Игорь Осипов - Тысячелетний воин Ярополк

– Он тебе доверяет, – тихо ответила предводительница перу́нниц.

– Хорошо. Но чуть позже. У меня сейчас неурядицы.

Смартфон замолчал, а потом снова ожил, высветив вместо букв длинно число – номер звонящего. Я снова нахмурился и ткнул пальцем в стекло.

– Ало.

– Здравствуй, – раздался оттуда смутно знакомый голос, – это Соснов Егор Олегович. Начальник над вашей всей ратью охотников.

– Здрав буди, воево́же, – ответил я, поглядев на меч.

Не иначе, опять охота случилась. Тогда почему мне звонит самолично, а не через диспетчера?

– Ты что сейчас делать думаешь?

– Ну, приодеться.

– Хорошо, встретимся в супермаркете, в том, что у вас рядом. Как на второй этаж поднимешься, позвони.

Я прикусил губу, сдерживая проклятия, которые закрутились на языке. Вот совсем не вовремя. Совсем.

– Я, наверное, попозже с тобой, воево́же, встречусь, – процедил я, а когда рядом заговорила Горесла́ва, зашипел и чуть не кинул смартфон в стену.

– Братик, ты долго?

– Братик? – раздался из аппарата удивлённый голос, – Это же она? Та, из морга. Хочу это видеть. Непременно.

Я зажмурился, ощущая себя так же, как в тот миг, когда сжёг деревню. Что обратного пути нет.

– Может, не сейчас? – давясь словами, ответил я.

– Сейчас. И никак иначе, – тепло, но твёрдо ответил Егор Олегович, в голосе которого слышалось нечто, как у охотника при виде близкой дичи.

Когда телефон смолк, я скрипнул зубами и потянулся к дверной ручке, но дверь сама распахнулась, приглашая меня выйти. Стоило обернуться, как лесная дева состроила невинную рожицу, мол, она здесь ни при чём. Вот-вот произнесёт своё непременное «Любимый братик». Вот не сучка ли после этого.

– Ладно. Была не была, – со вздохом произнёс я и шагнул наружу, взяв за руку Мурку.

А с другой стороны меня под локоть взяла Горесла́ва. До торгового центра я шёл гаражами, стараясь не показываться на глаза, а когда пришла пора выйти на людное место и перейти по светофору, зажмурился и выругался.

Девочки стояли на краю проезжей части, жадно разглядывая проносящиеся мимо нас машины. Я был таким же всего несколько недель назад, опасающимся всего непонятного, лезущим под колёса и не знающим, о чём говорить с людьми.

Стоя́щие рядом прохожие разглядывали нас с ухмылками, перешёптываясь и снимая на смартфоны. От всего этого мои щёки и уши пылали от стыда, хоть лучину зажигай, вспыхнет, как порох.

– Сколь много народу, – протянула Горесла́ва, почесав в затылке. – Если полноценной богиней стану, сил соберу немерено. С каждого по капле – река получится.

– Если будешь неправильно дорогу переходить, стать божеством не успеешь, раздавят.

– А вот не раздавят, – топнула ногой лесная дева и выпустила мою руку, встав на зебре, прямо посередине.

– Пойдём, – произнёс я, – здесь не принято стоять посреди дороги.

– А мне всё равно. Я богиня, – гордо вскинув голову, ответила лесная дева.

– Богиня чего?! Зайчиков и белочек? Лесных птичек? Ты хуже, чем деревенская дурочка, решившая покорить стольный град. Это люди. Они тебя не будут слушать просто так! Даже старшие боги с ними считаются, а ты хочешь покорить всё и сразу!

– Я богиня, – нахмурилась Горесла́ва, скрестив руки на груди. – И скоро найду место в этом городе.

Я вздохнул, а ближайшая машина начала громко гудеть, так как зелёный свет для путников погас и загорелся для автомобилей. От писка и воя лесная дева зажала ладонями уши.

– Эй, шлюха обдолбанная, шевели булками! – закричал, высунувшись из окна, человек.

