Эленора Валкур - Следы на облаках. Том 2 [litres]

– Как ты это делаешь? – искренне удивился вуланец. – Я же блокировал твои силы.

– Видимо, не все, – съязвил Павел.

– Дистар, – заглянул в комнату один из верзил, – время!

– Чёрт!

По напряжённому лицу Рогова пробежала вся гамма эмоций, начиная с досады и заканчивая негодующим разочарованием.

– Ладно, – сказал он таким тоном, словно вынужден выпустить из рук нечто давно и долго вожделенное, но ускользающее, – чёрт с ним, готовьте мальчишку к ритуалу.

Несколько минут я приходила в себя после видения. Красная паутина никуда не делась, и моё тело по-прежнему лежало посреди комнаты. Зато меня почему-то знобило и выворачивало.

Стоп! Надо разобраться, что произошло. Если верить в реальность увиденного, то Гайнор и Мезра свалились в какой-то Гватрэн. Видимо, это ещё одно измерение, как наше, только где-то внизу (ну, если можно так выразиться). Вероятно, их там просто сожрут те твари. Жаль, конечно, но меня сейчас больше волнует собственная судьба.

Некоторое время я мучительно пыталась придумать, как связаться хоть с кем-нибудь из наших. Но неутешительный вывод был лишь один: связаться с кем бы то ни было у меня получится, только если я выйду из этой комнаты. А как это сделать? Снова тупик.

– Скучаешь? – знакомый голос за спиной.

– Чёрт, Глеб! Где ты пропадал? – набросилась я на него.

– Тише, тише, – улыбнулся он. – Я навёл справки кое у кого.

– У кого?

– Неважно, – отмахнулся Глеб, словно не жаждал вспоминать об этом, – было нелегко, но я нашел в Парване тех, кто попадал в такую ловушку.

– Правда? И как они выбрались?

– Честно говоря, никак. Но есть один способ… так сказать, лазейка.

– Говори.

Глеб приблизился к телу. Было как-то жутко смотреть на своё белое, как снег, лицо.

– Мне сказали, что эта штука, – он ткнул пальцем в медальон на моей груди, – привязывает тебя к этому телу. Вуланское заклинание слишком сильное, и разрушить его не получится… По крайней мере, мы с тобой не сможем.

– Ты сказал, есть лазейка, – нетерпеливо напомнила я.

– Да, – он как будто не решался выкладывать всё как есть.

– Ты издеваешься?! Говори уже!

– Ладно, – вздохнул Глеб, – не знаю, правильно ли я понял, но… Когда кто-то умирает, он должен перейти в соответствующее измерение, ну, которое соответствует его частотному индексу. Эта штука держит тебя здесь и как бы одновременно пытается затянуть в другую мерность. Это безвыходная ловушка. Не знаю, зачем этому парню (Дистару, кажется) твоя душа, но в любом случае надо выбираться. Так вот, лазейка заключается в том, что ты можешь изменить собственную частоту так, чтобы она не соответствовала ни твоей изначальной, ни частоте измерения, в которое медальон тебя затягивает. Тогда… правда, теоретически… ты сможешь улизнуть из этой паутины.

Он обвёл пальцем комнату, как бы наглядней демонстрируя мне очевидность моего плена.

– И как я изменю частоту? И как я пойму, что изменила частоту на другую, а не на ту, куда меня затягивает?

– Ну насколько я понял, этот Дистар с Вулана, да? Значит, теоретически он затягивает тебя в своё измерение, то есть на Вулан. Логично?

– Допустим.

– Ты можешь пойти со мной в Парван, например. Надо просто вспомнить что-нибудь гнетущее тебя, болезненное. Например, нашу аварию. Или смерть мамы… А может, Эммы?

Я растерялась. Вроде план казался разумным и реальным, только… что-то внутри просто кричало об опасности и риске. Я, конечно, понятия не имела, о чём речь, и всё же… Чутьё меня никогда не подводило, так почему же не послушать его сейчас?

Но, с другой стороны, теперь всё изменилось. Я умерла. Ситуация критическая. Рогов готовит какой-то ритуал. Я должна предупредить всех, Нину… А вдруг Нине нужна помощь? Я просто обязана выбраться отсюда! Любой ценой!

Значит, надо вспомнить что-то трагическое? Хм, с чего бы начать? Но стоило только сформировать чёткое намерение, и мрачные воспоминания охотно закрутились перед глазами, как старая кинолента.

…Ночь, колючий ветер врезается в кожу. Впереди уже маячит родной город, но меня скручивает и не отпускает обида. Холодные солёные дорожки растекаются по лицу.

Вдруг – удар и страшный скрежет покорежённого железа! Боль такая, что искры из глаз. С трудом выкарабкиваюсь из сугроба. В стороне дымится мотоцикл. Какая-то «волга» остановилась, оттуда выбежали люди, начали звонить.

Я не слышу ничего, придерживаю руку, которой не могу пошевелить, и заставляю себя переставлять одеревеневшие ноги. Подхожу ближе и… на снегу так много крови… лежит изуродованное тело, но мой разум отказывается понимать, кто это.

– Девушка, с вами всё в порядке? – кричит мне почти на ухо перепуганная женщина и, повернувшись к мужу, сочувственно комментирует: – Она в шоке. Наверно, не слышит ничего.

Перед глазами всё плывет, и я проваливаюсь в блаженное небытие…

Миленькое ощущение, скажу я вам. Меня словно размазали тонким слоем, как масло по хлебу. И это очень точное сравнение. Энергия действительно стала какой-то тонкой, рвущейся, ранимой.

Глеб аккуратно взял мою руку и потянул за собой. Вместе мы подошли вплотную к стене из красной «паутины». Шаг… ещё шаг… что-то сжалось в груди испуганно… меня вот-вот выкинет обратно в комнату. Нет, этого я допустить не могу! И снова вереница образов из прошлого…

… Родной идымский двор. Мы с Ниной идём после школы домой, ей лет восемь. Приятно пригревает солнышко. На улице пахнет весной. Мальчишки гоняют мяч по двору. И настроение, в общем, хорошее.

Вдруг неудачным ударом один из пацанов отправил мяч кривой траекторией. Он летит с такой скоростью, что я не успеваю ничего сделать.

Нина вскрикнула и упала, мяч прилетел ей в живот. Бидон с молоком, которое велела купить мама, валяется на земле в печальной белой луже. Нинин новенький пуховик весь в грязи, а мама купила его всего неделю назад со скидкой. Тётя Света отложила его в магазине у своей приятельницы специально для нас.

Помогаю сестре подняться и вижу, что пуховик ещё и порвался на спине. Нина плачет – разодрала руки и ушиблась копчиком. Обнимаю её, успокаиваю.

– Эй, девчонки! – кричит издали пацан. – Мяч не подбросите?

Внутри закипает такой гнев, что я хватаю злополучный мяч и запускаю его со всей дури, вложив в удар столько злости, сколько поместилось в моей невысокой фигурке. Удивительным образом мяч попадает пацану прямо в грудь так, что тот, задохнувшись, падает навзничь.

Шум, крик, гам… и разгневанное лицо матери, отчитывающей меня за безответственность и хулиганство… обида… такая обида…

Просачиваюсь сквозь «паутину», как застрявший в домике у Кролика Винни Пух. Пыжусь, напрягаю все силы… и новая картинка…