Рошани Чокши - Серебряные змеи [litres]

– Они предпочитают держать свои находки при себе, выставлять их в своих музеях, – сказал Гипнос, закатывая глаза. – Но даже они польстились на утерянные сокровища Падшего Дома.

Наблюдая за процессией Зимнего Конклава, Энрике почувствовал, как у него скрутило живот. Орден считал себя хранителем западной цивилизации, но на самом деле в их руках была сосредоточена гораздо более страшная сила: они создавали историю. Они присваивали чужое, и мир сразу же об этом забывал. А Энрике им помогал.

Ева принялась дергать свой серебряный кулон с балериной.

– Они захотят увидеть вас всех сегодня вечером… великие охотники за сокровищами, которые нашли тайное логово Падшего Дома.

– Я не хочу их видеть, – машинально ответил Энрике.

– Да ладно тебе, – сказал Гипнос. – Я тоже не в восторге от их присутствия, но они могут оказаться нам полезны.

– Боюсь, что ни у кого из нас нет выбора, – сказала Ева, прежде чем остановиться и оглядеть зал. – А где мадемуазель Лайла?

Только тогда Энрике заметил, что он больше не держит ее за руку. Обернувшись, он увидел лишь ледяную арку Спящего Чертога. Лайла исчезла.

– Куда же она пошла? – спросил Энрике, поворачиваясь к Зофье.

Но взгляд Зофьи был прикован к приближающимся саням. Энрике посмотрел на Руслана и Дельфину, но они уже отошли, чтобы поприветствовать Другие Дома.

– А где Северин? – спросил Энрике.

Ева пожала плечами.

– Последний раз я видела его час назад. Он наблюдал за транспортировкой сокровищ с левиафана. Их нужно внести в каталог и подготовить к полуночному аукциону Зимнего Конклава.

– Где они хранят все эти предметы? – спросил Энрике.

– Кажется, в библиотеке.

– Уже почти три часа дня, – сказала Зофья.

Ева пристально посмотрела на нее.

– Ну и что?

– Левиафан пробудет здесь всего час. Его механизм не рассчитан на большее.

– Я не думаю, что у него есть выбор, когда речь идет о Сотворенных металлических веревках, – сказала Ева.

– Давида приковали ко льду? – спросила Зофья, повысив голос.

– Давида? – со смехом переспросила Ева. – Мы бы уже давно привязали эту штуку к земле, если бы у мастеров не ушло так много времени на изготовление веревок.

Зофья нахмурилась.

– Извините нас, – резко сказал Энрике.

Он вытолкнул Зофью из толпы, а затем отвел их подальше от Евы и процессии Ордена.

– Вот почему надо давать имена механическим монстрам, – пробормотал Энрике, уводя ее вглубь атриума.

– Почему мы уходим? – спросила Зофья.

– Во-первых, мы должны найти Северина в библиотеке. И во-вторых, я бы не хотел, чтобы ты подожгла Еву.

– Я бы не стала впустую тратить зажигательную подвеску, – мрачно сказала Зофья.

Пока они шли к библиотеке, Энрике успел увернуться от нескольких распорядителей и мастеров Творения, дремлющих ледяных медведей и трех хрустальных лебедей, чьи прозрачные перья переливались серебром. В атриуме был воздвигнут большой подиум для Полночного Аукциона. Слуги разных Домов, прибывшие заранее, суетились вокруг, разнося подносы с бокалами, в которых плескалось охлажденное ледяное вино. Когда-то это зрелище привело бы Энрике в восторг, но теперь ему было все равно. Он отказывался верить, что все, что они видели – Безруких женщин, муз с их пустыми взглядами и сломанными предметами, – было напрасно. Он отказывался верить, что Лайле оставалось жить всего несколько дней. И он отказывался верить, что у Северина не было запасного плана.

В полумраке библиотеки мерцали статуи муз. Плиты ледяных столов выстроились в длинный ряд, заполнив пустое пространство коридора. На них лежали груды сокровищ, каждое из которых было помечено аккуратными белыми этикетками, чтобы ведущий аукциона мог их прочесть. Энрике уже собирался остановиться и рассмотреть все эти предметы, которые историческое общество считало давно утраченными, но в этот момент он увидел Северина.

Среди всех этих сокровищ он выглядел как герой из мифа, и Энрике в очередной раз напомнил себе, какими обманчивыми бывают мифы. Когда ему было семь лет, он думал, что видел водяного. Этот человек вскарабкался на вершину утеса и смотрел на океан. На нем не было рубашки, а на шее висели нитки жемчуга. Пальцы незнакомца украшали бесчисленные кольца, карманы его брюк обвисли под тяжестью камней, а из петель на поясе свисали сотни шелковых шарфов. В то время Энрике сидел на лодке вместе со своей семьей, празднуя день рождения матери. Он показал на человека пальцем и крикнул:

– Морской король!

По его мнению, человек, нагруженный сокровищами, мог быть только морским королем. Но его семья видела все в ином свете. Его отец запаниковал и начал кричать мужчине, чтобы тот остановился… Его мать перекрестилась, прижимая к себе маленького Энрике, чтобы он не смотрел на утес. Он вырывался из ее рук, отчаянно желая увидеть морского короля, но услышал лишь плеск воды и отчаянный крик отца. Только через несколько недель Энрике понял, что этот человек утопился. Он слышал городские пересуды: вся семья этого человека погибла во время недавнего тайфуна. В то время Энрике не понимал, как человек, обладающий такими сокровищами, может быть настолько несчастен, чтобы выбрать смерть. Он вспомнил об этом сейчас, когда смотрел на Северина, сидящего в комнате, полной сокровищ, с пустыми глазами.

Все это время Энрике подозревал, что Северин хочет превратить Божественную Лирику в оружие мести и нанести последний сокрушительный удар по Падшему Дому, но он выглядел таким же потрясенным, как Лайла, словно его жизнь подошла к концу. Это не укладывалось у Энрике в голове.

Не говоря ни слова, Северин указал на тяжелый том, лежавший на столе рядом с ним.

– Иди и посмотри, – прохрипел он.

Энрике осторожно приблизился к столу, и Зофья последовала за ним. Как он и предполагал, на книге остались следы позолоты, и она, несомненно, была обтянута кожей животного. Это был довольно большой том, и на переплете виднелись намеки на пряжки, как будто внутри этой книги что-то хранилось. На поверхности была вырезана отметина… это изображение сразу привлекло его внимание, и он никак не мог вспомнить, где видел его раньше. Внутри книга оказалась абсолютно пустой, если не считать углублений, которые намекали на то, что раньше в ней были страницы.

Энрике тяжело сглотнул, и его пальцы скользнули по кожаному корешку.

– Вдруг мы что-то упустили? – спросил он. – Если мы…

– В этом нет никакого смысла, – прервал его Северин. – Тут больше ничего не осталось.

Он не повысил голоса. Он даже не посмотрел Энрике в глаза. Но воздух вокруг него исказился, словно он физически отделил себя от остального мира. Энрике почувствовал, что краснеет. Ему хотелось закричать на Северина. Он хотел сказать, что Лайла умрет без их помощи. Но данное ей обещание заставило его промолчать.