Андрей Васильев - Хранитель кладов [СИ litres]

Кстати, божеский процент. Он находит покупателя плюс ручается за качество товара, так что это на самом деле не так и много.

– Нет, – покачал головой я. – Не стоит. Пусть останутся тут пока. Может, я тоже в коллекционеры подамся.

Продать я их всегда успею, никуда подобная сделка не убежит. А осенью, если я до нее, разумеется, доживу, лучше все вещички с собой в лес прихватить будет, как дополнительное доказательство проделанной работы. Естественно, Полоз обо всем происходящем в курсе, но все-таки… Меня Розалия Наумовна так приучила. Мало отправить файл в вышестоящую инстанцию по мейлу – надо еще и бумажную версию того же отчета на обычную почту отнести, чтобы квитанция с отметкой о приеме имелась, равно как и реестр вложенных в письмо бумаг. Потому что это документ, который не оспоришь. Я сначала посмеивался над этими ее старорежимными замашками, потому что смотрелось подобное, прямо скажем, забавно. Эдакая древность в царстве древностей. Но после первой же проверки понял, насколько она права, поскольку все эти квитанции, уведомления с отметками почты и все остальное реально избавили нас от массы проблем.

Так что пусть полежат вместе с деньгами тут, в ячейке. Целее будут.

– Из тебя, Валерий, коллекционера не получится, – рассмеялся Шлюндт. – Ты Хранитель, это другая ипостась, так что извини. Те вещи, что в земле еще не лежали, тебя боятся, потому что ты в любой момент можешь стать их владыкой. Те, что там побывали, тоже тебя опасаются, не хотят обратно. Ну а те, что сейчас в ней находятся, – они и так все твои.

– Ну, не все же вещи меня чувствуют? – возразил я. – И не все они имеют… Как бы так выразиться…

– Свое «я», – подсказал мне антиквар. – Разумеется, не все. Душа и воля у вещи появляется не вдруг. Тут важно все: талант ее создателя, история, благодаря которой она явилась на свет, руки первой хозяйки или хозяина да и все дальнейшее существование. Например, попало как-то раз ко мне кольцо Екатерины Долгоруковой. Ну, той, что могла стать царицей всея Руси, да так и не стала. Ты же помнишь эту историю?

– Это которая невестой Петра Второго была? – уточнил я. – Еще бы!

– Ну да, – кивнул старик. – Колечко это ей батюшка подарил вместе с серьгами и цепью нашейной, что была лалами да яхонтами изукрашена. Ну, так значилось в приходно-расходной книге ювелира, что Долгорукову-старшему их продал аккурат после того, как его дочь с государем возлегла. Надо думать, решил папа дитятко порадовать подарком за успешно проделанную работу. Я долго эти предметы в комплект собирал, их по свету в разные стороны разбросало. Они и по отдельности, конечно, немало стоят, но вместе прибыли принесут после перепродажи куда больше. Последним как раз кольцо отыскал, причем за не очень большие деньги. На удивление небольшие. И, что примечательно, его владелец чуть ли не плясал, когда мне его продал.

– И? – заинтересовался я.

– Опуская разные детали, скажу только, что новая обладательница данных сокровищ, милейшая и добрейшая женщина, через месяц чуть не убила свою дочь, которую ранее обожала невероятно. И знаешь как?

– Как? – я присел на край стола.

– Она ее хотела задушить. Я, к своему стыду, не сразу понял, что к чему, когда про это услышал, но чуть позже догадался, в чем дело.

– И в чем же?

– Напомню тебе, мой юный друг, что Екатерина Алексеевна понесла от Петра Второго, – назидательно произнес антиквар. – А родила тогда, когда его уже не было на свете и над ее семейством сгустились черные тучи в виде Анны Иоанновны, прочно обосновавшейся на престоле. Не знаю, что именно двигало несостоявшейся императрицей, – жалость к ребенку, судьба которого могла бы оказаться крайне печальной, сострадание к себе, вынужденной заботиться о потомстве покойного государя, которого она никогда не любила и который, по сути, разрушил ее судьбу, или что-то еще. Не знаю. Но факт есть факт – она придушила дитятю подушкой почти сразу же после того, как его родила. Сейчас, в наши гуманные и просвещенные времена, это звучит диковато, но тогда подобное было если не нормой вещей, то уж точно не невидальщиной какой.

– Все равно изуверство, – вытер я со лба выступившие капельки пота.

– Не осуждай ее, – погрозил мне пальцем антиквар. – В другой ситуации та же Екатерина просто наняла бы кормилицу да нянюшку, дала бы им пару кошелей с золотом и отправила в одну из деревень, принадлежащих ее папеньке, чтобы те пристроили чадо в семью поприличней. Собственно, так поступали с нежелательным приплодом все благородные дамы того времени, включая время от времени даже великих княгинь и императриц. Но тут другое дело. Тут правнук Петра Первого ручками-ножками сучит, между прочим. Ладно, не суть. Так вот, то кольцо было в момент удушения у нее на руке и запомнило все, что испытывала владелица. Страх, боль, отчаяние – все.

– Проклятая вещь, – медленно произнес я.

– Не совсем, – поморщился Шлюндт. – Это немного другое, некая метафизика. Воля кольца оказалась сильнее воли его новой владелицы, и оно навязало ей то единственное, что помнило. Так вот, к чему я это тебе рассказал – ты им всем хозяин, Валерий. Кольцам, перстням, аграфам, ожерельям, кинжалам – всем. Помни об этом. И о силе, что в иных вещах скрыта, не забывай ни на минуту. Глянешь так на предмет – браслет как браслет, а копнешь, что за ним стоит, – и волосы дыбом встанут. Ну, у кого они, разумеется, есть. И если ты хоть на миг дашь им понять, что они сильнее, чем ты, то может случиться большая беда. Не с тобой, но с теми, кто будет рядом.

– То есть я теперь обречен на одиночество?

– Ты не понял, – опечалился антиквар. – Ну не беда. Пройдет время, и сам во всем разберешься. Совсем короткое время, не сомневайся. Твоя прежняя тихая жизнь кончилась, наступила пора больших перемен. Да, что касается твоих проблем с вурдалаками – я обещаю тебе помочь, а ты до поры до времени будь осторожен.

– Куда уж осторожнее, – проворчал я. – Но они же упорные как не знаю кто. Вот вчера…

И я поведал Карлу Августовичу о вчерашней беседе с ночным убийцей, причем во всех подробностях.

– Интересно, что за клад они имели в виду, – потер подбородок он, дослушав меня. – Старый, значит? Очень, очень любопытно!

– А мне, если честно, нет, – признался я. – Мне вообще с этой публикой никаких дел иметь не хочется. Не доверяю я им.

– И правильно, – одобрил мои слова Шлюндт. – Не скажу, что я и мои коллеги по цеху – образцы праведности, но вурдалаки любому из нас фору дадут. Нет, Покон и они чтут, потому, например, за своих родителей можешь не беспокоиться, их жизнью эти негодяи тебя шантажировать не посмеют. Но все, что лежит вне сложившегося уклада жизни, может быть использовано против тебя.