыпается с дюны песок.

– Сколько времени прошло с тех пор, как село солнце?

– Да не много, наверное, минут тридцать, – недоуменно ответил Валя.

– Виталик?..

– Вы куда, дядя Дима?

Валька полз за мной и все спрашивал, спрашивал, а мне хотелось, чтобы он заткнулся. Заткнулся и не мешал.

Первым я обнаружил Аркадия. У него была борода, потому опознать его было просто. Потом попался труп какого-то парня, опознать который я не смог. Видимо, кто-то из черномазых.

Я ползал по песку сопровождаемый скулящим программистом, разбирающимся в каких-то, мать их, умных военных системах, и находил трупы, трупы, трупы… Одни только трупы в темноте.

– Валя, – оборвал я скулеж. – После того как я вырубился, еще стреляли?

– Стреляли, – подтвердил он. – Стреляли, как раз перед закатом. Как взбесились, сволочи…

– Понятно. – Я поднялся. – Вставай. Уходить надо.

– Да куда ж уходить? Темень…

– Вставай!

Я вытащил компас, светящаяся стрелка упруго качнулась, находя север.

– Вот так и пойдем.

– А нельзя как-нибудь?..

– Нельзя.

Мне очень хотелось его задушить.

Идти по ночной пустыне глупо. Почти самоубийство. Правда, оставаться на месте было бы еще большей глупостью. Черномазые, те, которые «другие», которые отличаются от условно «своих» только по каким-то уникальным идеологическим идентификаторам, обязательно пошлют призовую команду за трупами. На джипах с прожекторами. Почти наверняка не станут ждать утра. Они в этих песках родились.

Куда ни кинь, всюду клин.

Программист сопел сзади. Ему было тяжело. Ему было холодно. Песок натирал ему ноги. Но он шел. И молчал.

Потому что иначе я бы его убил.

– А помнишь, когда мы были еще в учебке, ты назвал меня «лопухом», а я тебе за это в сапоги гвоздей насыпал? – спросил Ваня, шагая рядом.

– Так это был ты? – удивился я, стараясь не сводить глаз с компасной стрелки. Только на север, на север…

– А кто ж… Как ты прыгал! Круче ты только матерился. – Ваня усмехнулся.

Я не выдержал и посмотрел на него: когда Ваня улыбается, на его щеках образуются ямочки. Девчонки от него млели. Что черные, что белые, что желтые.

Ямочки остались… Только сверху по ним сползала черная струйка крови. Из развороченного пулей лба. Я быстро отвернулся.

На север, на север.

– А еще, помнишь, там, под Березней, где мы прыгали на позиции этого, как там?.. Условного противника. Нас пилот, зараза, в болота закинул. Ошибся, говорит, извините, ребята. Я еще схлопотал за нецензурщину. Всю группу тогда накрыли из-за меня. Помнишь?

Я сцепил зубы. На север.

Ваня, он всегда такой. Любит поговорить.

А сзади сопит программист. Тяжело ему.

– Впрочем, хорошо, что накрыли. Потому как это уже был не захват, а спасение утопающих. Ты еще отдал приказ стрелять, а потом плюнул и в эфир выдал: «Вытаскивайте, ребята, по уши в говне». Помнишь?

– А у нас в части ворота сперли, – вклинился в разговор Виталик. – Большие такие, со звездой. Железные. Кому они понадобились, черт его знает, но сперли. Причем кругом тайга, деревья небеса подпирают. Граница на замке, как полагается, а ворота уперли. Всех нарушителей медведи да местные узкоглазые, то ли китайцы, то ли чукчи, хрен разберет. Поначалу чуть дело не завели… А знаете, как выкрутились?