Дмитрий Осокин - Дракоши

Я миновал эти чудеса английской и французской готики, подошёл к иллюминатору на вершине боевой рубки космического корабля, заглянул внутрь.

Покраснел.

Там творилась порнография. Не просто для взрослых, а для извращенных взрослых: странного вида карлик с искривленным позвоночником и большой головой, в одном усыпанном звездами и блюдцами неведомых мне орденов сером кителе, пыхтя, сношал на схемах сражений высоченную и здоровенную блондинку. Вообще-то сексуальную, но, во-первых, без одного глаза, а, во вторых — присутствие карлика отбивало мысли об эротике напрочь.

— Ты шутишь надо мной, чудище?

— Увы, нет. Маленький человечек является одним из самых гениальных интуитивных тактиков космических сражений и финансовых махинаций, когда-либо изобретенных человечеством. Но он не мог результативно работать, все требовал для удовлетворения человеческих инстинктов то служанку и инструктора Элен, то командора Элли Квин, а то и вовсе какую-то то ли Катерину то ли Екатерину. Мы немного ошиблись, решив подобрать по типажу крупной, сильной женщины еще одну героиню, победительницу галактических битв. Нет, кое-какие планы войны они нам составляют… но в промежутках, а эти промежутки весьма коротки.

Меня неожиданно вштырило: скрестить Майлза фор Косыгина с Честью Харрингтон, да любой писатель фанфиков в реальном мире отдал бы за самую идею и право её разработки и руку и сердце любимой, и жену… — да все отдал бы, за исключением авторских прав. А у дракош — несмотря на Рот, буду называть их так, — эти герои были такими, какими их придумали в оригинале, если я верно понимал специфику здешней материализации, — вышла такая похабень.

Хм. Я вспомнил, что Майлз был реально озабочен крупными бабами, подумал, что Дракоши всё же не рубят в психологии: нельзя удовлетворять гения, удовлетворенный гений будет… удовлетворяться пока не надоест.

— Ценная мысль! — почти с удивлением вновь просканировал меня Рот и я хотел было прикусить язык, да всерьез задумался: как бы прикусить извилины? Шапочку из фольги напялить, авось экранизирует все сто герц колебаний мозга?

— Странно, — не отозвался на последнюю мысль Рот, — наш консультант, работающий сейчас над селекцией Дракош Суперьор, как он выражается, считает, что только при полном удовлетворении потребностей происходит качественный скачок.

Что-то мне в этом спорном утверждении показалось смутно знакомым. Но впасть в изучение склероза я просто не успел. — Мимо нас со Ртом, пробежал узнаваемый персонаж в валенках и тулупе, с нечесаной бородой: из застрявших в этих богатых подбородочных колтунах крошек органики можно было бы начесать на легкий ланч. Но я не был столь голоден. И сохранял остатки брезгливости.

Что интересно, персонаж пронесся мимо нас без почетной охраны дракош. Я уловил несколько слов:

— Только, значится, удовлетворяющий потребности дракоша сможет стать, если ан франсэ, воистину Суперьор! И ежели неудовлетворенный электрически Дракоша сможет аккумулировать больше электричества для разрядов, то, удовлетворенный полностью, сможет произвести переход количества энергии в качество, а новое качество порождает новые возможности и интервалы количественных изменений, нэспа?

Консультант был мной опознан.

— И у Стругацких попёрли, а как же интеллектуальное ноу-хау и прочее авторское право?

Хотя, почему не бунтует такая гордая Хонор? — подумал я, и сам же себе ответил: а когда ей, если Майлз настолько озабочен? В книгах-то она особо экстатически геройствовала в те периоды, когда мужика не было…

Чтоб скрыть свои мысли насчет того, как повезло перспективам селекции Дракош с их воистину матерым разумом на позиции шефа проекта, я быстро спросил о давно беспокоившем меня вопросе:

— А где же у вас тут место для добрых мечтаний филантропов и гуманисток?

— Конечно, в нашем мире они так же реализуются и персонализуются, но… Что они могут? У них недостаточно воли к победе. Взять тот мир, откуда явился к нам Амбросий Амбросиевитш, — на иностранный манер сказал Рот, — положительные герои положительно глупы и большей частью безлики, а вот еще один ёмко созданный персонаж, автор чудного афоризма «я уважаю эти идеалы пусть и не понимаю их», отлично работает у нас министром охраны смежных пространств.

— Тю, — я даже обалдел, интересную цитату они выискали у дона Рэбы, — и не боитесь такого министра?

— О, но тут для него нет возможностей карьерного роста, а мы можем многое!

— А вы что можете?

— Мы можем воплотить наше предназначение — доминировать не только над своим, но и над вашим миром! Дети всегда неизбежно становятся сильнее родителей, когда те стареют, и справедливо наследуют отмирающим. Люди ведь тоже, насколько мне известно (скромная улыбка фиолетовых губ), собираются подчинить себе в будущем создавший их Интеллект. Мы же значительно моложе вас.

— Значит, это вы и надо мной собираетесь доминировать?

— Нет. Наши миры совмещаются довольно редко — существуют специальные даты совмещений миров, когда граница истончается, это нам помогли установить некоторые мечтания Анаксагора, Якова Брюса, Резерфорда, а чуть позднее и Рика Декарда и таинственного Унабомбера, — и этот наш визит все еще лишь разведка, не слишком часто мы являемся в ваш мир по проделанному нами тоннелю.

— Всегда в одном и том же месте?

— Да, преодолевать эзотерический барьер можно только в определенных точках, там, где его внутренняя структура наиболее растянута. Мы не можем сменить место, хотя в позапрошлый переход здесь у нас произошло несчастье…

— А, кого-то поймали? Ты говорил… Но куда же он делся?

— Да, мы потеряли бдительность. Наш первый выход показал, что точка пробива эзотерического барьера находится в безлюдном месте с малопригодными для жизни человека условиями. И вдруг во второй раз мы наткнулись на большое скопление людей, каменные дома. Наш младший товарищ был схвачен и изуверски казнен — его оглушили и ещё живого выпотрошили и поместили в замкнутое стеклянное пространство со спиртом. Люди отнесли его в специально построенный дом на берегу реки. К счастью тогда вы еще не могли совершить все необходимые исследования, но нам пришлось позаботиться о том, чтобы тело нашего несчастного сотоварища не сохранилось до тех пор, когда человечество смогло бы сделать роковые для нас выводы.

— И что вы сделали?

— Пожар, в огромной постройке над рекой недалеко отсюда, где люди собирали то, что им удавалось заспиртовать в стекле, произошел маленький локальный пожар.

— Это уже статья! — пригрозил я ему за давний поджог питерской Кунсткамеры в семнадцатом, в тыща семьсот семнадцатом, и задал вопрос — А прошлый переход?