Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли [litres]

Именно эта мысль меня отрезвила, толкнула к маготрансу на исходе последних секунд и не позволила расплакаться, когда Росса брезгливо бросил, что подстилкам надзирателя несказанно везет: раздвинула ноги, родила уродца и получила свободу от работ. Мысль, что об истинном звании Ирдаса Ги Кайери знает лишь капитан Нигье, бескрайне порадовала, а вот упоминание уродца огорчило. Стремительно брошенный дротик впился в мощную шею Россы в опасной близости от сонной артерии. Не убила, но знатно отравила.

Говорить он перестал, дышать, впрочем, тоже. Оно и к лучшему, в разлившейся ужасом тишине мои слова прозвучали тихо и отчетливо:

– Не хочу пугать, но напомнить, думаю, стоит. Несмотря на легкую жизнь без работ, я осталась все той же отъявленной гадиной и за оскорбление моей семьи буду убивать мстительно медленно, не марая рук.

Росса захрипел, раздирая горло, а затем упал на пол и забился в агонии. И пока я раздумывала, вколоть ли противоядие сейчас или дождаться более явной синюшности, яд из фазы приветствия перешел к фазе близкого знакомства и начал выкручивать обидчику кости.

– Лилли?! – забеспокоился Нигье.

– Говори тише, ты разбудишь ребенка.

– Он под пологом тишины и под охранным щитом, – ответил предусмотрительный капитан и прикоснулся к моему плечу. – Не доводи до смерти. Росса – вспыльчивый идиот. Был бы рад поменяться с тобой местами, но рожать ему не дано. Лилли! – позвал он с тревогой.

– Еще секунду или две, – ответила я и наклонилась к бывшему «грифенку». Поймав его обезумевший от боли взгляд, ласково спросила: – Надеюсь, ты понял?

Он понял. Получил противоядие, а поостыв и подумав, в знак примирения отдал мне кнут из асса. Это был первый бесценный подарок в моей огромной коллекции просьб о прощении. Вскоре ее пополнил стилет от Грэма, клинок от Измы, метательные звездочки от Диза, духи с приворотом от фрейлины короля, магический страж от одного из министров и бесценная сапка от Хусга. Досточтимый глава гильдии Крыс за заказанные мною иглы с возвратом предложил заплатить не золотом, а чем-нибудь более легким и для нас двоих приятным. Отказ принял стойко, но в следующую нашу встречу, когда его едва живым принесли к моему порогу, воровской кардинал протянул мне сапку и попросил себя спасти.

Мужчины в моей жизни были. Немного и недолго. Да и не мужчины вовсе, а скоты.

Чтобы поддержать легенду о моем сумасшествии и не угодить на службу королевства, я купила внушительный участок земли в самом неблагоприятном, даже опасном месте. Бешеные деньги заплатила за первые деревья и кусты и двойную цену за подведенную к дому воду. Маги крутили пальцами у висков, потому что домом я гордо именовала две каменные стены и пол с разрушенной чашей бассейна – все, что уцелело от постройки после пленения Верховного и выжигания степи. На возведение, а по сути, на выращивание прочих стен, полов и крыши ушло года три, в это же время я укрепляла связи с нужными людьми, пыталась создать целебные составы на основе ядов, активно искала, кому бы их сбыть. Первые с трудом прижившиеся травы еще не успели зацвести, когда в моей жизни появился «мужчина».

Сероглазый брюнет с трапециевидной спиной и плечом, обещавшим поддержку, почти добился встречи с моим сыном, почти вошел в доверие и напросился в дом, когда у меня проснулось магическое зрение. Никогда не думала, что красные пески Степи могут не только вытравить холод пещер, но и обнаглевшего негодяя выдать. Слишком счастливая или просто привыкшая к мужскому плечу, я не поверила, когда увидела плетение следилки у порога, не поверила, заметив печати доверия и восхищения в собственной кухне и в гостиной у окна, где я за чтением время провожу. Но когда подлец, поглаживая мои руки, стал плести приворотные путы, я прозрела наконец. Перестала млеть от глубокого баритона и вслушалась в слова «дружеской» просьбы незаметно отравить кое-кого.

– … не бойся королевских «псов». Если тебя поймают и казнят, я возьму опеку над твоим уродом-м-м-м… сорванцом на себя. И, несомненно, найду, кому продать твой чахлый сад.

Из моего дома он не вылетел – выполз. И, судя по тому, что «псы» меня крупно оштрафовали и попросили более никого не травить, эта падаль осталась жива.

Еще с двумя ухажерами я познакомилась через год, а с четвертым и последним приблизившимся – еще через два года, но все они, как под копирку, пытались добиться доверия, а после шантажировать сыном. С ними я улучшила навыки мщения и умение затирать следы, но всякий раз получала от «псов» штраф и напоминание не травить, даже если честно заслужили.

Среди ночи команда Соро обо мне не вспомнила. Утром тоже никто не явился.

Так что, в очередной раз послушав, как отзовик вместо меня отвечает на вопросы забывчивого лорда, я решила отбыть домой. Сборы заняли минуту, прощание – две. Вампир-здоровяк посадил меня на сухопутную гондолу и, отсчитывая монеты, спросил, домой я последую порталом или опять паромом поплыву.

– Использую портал. Уверена, теперь меня на слет не вернут.

Вампир кивнул, продолжил отсчет, а я впервые спросила, как его зовут. Отмахнулся как от назойливой мухи.

– Явишься к милорду в третий раз, скажу. – Вручил мне кошель, взглядом придавил моих попутчиков и вышел без лишних слов.

Гондола тронулась, а я повеселела. Какой, к демонам, третий раз. Я провалила задание тура, я получила укус и теперь бракованная не нужна никому. Наслаждаясь чувством свободы, дышала глубоко, тягуче и старалась не думать, что где-то там, во дворце за дамами бегают Соро и Волль. Барон Нигье и принц-вояка по всему Грену ищут пространственника-экстраордината. Измененные строят планы, Верховный сидит взаперти. Невидимка прячется в темных коридорах, братья Оррана на пальцах держат пари. Сам же младший беспробудно спит, и никто не знает, что стало причиной его болей. Вот тут я окончательно перестала грустить и подумала, что в Степи меня ждут не только сад и пушистый вредитель, но и увлекательные поиски той самой причины.

Когда гондола прибыла в вампирский портовый городок, я отправилась к порталу, оплатила переход и, оказавшись перед ратушей в знакомом до трещинки городе Жемч, резво зашагала в сторону зеленого островка на горизонте. Красные барханы поблескивали крупинками на солнце, тени плывущих облаков рисовали на них узоры, дорога стелилась лентой, степь пела голосом ветров, парой птичьих переливов и тихим нарастающим гулом. Землетрясение, подумала я, но, различив в гуле повторяющийся скрип, поняла – мэрский маготранс.

Когда разбитый Уттой агрегат остановился в шаге от меня, а водительская дверца распахнулась, я готовилась услышать нелестный эпитет в сторону Зеленки, а не тревожно-хрипящее: