Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли [litres]

После трех дней заключения и допросов сутки напролет нас выдворили во враждебно настроенный город без денег, кристаллов связи и каких-либо объяснений. Сказали только, что к границе идти глупо, нас на поверхность не пропустят, да и вряд ли мы дойдем. Хотелось бы поспорить, но десяток тычков от горожан и первый плевок, прилетевший в Россу, лишил нас шанса на побег. Умывшись, и без того раздраженный лейтенант послал к демонам предостережения Лира и врезал обидчику. Затем его друзьям. И друзьям друзей, что прибежали на крики. Завязалась драка, в ходе которой эльфы получили несопоставимые с жизнью переломы, а некромант – свежий материал для работы. Собственно, нас и повязали, когда Грэм и Изма зачищали место стычки, Лир пытался угомонить Россу, а Диз вернуть ушедших за край.

Очередной допрос оказался куда короче прежнего. На свободе осталась только я.

Замерзшая в подземной промозглости, уставшая, голодная, одна-одинешенька, одолеваемая вопросом «Счастье ли, что, заглянув в мои лучистые глаза, следователи приписали метание дротиков Изме и Грэму, а не мне?» Вопрос был насущным, и чем дольше я ходила, тем насущнее он становился. Ни приютить меня, ни покормить, ни взять внаем ни в этом городке, ни в близлежащих деревнях никто не согласился, не говоря уже о том, чтобы подвезти к посольству в столице или объяснить, отчего все смотрят волком. Спустя сутки блужданий я пришла к выводу, что остроухие следователи меня не отпустили, а выбросили. И сделали это, точно зная, что вернусь либо с повинной, либо в наручниках за разбой и воровство, потому что иных способов пропитания попросту не было.

Подземелье – не поверхность. Каждый клочок земли кому-то да принадлежит, каждое дерево кем-то да выращено, про живность, вообще, молчу. Нет живности, есть злобность, в основе своей плотоядная. И против нее у меня ни яда, ни сонного, ни парализующего. Плохо помню, как прожила еще два дня, просто в какой-то момент я увидела себя возле придорожной таверны. Заметила, а затем и ощутила, как толкнула дверь, как вошла в жарко натопленное помещение, где одуряюще пахло домашним рагу, копченым мясом и разносолом. Мне было плевать на моментально скривившихся подавальщиц, на рык здоровяка, со счетами стоящего за стойкой, на брезгливых остроухих, вскочивших с мест. Я видела цель. Шла к ней. Намеревалась уничтожить. И пусть затем меня посадят, главное – я наконец-то поем.

Под руку подвернулась чья-то ложка, затем чужая салфетка для вытирания рук, ломоть хлеба и стул с небрежно наброшенным сюртуком служителя закона. Какого именно – не глянула даже мельком. Развернула стул ногой, плюхнулась на сиденье и, не обращая внимания на тихий хмык у самого уха, подтянула тарелку к себе. Занесла ложку над рагу с благоговением и слепой надеждой, что это не сон, навеянный голодом.

Реальность оказалась хуже сна – обладатель длинных рук и непомерной наглости рискнул меня обокрасть.

– Простите, девушка, но это мое…

– … было когда-то. – Ухватила тарелку крепче, не давая ее сдвинуть с места.

– Я заплатил!

– Сочтемся потом.

– А если цена будет высокой? Поставишь жизнь на кон?

– Легко!

– А верится с трудом, – ответили глухо и попытались лишить меня ложки. Я не дала, чем разозлила владельца обеда. – Послушай, малышка, в другое время я бы разделил с тобою все. И еду, и кров, и постель. – Нехилый намек. – Но здесь и сейчас оставь рагу мне.

– Обойдетесь…

– Оно отравлено! – прозвучало тихо и грозно, однако голод не тетка. К тому же я не простой ядовед.

– Стой!

Зря останавливал. Первая ложка была восхитительной. Вторая и третья божественны, остальные не помню, но съела я и грибную запеканку, и мясо, и салат, и булочки к чаю. Очнулась, когда посуда на столе оказалась пуста, а мой сотрапезник бледен, как мел.

– И как зовут тебя, сумасшедшая дева? – спросил он.

В его руках подрагивал бланк на передачу тела. В Подземелье не хоронят, а распыляют над долиной грибов, и только приезжих эльфы отпускают на захоронение домой. Хороший билет наверх, жаль, моя группа сидит в заточении.

– Я – Лиллиан Горэ, гражданка Грена и первокурсница не особо знаменитой Академии. – Правильнее сказать – засекреченной, но к чему детали? – А вы?..

После сытной еды даже привкус снулого граба не мог унять моей улыбки. Я пребывала в прекрасном настроении, чувствуя сытую тяжесть в желудке и легкое покалывание в области сердца – эффект от противоядия на зеленые ядовиты с поверхности. Хорошо, что эльф не использовал подземные яды, тогда мне бы хуже пришлось. Впрочем, он думал иначе и, судя по взгляду, уже меня хоронил. Откуда в нем столько неверия, стало понятно, едва печень отозвалась пульсацией. То есть помимо зеленых ядовитов в еде были и синие из морских глубин. Когда же дышать стало тяжело от белых ядовитов, коими славится Поднебесье, я присмотрелась к «сотрапезнику».

Ушастый, как все эльфы, медноволосый, с виду молодой, но взгляд какой-то мутный. Цвет радужки глаз болотный и больной, смуглая кожа отливает серым оттенком. Вполне красавец и сложен вроде хорошо. Если бы не горбился, рассмотрела бы лучше. Правая рука без брачного браслета, а в левом ухе целых три кольца. Иными словами, в невестах девиц было много, но что-то ни одна в супруги не пошла. Одет без изысков. Простая рубашка, жилет с тонкой броней, добротный пояс, кортик на боку, штаны с потайными карманами, сапоги на жесткой подошве, сюртук. Последний был ближе всего, так что я, сняв его со стула, в деталях рассмотрела закрепленный на лацкане крохотный значок с изображением крота.

– А с каких пор старшие следопыты Арена так отчаянно хотят покончить с собой? – спросила тихо и подалась вперед. – Отрицать бессмысленно. Я определила зеленые, синие, белые ядовиты, и даже с противоядием чувствую, что меня трясет. – Похолодевшей рукой потерла шею, усмехнулась: – Добавьте вы сиреневый для полноты ощущений, был бы летальный исход.

– По правде говоря, один сиреневый был. – Эльф повернул в руке перо и аккуратно вписал в графу бланка мое полное имя. – Ты чай пила?

– Нет! – Покосилась на чашку, сглотнула набежавшую слюну. – Но что-то мне уже дурно.

Перо зависло над датой рождения и смерти. Сотрапезник поднял на меня повеселевший взгляд.

– А хочешь конфетку?

– Н-не очень. Сдается мне, и конфетки у вас с добавкой. Знаете, к демонам такую сладость, я намерена еще пожить!

– Мне бы твою решимость. – Он спрятал бланк в кармане жилета и выудил кошель. Пара монет упали на стол, тихо звякнула чашка, посуда исчезла. – Вставай.

Медноволосый потянулся к стене, чтобы взять то ли посох, то ли раздвоившуюся на конце палку. Костыль в деревяшке я признала, лишь когда эльф с трудом поднялся, прижал палку к телу, и та проросла в жилет, пояс и сапог, став опорой.