Алексей Федорочев - В тени отца

— Если цесаревич сядет на трон при неработающих регалиях, это выльется в противостояние со всем миром! Как меня просветил так неладный тебе Андрей Викентьевич, все державы станут чинить препятствия!

— И при этом, если на трон взгромоздит свою задницу любой другой претендент, даже при подчинении регалий препятствия не уменьшатся! Санни! Не ты ли меня учил, что деньги правят миром?!

— Хорошо. Я так понимаю, что у тебя есть какие — то предложения?

— Да! Пока наметки, но я верю, что ты их доработаешь!

— И?

— Жди здесь! Я притащу!

Пулей слетал за своими бумагами и выложил их на суд брата.

Планы, планы, планы… Постулат «надо планировать лучше» горящим оттиском отпечатался в душе, и новый план я считал идеальным. Кровь все — равно прольется, но ущерб я постарался свести к минимуму.

— Пункт первый, сразу…

— Не обсуждается, ради какого — то Михаила, известного только связями с танцовщицами, я рвать жилы не стану! Или ты?.. Санни, только не говори мне, что ты принес ему слово ?! — мысли лихорадочно заскакали, — Санни?!

— Можешь считать меня подонком… или даже кем — то хуже…

— Санни?! — уже почти кричал я шепотом, потому что хозяйка гостиницы хоть и скрылась из видимости, но оставить щелочку не забыла.

— Слово было. Привести его к императорским регалиям.

— Епта! Ты меня испугал! — облегченно выдохнул я, — План почти не меняется.

— Не меняется, потому что не принимается. Я не буду убивать цесаревича ради власти! Я лучше вообще откажусь от своих планов, сойду с ума, но убивать его так, как вы все от меня ждете, не буду!

— Как же не вовремя — то у тебя чистоплюйство проснулось! — выдал я сгоряча.

Выдал, а сам задумался. Легко рассуждать об абстрактном убийстве, но совсем недавно я видел, как оно выглядит на самом деле. К тому же внутренний настрой для мага очень важен: у неуверенного в собственной правоте Санни легко может дрогнуть рука, что приведет к его проигрышу. Вдобавок, с чего это я отказываю беспрерывно воюющему с девятнадцати лет князю в обычной моральной усталости?

Но… ёпта, насколько план усложняется! По самому краешку придется идти!

— Если я тебе пообещаю, что убивать Александра тебе не придется?

— Ты?!! — опешил Василий.

— Да, я. Его убьют регалии.

— Если бы регалии убивали всех неугодных претендентов, посмевших их примерить, Романовых давно стало бы намного меньше.

— Их и так почти не осталось, но ты прав, просто так неподходящих владельцев они не убивают. Но цесаревича убьют, это я могу гарантировать.

— У тебя есть ключ? — удержать лицо я не смог, недоуменно уставившись на брата, отбросив на время вертевшиеся в голове грядущие сложности, — Ключ к регалиям, — и в нескольких предложениях брат описал все, что знал об этом мифическом артефакте.

— Тебе какую? Короткую версию или длинную?

— Давай короткую для начала.

— Ключа не существует, ключ — фикция. Ловушка для дураков.

— О… а… Знаешь, давай длинную, — сдался Санни.

— Ок, давай длинную. В месте, где я провел последние два месяца, оказалась на удивление хорошая библиотека. Настолько хорошая, что у меня мелькают подозрения: а не для меня ли она собрана?

— А ты не?..

— Не перебивай, сам захотел длинную версию. Человек, который ею владел, торговал артефактами, сравнительно неплохо в них разбирался, и подозревать умысел вроде бы не в чем, но… некоторые рукописи наводят на мысль… да, мысль… Потом мне внезапно перепало кое — что из наследства отца.

— Моя бляшка?

