Юрий Уленгов - Тени безумия

Чувствовал я себя, между тем, достаточно паршиво. Поле боя проглядывало сквозь зеленоватую дымку, в висках стучало так, будто в голове засела целая артель гномов-ремесленников, колотящих по металлу деревянными молотками. Снова это состояние, мать его!

В кармане забился чарофон. Вовремя, блин! Кто там? Сосредоточившись на легком зуде, возникающем где-то в затылке при использовании устройства, я попытался определить звонящего. Давай, эльф, мать твою, покажись — и я рискну взять трубку! Однако вместо Маэтхорна сознание заполнил образ Рэйчел. Да вы издеваетесь? Только о делах сердечных разговаривать осталось, ага!

Усилием воли «погасив» картинку, я присел на корточки и высунулся еще раз, лихорадочно пытаясь отыскать выход. И он таки нашелся! В двадцати ярдах от меня в стене виднелась дверь. Насколько я помнил, с наружной стороны там была кирпичная пристройка. И из нее, мать ее, просто обязан был быть выход на улицу!

Я взглянул на дока. Затравленный взгляд, дышит часто, оглядывается по сторонам, но, слава богу, не пытается подняться или убежать. Правда, и готовым броситься на баррикады тоже не выглядит. Черт. Придется тащить его, прикрывая собственным телом. У меня, по крайней мере, бронежилет есть. Главное — чтоб не сопротивлялся.

Снова зазвонил чарофон. Потратив секунду на проверку, и убедившись, что звонит снова не эльф, я сбросил вызов. По трубам над головой взвизгнул рикошет, заставив меня вздрогнуть. Все. Нужно уходить, пока у Сопротивления не появилось немного времени и сил на то, чтобы зажать и прикончить виновника всего этого беспредела.

Подтянув дока к себе, я прошипел ему прямо в ухо:

— Не будете слушать меня — умрете. Будете слушать — я вас вытащу. Делайте, что говорю, и все будет хорошо. Ясно?

— Кто вы такой? — ну, черт подери, ты глянь, какой любопытный! Нашел время!

— Потом! Слушайте меня: по моей команде бежим в ту дверь. Чем быстрее — тем лучше. Старайтесь держаться за мной. Не сзади… Черт, да как объяснить-то? Прикрывайтесь мной! Ясно?

Крэнстон кивнул, глядя на меня совсем обезумевшими глазами. Дерьмо. Мне не нужно, чтоб он паниковал.

Подняв руку, я залепил доку пощечину. Тот вздрогнул, тряхнул головой, в глазах появилась осмысленность.

— Я спрашиваю, ясно?

— Да!

— Тогда… Вперед!!!

Схватив дока за рукав, я дернул его за собой. Подошвы пробуксовали по бетону, я нелепо взмахнул руками и чуть не упал. Чудом удержав равновесие, рванул вперед. Доктор, молодец, держался ровно там, где я ему сказал. Совсем немного, еще секунда, другая…

Я не понял, кто именно перенес огонь на нас с доком. Снова звякнуло, вспыхнуло магией, по телу пробежала волна тепла… И тут же в бок будто с размаху ударили кувалдой. А потом еще… И еще… От боли перехватило дыхание, многострадальные ребра будто зашлись в немом вопле, но я сумел удержать равновесие, втолкнуть дока в дверной проем и ввалиться следом. Разорви меня тролль, больно-то как!

Поскользнувшись на чем-то невидимом, я все же не удержался на ногах и обмякшим кулем рухнул на пол. Док, судя по звукам — тоже. Скрипя зубами от боли, я перевернулся на бок, высвобождая руку с пистолетом. Вовремя! В дверях мелькнул силуэт, и я открыл огонь, практически не целясь.

Магазин опустел моментально, выбросив его, я зашарил по поясу, в поисках нового. Нашел, дернул рукой, пытаясь вогнать его в рукоятку… Не успел.

Из цеха ударила длинная очередь, и я инстинктивно сжался, выронив магазин, закрывая лицо руками и зажмуриваясь. Глупость, винтовочные пули так не остановишь, но инстинктам не прикажешь… Все, отбегался нахрен…

Я ожидал рвущей плоть боли, но, к моему удивлению, ее не было. Вместо этого на руки навалилась тяжесть, как будто я пытался удержать падающую бетонную плиту. Открыв глаза, я увидел перед собой зеленое сияние, в которое бессильно бились пули. Зеленая пелена вздрагивала и прогибалась, но держала! Твою мать, вот это новости…

Кажется, боец Сопротивления, забежавший в пристройку, охренел от увиденного не меньше, а то и больше меня. Винтовка в его руках дернулась в последний раз, и сухо щелкнула, возвещая о том, что магазин опустел. Призрачная пелена погасла, а повстанец, не сводя с меня глаз, нажал на кнопку сброса и дернул из кармана-подсумка новый магазин.

Вскочив на ноги, я прыгнул вперед, широко размахиваясь и рыча. Один шанс. Всего один. Если я не вырублю повстанца — мне конец. Он расстреляет меня, как ростовую мишень в тире. С двух ярдов промахнуться невозможно. И я ударил. Ударил, вкладывая всю злость, всю волю, всю силу, что еще оставалась в теле…

В момент удара правая рука вдруг вспыхнула разноцветным пламенем, длинные языки протянулись от сжатого кулака до самого локтя. Кулак вошел в грудь бойца, как в пластилин, проламывая грудину и круша ребра. Будто бы наблюдая со стороны, я увидел, как рука погрузилась в тело по середину предплечья, стряхнул наваждение, и рванул ее назад. Пламя погасло. Боец качнулся, рыгнул кровью, и упал на пол. Комната сделала резкий оборот вокруг своей оси, я рухнул на колени и меня вырвало прямо на труп.

Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Что это было? Что это, мать вашу, нахрен, было вообще? Вытерев рот рукавом, я отполз в сторону, пытаясь прийти в себя. Колени тряслись, руки и ноги налились тяжестью, по телу разлилась болезненная слабость. Я чувствовал себя так, будто что-то в одночасье высосало из меня все силы, бросив их на создание непонятной хрени, пробившей грудь повстанца. Или… Или так и было на самом деле?

В стороне послышался болезненный стон, и я тряхнул головой. Дьявол, док! Чисто автоматически подобрав с пола оброненный магазин, я вогнал его в рукоятку, дернул затвор, досылая патрон и, сунув пистолет в кобуру, поковылял на звук. За спиной продолжалась стрельба, но в комнату никто не спешил. Видимо, боец проявил инициативу, никого не поставив в известность перед тем, как броситься за нами. Что ж, тем лучше. Найти дока, привести его в чувство, и сваливать. Наверное, обгадился там от страха. Раздери меня тролль, как же хреново!

Док, раскинув руки, лежал на спине у стены. Грудь тяжело поднималась и опадала — непривычный к такому экшену ученый никак не мог прийти в себя. Еще не хватало его тащить, я сам еле ноги переставляю.

— Док, хорош валяться, — прохрипел я. — Подъем! Нужно уходить!

В ответ — тишина и тяжелое дыхание. Вот же…

— Док! — я опустился на колени перед ним, попытался взять его за шиворот, чтобы хорошенько встряхнуть, и отдернул руку.

Тепло. Мокро. Липко. Какого…

Повернувшись к свету, я взглянул на руку, и едва не застонал. Вся ладонь была в свежей темной крови. Черт! Лихорадочно нашарив в кармане пончо фонарик, я включил его, направил луч на доктора, и грязно выругался.