Владимир Пекальчук - Страж империи

– У меня есть очень сильное опасение, что как только я обозначу свою суть, то сразу же буду уничтожен. Никто не станет меня слушать.

– Да, позорные случаи убийства парламентеров иногда бывали, а в отношении вас так, скорей всего, и случится. И не переживайте по этому поводу: вы бы все равно не смогли договориться с подавляющим большинством из нас. Вы – враг нам. Сам способ вашего проникновения в наш мир – враждебен. Нам не нравится, что проникающая в наш мир нежить из соседнего мира убивает нас, понимаете?

– Это был бы очень сильный аргумент, если б не одно «но». Вы сами убиваете огромное количество себе подобных. Я понимаю, что на войне это одно дело – там труднопостижимые для меня мотивы и причины, но я осознаю, что они есть. Только есть еще, предположим, казни преступников. Отчего бы не казнить их методом создания одержимого? Нас устроят любые тела. И вы тоже выгадываете, получая вместо асоциального преступника, которого можно только уничтожить, иного индивидуума, которому не свойственны многие ваши пороки. Который склонен к мирному поиску своего места и станет ценным приобретением для вас. Который обладает способностями, отсутствующими у вас, и будет применять их на ваше благо. Думаете, как именно я спас ту жизнь, за которую получил свою?

– Звучит, в принципе, разумно. Только это не отменяет ничего из того, что ранее сказал я. Вы враг, скрывающийся среди нас. Вы как-то договорились со своими пособниками среди людей, но таких очень мало и остальные уничтожают их при любой возможности. Даже если вы действительно не враг – это не важно. Важно, что все люди считают вас врагом. Важно, что я вам не верю. На словах что угодно можно сказать – но даже сейчас вы ведете себя как враг. Вы взяли заложника и пытаетесь в чем-то меня убедить, не раскрывая своего имени и даже не доказав, что вы действительно одержимый. На случай, если вы и правда таковой и не понимаете простых вещей – объясняю. Любое враждебное действие некоего индивидуума автоматически превращает все его слова в ложь, если не доказано обратное. Взятие заложника – враждебность, и любое ваше слово без доказательства есть ложь. Вы одержимый? Докажите. Вы не враг? Докажите.

– Ну, я могу доказать и то и другое. Например, вместе с телом я получил и высокий авторитет этого тела и мог бы мешать вам еще на этапе создания вашей школы – но делать этого не стал. Если вы узнаете, что я высокопоставленное лицо, обладающее авторитетом, способным создавать проблемы или даже перечеркнуть ваши планы – мое невмешательство в создание вашей организации послужит доказательством моей невраждебности?

– Хм… Если вы действительно имели такую возможность и отдавали себе в этом отчет – то это уже какой-никакой аргумент. Но тогда следующий вопрос: из каких соображений вы решили не вмешиваться?

– Да потому, что лично вы и ваша организация для меня не опасны: вы уничтожаете «тигров», назовем их так, когда те сами себя выдают, но не ищете таких, как я. А если я буду обнаружен – там уже не очень важно, кто именно меня уничтожит. Не вы, так другие. С другой стороны, я только «за», если «тигры» однажды будут окончательно уничтожены и перестанут создавать проблемы вам и нам… На тот момент, к слову, я еще даже не думал о возможности вступить с вами в диалог.

– То есть, вы не привержены себе подобным, как мы?

– Не более чем вы привержены тиграм-людоедам. С той разницей, что я не рассматриваю возможность лично вредить «тиграм», как и они не могут повредить мне. Мы не взаимодействуем. Не знаю, почему так, давайте отнесем это, вместе с нелюбовью к симметрии, на счет отзвуков прошлой жизни. Вот те, которые как я – мы взаимодействуем, если есть возможность и необходимость.

– Что ж, все это звучит… приемлемо. Но напомню, что все нужно доказывать. Начиная с доказательства своей сути. И тот факт, что вы получили тело ненасильственным методом – тоже требует доказательства.

– Как же я это докажу? Что насчет презумпции невиновности?

– Она вряд ли применима к вам. Презумпция невиновности касается только людей, которые по умолчанию ни в чем не виноваты и рождаются без греха. А ваше появление в нашем мире невозможно без убийства. Вы по умолчанию виновны минимум в двух преступлениях: убийство и незаконное проникновение.

– Повторюсь – вы постоянно убиваете друг друга, причем узаконили это!

– Точно. Есть два способа убийства, при котором убийца не несет ответственности: это узаконенное убийство на войне и узаконенное убийство палачом приговоренного. Но обратите внимание, что убивать на войне можно только вражеских солдат и только если вы сами – солдат воюющей стороны. С казнью то же самое: если человек приговорен к смерти, то его все равно не может убить никто, кроме палача. Еще есть варианты с убийством в порядке самозащиты – но к вам и это не применимо.

– Проблему можно решить, если договориться. Те, кого вы называете культистами, умеют осуществлять приглашение, зная заранее, кого приглашают. Не понимаю, как это возможно, но факт. Они заранее знают, будет это мне подобный или «тигр». Если «приглашать» таких, как я, в тело, которое и так должно быть убито по приговору – прибытие в этот мир произойдет абсолютно законно, вы не находите?

– Вы правы. Вот только вас лично это не касается.

– Иными словами, ситуация, заложниками которой стали все, подобные мне, не имеет никакого решения? Просто потому, что я вне закона и со мной не будет никто договариваться?

– Не надо путать отсутствие выхода и выход, который вас не устраивает. Выход как раз есть. Шаг первый – раскрыть свою природу и попросить переговоров. Шаг второй – согласиться с законами человеческого общества. Шаг третий – в соответствии с ними понести наказание за убийство. Ну или в процессе переговоров выторговать себе освобождение от наказания.

– Угу. Вот давайте честно: каковы у меня шансы дожить хотя бы до переговоров? Если б вы могли определять меня, как определяете других – стреляли бы при первой возможности, с тех самых пятидесяти метров, не дав мне даже рта раскрыть, не так ли?

– Не так. Я бы стрелял, не пытаясь установить, вы это или другой одержимый. Просто потому, что такая проверка себе дороже. Но, в принципе, совет могу дать.

– Какой?

– Если бы я был одержимым, занявшим тело крупного чиновника и желающим жить, не скрываясь, я бы написал письмо королю с полным признанием и отдал бы его нотариусу с указанием отослать адресату через год. На протяжении года я бы всячески помогал всем, кому можно, заводил бы друзей, демонстрировал бы миролюбие и склонность к рациональному мышлению. Через год король получает письмо и видит, что оно было получено нотариусом год назад. Таким образом, он будет знать, что вы – одержимый, который целый год находился рядом с ним и вел себя по-человечески. В этом случае есть вероятность, что возможная выгода, которую вы можете принести, перевесит страх, отвращение и ненависть. – Я сделал паузу и осторожно запустил пробный шар: – само собой, что король должен понимать эти самые выгоды. А еще того же мнения должны быть и остальные дворяне, иначе они вынудят короля убить вас, даже если король будет склонен сохранить вашу жизнь.