— МОЯ бляшка! Тебе я ее даю только поносить! И не перебивай, епта! Я тебя выслушал, выслушай теперь ты меня! — вздохнул, собираясь с мыслями, глотнул остывшего чая и продолжил, — Начну почти лекцией, потерпи: магия с самого своего появления будоражила умы, во все времена появлялась куча теорий, объясняющих ее существование и законы. И во все времена людям хотелось больше силы, если не для себя, то для своих потомков. Небезызвестная нам обоим теория Бейшко как раз из этой оперы, но она хотя бы самая безобидная, если посмотреть другие. Ладно, это все вступление, чтобы ты проникся! Если почитать хроники времен Петра Первого, то первым делом бросится в глаза, что раньше сильных магов не боялись. Наоборот, они описываются как харизматичные личности, которых толпа обожала. Но уже через пару веков сильные маги вызывают у остальных только головную боль. То есть где — то в процессе выведения сверхчеловека эволюция свернула не туда. Для тех далеких лет дискомфорт окружающих был приемлемой ценой за могущество, но в наше время побочные явления от венца всё больше раздражают. Тебе, как его обладателю, это лучше других известно, поэтому прописных истин больше не будет. Но если для некоего князя Солнцева создаваемые им помехи — всего лишь досадное явление, а для его отца, возможно, даже некая помощь в его службе, то для правителя это уже серьезные неудобства, особенно в наши дни, когда мир существенно изменился, и приходится иметь дело не только с магами, но и с простыми людьми, а их то ли восемьдесят, то ли восемьдесят пять процентов населения. И тут уже встает выбор — либо разбавлять кровь и отказываться для потомков от «венца», который вообще — то как раз и назван «венцом» от первых носителей — выходцев из семьи Романовых, либо что — то предпринимать, уменьшая ущерб.

— Ничего нового ты мне пока не рассказал.

— Новое начнется сейчас. Венценосцев мало, толковой статистики по вам не соберешь, однако лет пятьдесят назад способ обойти минусы был найден, — на недоверчивый взгляд Санни я исправился, — Считалось, что был найден. Мне метод достался в виде чьих — то дневников с кучей помарок и комментариев, в которых достаточно прозрачно намекается, что наработки применили на его высочестве Александре. Результаты наверняка были, есть отзывы, что цесаревич подавляет далеко не так, как остальная его семья, но у владельца дневника имелись основания утверждать, что именно проведенные эксперименты привели к побочному эффекту — психике цесаревича был нанесен непоправимый вред.

— Вспышки гнева, затяжные депрессии… — задумчиво подтвердил брат мои выводы из разбора чужих каракулей, — Куда ты дел эти записи?

— Уничтожил.

— Зря, они могли бы послужить уликой.

— Не будь наивным, доказательством их не приняли бы, — парировал я, притворившись, что не заметил мелькнувшей на дне его глаз искры алчности, — Мало ли кто и чего мог накарябать у себя в тетради! Это я знаю, что библиотека подбиралась очень тщательно, и случайной ерунды там нет, а для всех остальных…

— Ладно, оставим. Как со всей этой историей связан ключ, точнее факт его несуществования?

— Как поступают со свихнувшимися венценосцами, ты знаешь не хуже меня. Но мы говорим не просто о венценосце, а о старшем сыне императора! Который к тому же был виноват в состоянии своего первенца, ведь без его одобрения такие эксперименты вестись не могли! Дальше мы становимся на зыбкий песок гипотез, подтверждаемых лишь косвенно. Рука на сына у Павла Второго не поднялась, но оставлять ему державу тот все же не решился, малодушно взвалив ответственность якобы на выбор регалий. Я смутно представляю, как он сам себе все это представлял: не думал же, что наследник так и утрется, получив в присутствии кучи народа отлуп от бездушных жестянок?! — на мою грубость Санни поморщился, внутренне признавая общую справедливость сказанного: сценка тихого фиаско цесаревича и у него не складывалась, — Дальше в дело вступил отец. Я понятия не имею, что он там навертел, как вписал новое условие в уже существующие, как отчитывался заказчику, но теперь регалии не примут Александра никогда. Точка. Это решение не могло быть отменяемым.