Игорь Осипов - Охотники на попаданцев [оптимизирована обложка] [publisher: ИДДК]

Пройти мимо места происшествия было сложно. Там уже суетились городовые, держа на расстоянии группу поздних зевак и описывая место происшествия.

– Тайная канцелярия! – выкрикнул я, проскочив мимо одетого в серую шинель городового, который хотел преградить нам путь.

– Ужас, – выдохнула Ольга, когда мы подошли ближе.

– А вот и хоррор начался, – буркнул за спиной Никитин, шмыгнув носом.

Я кивнул, переводя дыхание и начиная рассматривать то, что случилось. Анны видно не было, и от этого на душе стало легче. Да, у меня душа сшита колдовскими нитками из черно-белых кусков, но она болела и переживала за члена команды.

К нам подошёл поручик, и вспомнилось, что раньше его видел. Кажется, он из уголовного сыска.

– Здравствуйте. Полное дерьмо, – с порога начал он. – Тут какой-то потрошитель поработал. Вон тому оторвали руку. А тому вывернули голову как у совы. На горле есть отпечатки пальцев. У убийцы силища такая, что кадык сломан.

– А девушки никакой не было? – осторожно спросил я, разглядывая размазанный по мостовой тортик.

На него кто-то наступил, оставив отпечаток сапога. А ещё к нему тянулась тонкая струйка крови, нашедшая свой путь к сладкому между втоптанными в землю камнями.

– Нет, – неуверенно пожал плечами сыщик. – Вечером много кого ходит, но не видели. Тут на шум почти сразу сбежались. Но может, боятся. Расспросы вести надо.

Мы ещё немного постояли, разглядывая мертвецов. Было в произошедшем что-то жуткое, нечеловеческое, особенно странно и неуместно выглядел тортик, залитый кровью. Ольга постоянно прижимала ко рту платок и старалась держаться так, чтоб между трупами и ней был я. Да и вообще, обилие попаданцев в последнее время, особенно ненормальных, превосходило все мыслимые пределы. Даже в столице пробои случались раз в две недели, а тут вал какой-то.

– Евгений Тимофеевич?! – раздался сзади знакомый голос, и мы с Ольгой разом обернулись.

На дорожке парка стояла целая и невредимая Аннушка. Она прижимала руки к груди, а городовой из оцепления придерживал ее ладонью, чтоб не пустить к месту происшествия.

– Анна! – воскликнула Оля, помахав рукой, – Ну, слава богу! Мы уже обыскались.

Городовой, видя, что мы знакомы, пропустил девушку, и та мелким шажками побежала к нам.

Я расслабленно выдохнул и закрыл глаза. Так уж устроен человек, что на одну и ту же ситуацию он может глядеть с разных сторон. Трупы – плохо. Это горе и беда. Но если среди них не нашёл тело близкого человека, то это становится счастьем. Я глубоко вдохнул, а потом услышал возглас «Ой», шум падения тела, смешанный с влажным шлепком и голос Ольги.

– Аннушка, осторожнее!

Девушка упала на четвереньки. Поскользнувшись на этом проклятом тортике.

– Простите, пожалуйста, – пробормотала она, когда я помог ей встать, придерживая за локоть. – Я всего три фужера, а оно опьянило. Простите.

Анна выпрямилась и вытянула перед собой руки. По тонким пальцам бежала кровь, в которую упала ладонями девушка. Я ожидал от провидицы, как от обыкновенной институтки обморока или истеричного визга, но она тихо рассмеялась, заставив меня опешить.

– Я не сумасшедшая, – забормотала она, – Я не сошла с ума. Я это уже видела. Мне было видение. Я на самом деле провидица. Значит, и другие видения тоже могут быть правдой!

Она подошла ко мне и взяла окровавленными пальцами мою руку, сжав изо всех девичьих сил.

– Я думала, что там, на кладбище, у меня просто галлюцинации, а это все может быть на самом деле.

– Какое видение? – осторожно спросил я.

– Как из сторожа сделали демона, и он убил полицейских. Там ещё убийца был с пистолетом. Он такой с длинным стволом. И он, когда вёл сторожа, то раз выстрелил в воздух. И выстрел тихий такой. И ворона большая.

– Какая ворона?

– Большая такая. Вы мне верите?

Я посмотрел в глаза Аннушки, которые просто молили, чтоб ей поверили. Такие же глаза были у пьяного провидца из моей предыдущей группы в столице. Хорошего провидца, он тоже всё твердил, что не сумасшедший.

– Значит, сторож. Пожалуй, с него мы и начнём. Сами. Ведь вторжение из другого мира – наша юрисдикция.

Так произнёс я, сунув руку в карман и нащупав там треугольный значок, о котором не стал рассказывать барону.

Утро было для меня нехорошим. Утро разбудило тупой болью приступа, тьмой в глазах и падением в никуда. Я сжал ладонями виски, и кажется, даже заорал. Вместо потолка и стен вокруг были лишь смутные, невероятно сочные по цвету пятна.

Вон тот уходящий в бесконечную высоту столб бирюзового света – наверное, окно, а чёрная клякса в противоположной стороне – дверь. Что-то вцепилось в меня острыми когтями и начало трясти так, что казалось, голова оторвётся. Воздух наполнился протяжным нечеловеческим стоном, а потом я нырнул с головой в багровую полутьму. Сквозь алую пелену возникали и исчезали черные силуэты.

Я отпустил голову и вытянул руки перед собой. Пальцы обожглись обо что-то мягкое, податливое, но отдёрнуть их не хватало сил. Что-то схватило меня за запястья и едва не выдернуло кости из суставов. Я не был уверен, так как во время приступа все ощущения неверные. И возможно, я ощущал руками запахи, а слышал прикосновения.

Багровая тьма, наконец, дёрнулась и стала отступать. Сквозь туманную пелену проступили контуры человеческого лица и глухой, как из колодца, голос.

– Женя, Женечка, что с тобой?

Я с силой зажмурился, а потом открыл глаза.

– Я сейчас, – сорвался слабый голос с моих губ.

Даже сам едва узнал его, настолько он был в этот миг чужд и далёк от меня.

– Я сейчас за лекарем отправлю, – снова прозвучал голос, и лишь через несколько секунд пришло понимание, что это Ольга.

Зрение окончательно вернулось, и прищурившись, я увидел жену, сидящую на краю кровати. Она придерживала рукой отворот наброшенного на голое тело махрового халата, чтоб тот не раскрылся, а в дверях стоял оператор Дима. Сухой, высокий и всегда молчаливый. Он почти не моргая смотрел на меня, будто змея на смотрителя, сидящего за стеклянной стенкой ее террариума. Вроде бы и не укусит, а все равно неприятно.

– Не надо лекаря. Сейчас отступит.

– Что это было? – снова спросила Ольга, взволнованно вглядываясь в мое лицо.

– Болезнь. Я же говорил, что моя душа сродни разбитой амфоре, склеенной из разных кусков. Иногда трещины начинают болеть, – едва шевелящимися губами ответил я, а потом показал на прикроватную тумбу. – Воды.

Ольга, все так же придерживая халат, протянула мне обычный гранёный стакан. Прохладная жидкость прокатилась по горлу, казалось, впитываясь в тело раньше, чем достигала желудка.

– Евгений Тимофеевич, – сухо заговорил стоящий в дверях Дмитрий, – там к вам посетитель. Очень настаивает.