Зря он это сказал. Глаза Горесла́вы остекленели, а лицо искривилось от ярости.

– Нет-нет-нет, – затараторил я, бросившись к девушке, но немного не успел.

Нос машины с грохотом смялся от удара незримой силы. По асфальту зазвенели обломки. Саму машину откинуло назад, отчего она ударилась о стоя́щий за ней троллейбус. Стекло покрылось мелкой сетью трещин, но человек вряд ли погиб. Мне говорили, что там появляется большая подушка, смягчающая удар. Только откуда она там берётся, не понял.

– Вот зачем ты это делаешь? – зло процедил я, схватив девушку за руку, и попытался потащить обратно в гараж Вась Вася, ведь весь сегодняшний поход оказался сорванным.

Теперь ещё и со стражей разбираться придётся. Проблем не оберёшься.

– Я богиня, а он брань чёрную молвит, – ответила Горесла́ва, которую трясло от негодования.

А тем временем люди вокруг начали тыкать в нашу сторону пальцами и снимать происходящее.

– Ты просто дура! – закричал я, – это не бесконечный лес. Это город. У него свои правила. Даже в моё время за порчу чужого имущества причиталась выплата виры. Ты таких денег за несколько лет не заработаешь.

Мы замерли, сверля друг друга взглядами. А потом нас окрикнули.

– Ярополк!

Я сплюнул на землю и повернулся. К нам быстрым шагом шёл невысокий светловолосый мужчина, держа в руке телефон. Это был Соснов. Я его сразу узнал, ведь он первый, кто встретил меня после пробуждения от проклятия. При его появлении Горесла́ва слегка попятилась и заозиралась по сторонам, как нашкодившая лисица, ищущая пути к отступлению. Что и говорить, даже я чуял в нём немалую колдовскую силу.

– Ярополк, – повторил мужчина, подойдя ближе. – Пойдём, здесь без нас разберутся. Судя по ауре водителя, травм нет, а это главное. Так что, пойдём.

– Куда? – хмуро спросил я, глядя на мужчину.

– В кафе. Сперва нужно кое-что прояснить. А потом я помогу с остальным. Они говорят по-нашему?

– Да.

– Чу́дно. Пойдём.

И он повёл нас в торговый центр, не проявляя ни капли опасений, словно был полностью уверен в том, что может удержать положение дел в нужном русле, как бы они ни начали развиваться.

Поднялись мы наверх не по самобеглой лестнице, которую мне незримый толмач обозвал эскалатором, а в стеклянном коробе лифта. Горесла́ва избегала глядеть вниз, боясь высоты, и дышала часто-часто, словно после долгого бега, а Мурка вцепилась мне в руку отнюдь не детской хваткой. На самом верху мы прошли по всему этажу до закусочной, где сели за свободные столики. Я уже не так сильно краснел за одетых в одни только короткие рубашки девушек, но изо всех сил старался смотреть на стол и держать каменное выражение лица, а вот лесная дева, никого не стесняясь, закинула ногу на ногу и пила отраву под названием кола из большой кружки.

При виде красивых нагих бёдер и ровных ног многие мужики нервно сглотнули, кося глаза и получая недовольные взгляды от жён. Мурка остервенело грызла кусок мяса, словно никогда в жизни не ела. И даже урчала, когда кто-то проходим мимо. Всё это время воевода Соснов внимательно слушал наши рассказы. И мой, как я влип во всё это. И Горесла́вы, которой посоветовал поменять внешность, потому что у заимствованного ею тела есть живые родственники в другом городе, и проблемы ни к чему, были оказии. Её, оказывается, на самом деле раньше звали Валя Кашина. И она была студенткой театрального училища. Он даже выслушал невнятную речь девочки-оборотня, которая лепетала: «я в лесу, а жрать хо́ца, а у людей мно́га еды, мо́жа калаба́су скрасть, мо́жа голубя… того… этого… ну, сбить». После столь большого многословия он буркнул про какую-то Эллочку-людоедочку, хотя я сомневаюсь, что Мурка на людей охотилась.