Владимир Пекальчук - Страж империи

– У меня есть предположение, что итог будет не таким, как вы описали. Я тут разузнал – периодически некоторые люди называют себя одержимыми. Они не являются ими, разумеется, и их запирают в специальной больнице…

– Ага. В дурдоме. Так для вас это, между прочим, не худший вариант, если вы не изменили свое тело – вас не раскроют без специальной проверки, которой очень редко подвергаются живые.

– Да, но… это как бы… тюрьма. Я провел неизвестно сколько в «пустоте хаоса» – может, даже бесконечность, ведь там нет времени… Как в тюрьме. Не самый хороший вариант – сменить тюрьму на тюрьму.

– Не уверен, что у вас есть другие варианты. С точки зрения закона, за убийство дворянина – смертная казнь. Даже если вы получите поблажку – пожизненный срок. А еще есть правило, что у преступника, убившего ради материальной выгоды, обязательно отбирают причину преступления. То есть, вы должны быть рады, если вас оставят жить, пусть и в тюрьме. Это по закону. Есть и другая сторона медали. Вы столетиями сеяли ужас и смерть – такое не преодолеть переговорами. Если король решит оставить вам жизнь – он должен будет запереть вас в самой неприступной крепости ради вашей же безопасности. Чтобы до вас не добрались те, кто не простит, не поверит и не согласится признавать никакие договоры с вашей породой.

– Вроде вас?

– Это не про меня. Больше всего на свете мне отвратительны пауки – ну, после вас и Порчи, разумеется. Мне отвратительно в них абсолютно все – от внешнего вида до способа питания. Но вчера я, найдя в своей комнате паука, выпустил его за окно. Потому, что он мне не враг и не представляет опасности, а из одного лишь отвращения я не убиваю. И к вам я готов применить те же стандарты: если я пойму, что вы не враг, не представляете опасности и не отвечаете за бесчинства другой породы – смирюсь с неприятным фактом вашего присутствия в моем мире. Ибо я – разумный рациональный индивидуум. Но я – лишь один из людей, и мы все очень разные.

– Звучит логично. А когда я, как и договаривались, отпущу Роксану Корванскую – разве это не будет свидетельством того, что я не враг и со мной есть смысл договариваться?

– Нет, не будет. Напоминаю: вы по умолчанию враг и обратного пока не доказали. Любое ваше слово – ложь, любой ваш поступок – хитрость.

– Признаться, я в полном тупике. Ваше мышление для меня непостижимо, хоть я и пользуюсь мозгом, аналогичным вашему. Как доказать, что я не враг, если любой мой поступок ни на что не влияет?!

– Почему же не влияет? Очень даже влияет. Отпустите – вкупе с другими доказательствами это будет свидетельством в вашу пользу. Если не отпустите – ну, тогда я получу железное доказательство вашей враждебности и войду в число тех, которые не простят и не признают никакого мира. Я ведь говорил, что люди склонны мстить? Впрочем, если вы интересовались моим аркадианским прошлым, то и так знаете, на какие меры я готов идти ради мести.

– Да, интересовался, хоть и не понял, как вы смогли быть вначале одним человеком, потом другим…

– Ничего сложного. Назваться чужим именем – это куда проще, чем завладеть чужим телом, как бы… Кстати, мне интересно, как вы договорились с культистами, которые вам помогают?

– Я не понимаю, что ими движет, но они определенно принимают меня не за того, кем я являюсь, а за некую иную сущность. Это как те из вас, которые ходят в такие остроконечные храмы…

– Понятно. Религиозные фанатики.

– Не все. Человек, который пригласил вас на разговор, мыслит исключительно рационально. Он считает, что наше присутствие в мире сделает его лучше. Хоть я и не очень понимаю, что именно он имеет в виду. Такие тоже есть.

– Хм… Ну ладно. Вы спросили, как доказать, что вы не враг – у меня появилась идея. Вы можете в качестве жеста доброй воли сдать мне своих пособников-культистов. Это всеми будет однозначно расценено как переход на нашу сторону.

– Мне кажется, что сдавать своих союзников – акт вероломства и предательства. Подобные поступки оцениваются весьма негативно, разве не так?

– В общем случае – да. Но тут ситуация иная. Вы хотите мирного сосуществования с людьми – но это невозможно без перехода на нашу сторону. Культисты пошли против своего общества и тем обрекли себя на преследование и уничтожение. Они – преступники, которые хуже убийц. Предатели рода человеческого. Если вы с ними – то вы враг. Хотите быть с нами – должны отречься от них. Поймите одну вещь: столетия смертельной вражды, разрушений и смертей никакими словами не превозмочь. Нужен поступок. Сильный поступок, однозначно определяющий вас как невраждебную сущность. Все, о чем мы болтали до сих пор – пустая болтовня и есть. Я не верю, что вы одержимый, я не верю ни одному вашему слову. Если поверю, что вы одержимый – все равно не поверю ни одному слову. Слова бесполезны. Как только вы сдадите мне культистов – если они и вправду окажутся культистами – я сразу же пойму, что это уже не болтовня. Я начну всерьез учитывать возможность того, что вы – эфириал, который говорит правду. Вот тогда будет смысл вести какие-то переговоры. Если вы не сделаете этого – ну, повторюсь, тогда я не понимаю, для чего нужен наш разговор.

– Резонно… Но есть проблема. Культисты знают, кто я такой. Если они попадут в ваши руки – вы выйдете на меня, а гарантий сохранения жизни мне пока никто не дал.

– И не даст. Я это вам объясню на примере войны людей с людьми. Положим, аркадианцы штурмуют укрепрайон, а сиберийцы обороняются. И вот сиберийцы видят, что им не выстоять. Они поднимают белый флаг и начинают вести переговоры о капитуляции. Результат может быть разным. Может быть почетная сдача в плен. Может быть так, что осаждающие позволят осажденным беспрепятственно покинуть осажденный объект вместе с оружием и знаменами, если понимают, что дальнейший штурм чреват тяжелыми потерями. Если исход войны близок и предсказуем, может быть такой вариант, что осажденные сложат оружие и разойдутся по домам. Или же осаждающий может потребовать безоговорочной капитуляции. Но во всех этих случаях есть один общий момент.

Я выдержал паузу, давая собеседнику осмыслить сказанное, и через несколько секунд он спросил:

– Какой же?

– Во всех этих случаях осажденный так или иначе оказывается в ситуации, когда его жизнь зависит исключительно от осаждающего, от того, сдержит победитель слово или нет. Даже если имеет место второй вариант, в котором осажденный покидает сдаваемый объект с оружием и знаменами – он уходит по предоставленному коридору, будучи перед победителем как на ладони. Потому, если вы хотите найти свое место в этом мире и жить, ни с кем не враждуя, рано или поздно наступит момент, когда ваша жизнь будет целиком и полностью зависеть от того, захотим ли мы ее сохранить. Как-то по-другому сделать не получится.