Милена Завойчинская - Госпожа управляющая [litres]

– Зубы здоровые будут, говорите? – вопросила я спустя минут пятнадцать.

Моё отражение скалилось идеальной белоснежной улыбкой. Да молочные зубы, когда они ещё только решили обосноваться в моём рту, не были такие белыми, здоровыми и блестящими.

Все пломбы вывалились. Увы, их у меня имелось несколько. Так вот, все эти несколько и вывалились. Но! Зубы полностью восстановились и побелели.

Я снова растянула губы, изучая содержимое своего рта. Пощёлкала челюстями. Пригладила брови, которые стали гуще. Пока рассматривала метаморфозы своей улыбки, не заметила, как брови «заколосились» и стали рыжими. Нахмурилась, подняла их домиком, иронично изогнула одну.

– Прям ни в сказке сказать, ни пером описать. Красавица былинная с бровями соболиными.

Надо привыкать…

Красавица в зеркале похлопала длинными рыжими ресницами. Очень длинными! И очень рыжими!

В жаркую погоду мне теперь не понадобятся вентилятор и веер. Я могу просто часто моргать, и моё лицо всегда будет в прохладе. А мух и комаров унесёт ветром, который я подниму этими опахалами.

Оттянув ворот футболки, заглянула в него. Нет, ну а что? Раз уж тут такое происходит, надо пользоваться. А вдруг?

«Вдруга» не случилось, судя по тому, что бюстгальтер мне пока не жмёт. С другой стороны, это ж не волосы или ресницы. Может, ночью вырастет? Я бы не отказалась от увеличения груди на размер.

Интересно, а если раздеться и поваляться в этой пыльце целиком, как свинка в луже? Разгладятся шрамы? Кожа помолодеет? Или шерсть расти начнёт? Вот последнего не хотелось бы. И так уж напряглась при обещании усов.

Снова заглянула себе в бюстгальтер. Попрыгала. Не-а, не выросло.

Ну и ладно, не очень-то и хотелось…

– Я живу в квинтэссенции абсурда. В изоляции. Разговариваю с люстрой. Пью в компании смерти. Я теперь рыжая. М-да. Зато имею великолепные зубы, – пощёлкав вышеупомянутыми, сообщила я своему отражению.

И пошла в холл. Сидеть на посту. Мало ли кто ещё почтит меня своим вниманием. Может, шестилапая жаба прискачет и сообщит, что больше не хочет сидеть в болоте и отныне она будет… Ну не знаю. Летать. Теперь понятно, по крайней мере, почему Жиржа оранжевая. На её спине сидел золотой крымыш и осыпал её своей пыльцой.

Оранжевая самка жаблоида. Рыжая (почти оранжевая) самка человека. Всё закономерно. Вот если у нас ещё внезапно появится оранжевый филиур – это будет заключительный аккорд. И я буду смеяться.

Жиржа меня навестила вечером того же дня. Печально вздыхая, приквакивая и шлёпая лапами об пол, огромное земноводное прискакало на первый этаж. Уселось напротив меня и выпучило глазюки, раздувая горло.

Я зябко поёжилась. Шим всё же не такой пугающий. К тому же я, будучи человеком образованным и эрудированным, знаю, что в природе чем более ярким окрасом обладает существо, тем оно ядовитее.

Вот такими апельсиново-яркими на Земле являлись оранжевые жабы, которые жили в окрестностях Коста-Рики. Но, кажется, они вымерли. А ещё примерно такого окраса лягушка-помидор, красная, как томат, с Мадагаскара. И таки да, она страшно ядовитая.

Поэтому я с опаской смотрела на Жиржу, прикидывая, каких сюрпризов ждать. А жаблоид вздыхала, мерно раздувала горло и гипнотизировала меня взглядом.

– Чего-нибудь желаете, госпожа Жиржа? – спросила я и бочком, невзначай двинулась в сторону стойки регистрации.

– Ква-желаю, – пробулькала она. – Шим рассказал.

– Что именно?

– Что вы излечили его душу и сердце. Он нашел покой.

– Э-э-э… – выдала я и похлопала своими длинными ресницами.

Они щекотно касались щёк, и я чихнула.

– Извините. А что от меня желаете вы? – потерев нос, спросила у земноводного.

– Из-ква-лечите мою душу.

– Как? И что с ней не так? Насколько я вижу, у вас всё хорошо. Вы вежливая, умная и воспитанная самка жаблоида. Имя у вас красивое и очень подходящее вашей народности. Окрас редкий и удивительный. Все жаблоиды такие или это у вас изменилась расцветка после знакомства с золотым крымышем? Ах да! Друг есть, который вас ценит и заботится. Я помню, как он переживал за вашу шкуру. А ещё ранее он ради вас лазил в грязь.

– Шим – да! – восторженно забулькала горлом Жиржа. – Он друг. А мне что ква-делать?

– А чего бы вам хотелось?

– С другом жить рядом. Но я жаблоид. Он крымыш. Нам нужна разная среда обитания.

– А я слышала, что в джунглях – это такие тропические леса – много влаги. И там водятся жабы. Живут, простите. Вы можете сходить в гости к Шиму. Его номер – как раз кусочек джунглей. Если пожелаете, можете переехать на оставшийся срок пребывания.

– Здравствуйте, самочка прекрасная оранжевая, – раздался вдруг голос Феликса. – Я портье ночной места волшебного этого.

Жиржа, перебирая всеми шестью лапами, аккуратно, чтобы не сбить мебель, повернулась к вышедшему из коридора филиуру.

– Пернатый, здравствуй. Я красивая? – кокетливо похлопала глазами Жиржа.

Я уселась поудобнее, положила ногу на ногу и остро пожалела, что у меня нет ведёрка с попкорном. Желаемое тут же появилось перед моим носом. Шёпотом поблагодарив отель, я закинула в рот несколько хрустяшек и принялась наблюдать за общением таких непохожих друг на друга, фантасмагорических персонажей из разных миров.

Феликс в своей чу́дной манере отвешивал Жирже комплименты. Она смущалась, флиртовала, строила глазки, раздувала горло и подбоченивалась. И не надо меня спрашивать, как может подбочениться шестилапая жаба размером с бегемота. Ей это как-то удавалось.

Она в свою очередь хвалила пёрышки и шёрстку филиура. И уже тот взмахивал своими длиннющими ресницами… А вот и не завидую я! У меня теперь ничуть не хуже!

Я же улыбалась, переводила взгляд с одного на другого и хрустела попкорном. Никакого кино не надо, так всё это увлекательно.

Наконец они наговорились.

– Управляющая, проводите меня к Шиму, – всё ещё стреляя глазками в филиура, попросила меня постоялица. – Я навещу друга. Проверю джунгли.

– Конечно, пройдёмте, – отставив ведёрко в сторону, я выбралась из-за стойки регистрации. – Феликс, осматривайтесь пока. Кресло вам не подойдёт, но мы решим этот вопрос, когда я вернусь.

Я довела Жиржу до двери, на которой была табличка с невообразимой загогулиной. У меня так и не возникло понимания, что именно это такое, поэтому для себя я считала сию закорючку гуттаперчевой обезьяной в экстремально сложной асане.

Постучалась. Из-за двери раздался чей-то рёв. То ли слон трубит, то ли лев вопит. Хотя нет, львы в джунглях не живут. Короче, кто-то ревел.

– Что?! – внезапно распахнулась дверь, и выглянул Шим. – О! Жиржа! Ты вылезла из грязи! Зачем?

– Друг мой, эта двуногая самка сказала, что в твоих лесах много влаги и я смогу быть рядом. Я хочу быть с другом.