Дмитрий Данилов - На пороге [сборник litres]

– Почему не хотеть выполнять солдат приказ?

– Я не понимать приказ, – ответил Чёрный, машинально подлаживая грамматику ответа под вопрос.

Глаза офицера стали ещё уже.

– Русский собака! – выругался он с такой комичной раздражённой интонацией, что Чёрный не сумел бы обидеться, даже если бы захотел. – Черепаха яйцо [23] «Черепашье яйцо» – китайское оскорбление, приблизительно эквивалентное русскому «сучий сын». ! – продолжил китаец непонятно. – Почему не учить китайский?

Несмотря на грозный тон офицера, для Чёрного он был сейчас не главной проблемой. Дело в том, что на улице было чертовски холодно. И хотя поверх рубашки на нём оказалось накинуто какое-то рваньё, когда-то бывшее курткой, Чёрный буквально чувствовал, как холод кристалликами врастает ему под кожу, вгрызается в тело. Он энергично пританцовывал и растирал руками плечи, по-видимому раздражая китайца ещё больше.

– Из-извините, как только согреюсь, сразу займусь – учить китайский, – стуча зубами, ответил Чёрный.

Не уловив сарказма, офицер кивнул почти удовлетворённо. Чёрный почувствовал облегчение. Солдат, всё это время державший винтовку, что-то сказал на своём. Офицер поднял подбородок, будто вспомнив нечто важное и скомандовал:

– Быстро показать документы!

Чёрный на всякий случай пошарил по карманам, рассчитывая на какое-нибудь чудо. Но в них не нашлось ровным счётом ничего, кроме нескольких монет.

– Я их дома оставил, могу быстро принести, – предложил он, пытаясь изобразить улыбку на замороженном лице. И чтобы сменить тему, вежливо поинтересовался: – А вы давно здесь служите? Вам нравится у нас?

Офицер разом вытянулся, развернул плечи, сощурился ещё больше, так что непонятно было, как ему удаётся хоть что-то видеть:

– Молчать! Почему не иметь документы? Где есть тебя регистрация – в комендатуре получать документы? Житель провинция должны иметь временный документ! Без документа – арестовать!

Челюсть у Чёрного дрожала так, что ответ ему удался только с третьей попытки:

– Д-дома лежит, извините!..

Офицер одарил его взглядом, полным презрения, расстегнул прямоугольную «кобуру» на боку, извлёк из неё пластиковый мобильник и набрал номер. Разговор на китайском занял секунд десять. После этого ничего не понимающий Чёрный трясся на холоде ещё с четверть часа. Все его вопросы были встречены с одинаково высокомерным выражением на лице и оставлены без ответа. Наконец подъехал китайского бренда белый фургон с синими иероглифами на боку. Чёрный так замёрз, что сам рванулся к машине, когда выскочивший солдат открыл хвостовые дверцы. Внутри пахло перегаром и рвотой. В соответствующей луже на полу фургона валялся мужичонка в спецовке и кроличьей, с пролысинами, шапке. Чёрный зажал нос, но по меньшей мере здесь было заметно теплее, чем на улице.

Двери клацнули замком. Почти сразу фургон стартовал с места, заставив Чёрного вцепиться в лавку. По пути он попытался растолкать пьяного. Но тот только промычал что-то на смутно-матерном, перевернулся на другой бок, представив на обозрение распухшую до блеска красную скулу, и вновь погрузился в сон. Чёрный не особо возражал. Остаток дороги он притопывал ногами, приседал, даже поотжимался немного от пластиковой скамьи и в конце концов почти согрелся.

Дежурный в участке оказался русским. Лицо его можно было почти без натяжки назвать добродушным. Оно было бы почти приятным, если бы не бегающие глаза и некоторая животная туповатость. Он представилсяИван Савельичем, спросил имя, год рождения и адрес, род занятий, всё записал в компьютер, старательно нажимая клавиши одними указательными пальцами. Остерегаясь указывать настоящую фамилию, Чёрный назвался первой пришедшей в голову – Косыгиным.

– Ну, а че без документов-то, Саша? – спросил дежурный, наваливаясь грузным туловищем на столешницу.

Чёрный решил рискнуть и задал вопрос:

– А что происходит вообще? Почему китайцы в городе командуют?

Глаза у Ивана Савельевича испуганно округлились, он отшатнулся. С минуту он изучал Чёрного, затем посмотрел на закрытую дверь и произнёс грозно:

– Ты головой не бился, Саша?! Как маленький прямо, блин! – Затем снова бросил взгляд на дверь, покачал головой и другим, приглушённым тоном добавил: – Умным, что ли, хочешь быть? Под расстрел пойти за терроризм? Не мне эти вопросы задавать надо, а тем, кто наверху. Так надо, значит, – ещё один косой взгляд на дверь, и уже громче: – Сам знаешь, что нам повезло! Мудрое управление. Прямой дорогой к процветанию. Вся Северная Азия довольна. Все жители. А про документы – не ври! Не забывал ты их дома! Нету тебя в компьютере, значит, регистрацию у Переходного правительства ты не проходил! – Он перешёл на крик в конце, и, по-видимому, это его утомило. Он вынул бумажный платок, обтёр пот с широкого лба, вздохнул, затем продолжил, почти извиняясь: – В общем, пока тебя на тридцать суток общего режима, за нарушение правил регистрации.

– А потом? – поинтересовался Чёрный, параллельно размышляя над речью дежурного, чтобы понять, что же всё-таки случилось в стране.

– До выяснения, – нахмурился Иван Савельевич, затем снова проверил взглядом дверь. – Ты уж извини, Саша – работа такая. А что делать? Семью же надо кормить. Хоть китайцы, хоть чёрт с рогами. А я всю жизнь в МВД проработал, больше ниче делать не умею… Всё, иди. Веди себя хорошо, они это любят.

Явившийся по нажатию кнопки конвойный тоже был русским, но разговаривать категорически отказался.

– Ну вас всех! С каждым болтать силов не хватит, – было всё, что Чёрному удалось выжать из этого рослого детины в русской полицейской форме только с китайскими нашивками и иероглифами на рукавах.

Чёрный ожидал, что его препроводят в камеру, где он сможет по крайней мере предаться размышлениям, но ошибся. На улице ждал крытый грузовик защитного цвета. Внутри уже сидели несколько русских и двое солдат-китайцев с винтовками наготове. Эти двое резкими возгласами и красноречивыми движениями оружия пресекали всякие попытки общения арестантов между собой.

Один из русских – худощавый паренёк младше Чёрного – всю дорогу всхлипывал, растирая по лицу сопли рукавом и без того замызганной куртки. Сосед справа надсадно кашлял, время от времени сплёвывая кровь прямо на пол кузова. Чёрный каждый раз морщил нос и отворачивался, задерживая дыхание, но отодвинуться было некуда. Китайцы сидели молча, как статуи. Молодые парни, они, вероятно, ещё полны были желания быть идеальными солдатами и изо всех сил старались выглядеть таковыми рядом с этими белыми варварами.

У Чёрного, который снова начинал замерзать, несколько раз мелькала мысль – нырнуть в водоворот отчуждённости. Но воспоминания о предыдущих неудачных опытах и какая-то непонятного толка внутренняя усталость его удерживали. Он колебался. Кроме того, ему не давало покоя естественное любопытство. Он ощущал потребность разобраться в том, что случилось в городе, и подозревал, что, получив ответ, он приблизится к разгадке более сложной загадки, а именно происходящего с ним самим.