Игорь Осипов - Охотники на попаданцев [оптимизирована обложка] [publisher: ИДДК]

– Это что за зайка?!

С такими словами и ещё с гневным выражением лица влетела ко мне в кабинет Ольга. Дверь с шумом ударилась о стенку, а из коридора прозвучало затихающее эхо.

Влетела она, одетая в голубую шёлковую ночную рубаху, подол которой касался пола, и лишь изредка показывал домашние тапочки, скромно прячущиеся от всего мира на ногах своей хозяйки.

Прошло всего два дня с момента обновления наших отношений, а Ольга уже полностью обосновалась в моем холостяцком жилище, наполнив его своими вещами.

– Кто она?! – жена быстро подошла к столу и швырнула на столешницу конверт, проскользнувший по лакированному дереву и упавший мне на колени. – Я требую объяснений! Кто она?!

В тишине помещения было слышно, как часто и тяжело дышит Ольга. Ее грудь то поднималась, то опускалась, словно супруга пробежала целую версту. В то же время губы были поджаты, а глаза метали молнии. Казалось, от разрядов ярости на столе вспыхнут бумаги.

В свете настольной керосиновой лампы, разгоняющей полумрак опускающегося на город весеннего вечера, искры злости смешивались в широких зрачках с бликами дрожащего огня. Это придавало ее облику немного мистицизма. Даже непонятно, кто из девочек в самом деле ведьма.

Я поглядел на часы, показывающие почти полночь и поднял конверт, который оказался на поверку уже открытым. На жёлтой почтовой бумаге помимо черных и синих штемпелей каллиграфическим почерком было выведено: «Женечке Тернскому от его Заики», а ещё конверт едва уловимо пах женскими духами.

Я вытряхнул из конверта одинокий листок, развернул и прочёл.

«Папеньке плохо. Проститься хочет. Я вся в горе и слезах».

– Ну! – снова заговорила Ольга, а потом понизила голос и процедила сквозь зубы. – Ничтожество. Обманщик. Кобель похотливый.

На ее глаза навернулись слезы, которые она не скрывала, а я встал из-за стола, держа в руках письмо, и подошёл поближе.

– Не нужно читать моих писем.

Мой голос был спокоен, а вот Ольга сорвалась на крик.

– Провались ты пропадом!

Ее рука взметнулась, норовя ударить по щеке, но я успел перехватить за запястье. У меня перед глазами слегка поплыло и начало двоиться, в висках стал слышен стук. Как всегда бывало при несильном приступе, когда мои внутренние «Я» не могли поделить мой разум и тело.

– Отпусти! Подлец! Женя никогда не опустился бы до такого. А ты… ты выродок! Знать тебя не желаю! – продолжала выкрикивать Ольга.

Я вздохнул, собирая мысли воедино, и поднял бумагу на уровень лица.

– Во-первых, это не Зайка, а Заика. От слова заикаться. Максимилиан Заика. Это адъютант Бодрикова. Я ему как-то рожу набил, он, видимо, так отомстить решил. Но само письмо требует срочно прибыть к барону. А во-вторых, не надо истерии. Я не тот Женя, каким был раньше.

– Тебе плевать на меня, – зашмыгала носом Ольга. – Я три года не знала, как мне быть. Я ждала случая, а ты… тебе лишь бы под юбку залезть.

– Мне сейчас тяжело, – медленно начал я, тщательно подбирая слова. – Я три года пытался собрать из осколков душ двух человек что-то похожее на целое. А сейчас ты врываешься и пытаешься разбить это.

– Женечка любил меня, – тихо заплакала Ольга, – а ты не он.

– Тот Евгений Тернский, часть которого внутри меня, сейчас упал бы на колени и стал целовать твои руки. Он неисправимый романтик и идеалист. Тот Марк Люций, что тоже во мне, сейчас бы ударил тебя по лицу, а потом взял силой, потому что ты ему тоже нравишься. Из-за всего этого я стараюсь жить рассудком, и не надо делать так, чтоб грань треснула. Ведь я сейчас мистер Хайд и доктор Джекил во плоти. Недавно даже городового избил.

Я придвинул к себе руку своей-не своей женщины и легонько поцеловал кончики пальцев, а потом горько усмехнулся и легонько шлёпнул листом бумаги по ее щеке, словно прогоняя муху.

– Вечером я буду и Люцием, и Евгением, кем захочешь, но обещай, что больше не будет истерик. И не бери больше моих писем.

Ольга кивнула и после небольшого колебания уткнулась мне в плечо. Тело ее затряслось от рыдания.

– Я не хочу больше быть одна, – выдавила она, хлюпнув носом.

– Тогда пойдём, навестим барона вдвоём.

Ольга смахнула кулаком слёзы и кивнула. Несмотря на взрослый возраст, выглядело это совершенно по-детски. Хотя, наверное, в каждой женщине до самой старости есть маленькая девочка, когда капризная, а когда беззаботно-радостная. Одни женщины ее старательно прячут, выгуливая только тогда, когда никто не видит, другие специально выставляют напоказ.

Ольга по своему обыкновению хотела казаться взрослой и серьёзной. Ее маленькая девочка выглядывала только в кругу самых близких людей. Выглядывала, когда хотела, чтоб ее пожалели, прижали к себе, погладили по головке и дали вкусную конфету или рассказали сказку. Жаль, что сказки у меня не детские. Все больше про разврат, кровавые бои и холодные дождливые ночи, которые я проводил под открытым небом. Можно вспомнить те, где я отдыхал от долгих походов в именном особняке. Роскошь и пафос. Женщины и вино.

Нет. Это не те сказки. Придётся придумывать самому, чтоб обязательно добро побеждало зло, забыв, что я сам был на стороне зла. Где прекрасные дамы дарили улыбку в обмен на розу, а не те, где насиловал дочку вождя в захваченной деревне. Романтик Евгений брезгливо посмотрит на Люция и что-нибудь придумает. Он умеет, чтоб красиво.

– Пойдём.

Я обнял Ольгу, и мы вышли из кабинета, почти сразу же стыдливо нырнув в мою спальню. Жена скинула ночнушку, показав красивое тело. Его не портили даже несколько длинных узких шрамов на животе, спине и правом бедре. Они белели как память о той трагедии, когда поезд сошёл с рельсов.

Ольга была в последнем вагоне, и потому пострадала не так сильно, как могла. Передние вагоны разорвало в клочья вместе с пассажирами. А когда рванул паровой котёл, сдобренный почти чистым теплородом, останки разбросало на сотни метров. И меня рядом не оказалось.

Сейчас Ольга стояла ко мне спиной, и я не удержался и положил руки на тонкую талию. Ладони скользнули вверх и остановились на грудях, а губы поцеловали шею.

– Мы к барону, – прошептала женщина, – не забыл?

– Я помню. Но ведь можно немного потрогать.

Ольга улыбнулась и скользнула из моих рук, подхватив повешенную на край специальной ширмы одежду. Ширму только вчера привезли по моему заказу. Послышался шелест ткани и свист новомодных застёжек-молний.

Через пятнадцать минут она была готова, а ещё через пять мы сидели в электрическом авто. Но поехали, вопреки обещанию, не вдвоём, а прихватили с собой Сашку. Взяли его не только потому, что носильщик для радиостанции нужен, а ещё и для того, чтоб обвыкался. Неунывающий парень заскочил на заднее сидение, положив тяжёлый сотовый рядом. Парень сидел и загадочно улыбался, глядя в сторону. Жар и сопли у Никитина совсем прошли, и он перестал хлюпать носом.