Игорь Осипов - Охотники на попаданцев [оптимизирована обложка] [publisher: ИДДК]

– На́м потребено би́ти их, – хрипло произнёс стоящий по левую руку от предводителя воин, наклонившись к нему, именно он и был обладателем лужёной глотки. – О́нисуть лазунцы́.

Слова были незнакомыми, но в них смутно угадывался смысл. Речь не походила на то, что есть в нашем мире, видимо, их мир достаточно далеко отстоит от нашего. Как-то я был на лекции, где профессор выдвигал теорию о расхождении миров. Чем дальше мир от нашего, тем меньше он похож на наш. Впрочем, мне ли об этом не знать. Сам пусть только наполовину, но из другого, и отличия видел сам.

Вожак повернул к говорящему голову, потом поглядел на нас. Все войско противника замерло в ожидании слов их воеводы. Наверно, принц какой-нибудь. Или графинчик.

– Бити онех, конезица. Дай указ, – снова заговорил горлопан, наклонившись к предводителю.

Но тот вместо ответа отвёл левую руку и взял воина за ворот. Руны на броне конезицы вспыхнули ярким синим огнём, и невысокий человек приподнял над землёй горлопана, а потом швырнул на добрый десяток метров в сторону.

– Матерь божья! – вырвалось у находившегося рядом со мной унтера. – Это как он так?!

Тем временем конезица неспешно приложил ладони к шлему и снял его. Ещё до того, как я увидел спрятанное за маской лицо, у меня дёрнулся край глаза. Прямо на испещрённую сияющими рунами броню упала длинная русая коса с яркой красной лентой на конце. А потом нам предстало молодое женское лицо с большими серыми глазами.

– Я не зрю де́вы во ря́де вас. Я конезица Огнеми́ла. я буду глаголити только с девой, что есть чистой кры. Стопайте прочь, докуда я милосерденна.

Я вгляделся в сосредоточенное лицо этой девушки, а в голове всплывала строка из данного Аннушкой пророчества.

«Леди милосердия». Так кажется.

Ну, жди меня, красотка. Уж одну строчку предсказания и точно сам могу исполнить.

Оставив позади конезицу Огнемилу, мы вернулись к авто. По пути не было проронено ни слова, при этом, все мы обменивались многозначительными взглядами, в которых читалась богатая палитра чувств, от недоумения до любопытства.

Анна до сих пор спала, укрытая на этот раз серой солдатской шинелью. Настя по-прежнему сидела в машине, а к приборной доске с любопытством во взгляде склонился боец, на носу которого появились очки в круглой оправе, которые боец постоянно поправлял.

– Великолепнейшее авто, – бормотал он, а увидев меня, выпрямился и задал вопрос: – А какая максимальная скорость?

– Если по паспорту, то восемьдесят на ровном асфальте, но по нашим разбитым дорогам больше тридцати разве разгонишься, – хмуро ответил я, думая отнюдь не о машине, а о том, что можно сделать прямо сейчас.

– Миль или километров?

– Что? – переспросил я, а потом повернулся к унтеру: – Перекройте дорогу, чтоб ни одна тварь не просочилась.

– А если они в обход попрутся? – тут же уточнил командир разведывательного отряда, обернувшись в сторону чужого леса.

– Я не о них. Я о любопытствующих лбах. Они всяко по дороге пойдут. Нам только конфликта из-за скудоумков не хватало.

– А ежели приказ отдадут возвращаться? – как-то неуверенно переспросил унтер.

Ему явно не хотелось попадать между двух огней. С одной стороны, Тайная канцелярия, а с другой – отцы-командиры. И боялся он отнюдь не командира полка, а ротного капитана, который, ежели не понравится чего, может и в зубы дать кулаком.

Я сперва опустил глаза вниз, размышляя над задачкой, а потом потянулся к карману и достал из него портмоне с ассигнациями. При виде толстой пачки денежных знаков унтер шмыгнул носом, а солдаты вытянули шеи. В пачке было около сотни рублей, в то время как жалование унтера составляло всего двадцать пять, а у солдат-рекрутов и того меньше.

Я послюнявил палец и отсчитал мятых сине-жёлтых пятирублёвых купюр на сумму сорок рублей, а потом, подумав, добавил ещё десяточку рубликов.

– Будь сделна, – выпалил унтер, приняв от меня ассигнации.

Я не сомневался, что простые парни справятся с такой важнейшей задачей. К тому же не думаю, что кто-то попрётся через лес пешком. А дорога одна, так как мост через Ельцовку тоже был только один.

Я опустил капот авто и сел за руль. Солдаты теперь перекроют по мере возможности подход к самому опасному направлению, не впуская и не выпуская никого. Если раньше я жалел машину, то теперь просто не было времени ее жалеть, и авто помчалось по колдобинам, трясясь, как пуговица на стиральной доске.

Сашка сидел на стуле, глядя в окно. Ольга Ивановна все так же без сознания лежала на двуспальной кровати. За все время она ни разу не пошевелилась, отчего отправленная для оказания помощи горничная Даша несколько раз переворачивала ее с боку на бок, мол, чтоб пролежней не было.

Сейчас же Даша сидела на стуле и тихонько щелкала спицами. Она вязала обыкновенный шерстяной носок белого цвета. Но в отличие от привычной Сашке синтетической нити, грязно-белая шерстяная пряжа пахла животным. Наверное, овцой. Пахло неприятно, хотя и не сильно. Память о синтетике пришла сразу, как только парень увидел шёрстные клубки.

Спицы в сноровистых руках девушки мелькали с большой скоростью, а на колени спускался наполовину изготовленный элемент гардероба.

– Скучно, – произнёс Никитин, откинувшись назад.

Ноги он положил на подоконник, а сам стал балансировать на задних ножках стула.

– Сломаешь, – пробурчала Даша, боясь говорить громко в присутствии хозяйки.

Ее так и воспринимали все, как хозяйку.

– Не сломаю. Он дубовый.

– Ага. Как и ты, – огрызнулась горничная.

Сашка качнулся на стуле, а потом резко с него вскочил.

– Ты чего? – снова проговорила девушка, не прекращая щелкать вязальными спицами друг о друга.

– Да все никак не могу понять, – потянувшись, произнёс Сашка и с прищуром поглядел на горничную.

– Чего?

– Вот вы две близняшки. Одинаковые как под этот… ксерокс. И понять, кто из вас лучше целуется, не могу.

– Урод! – воскликнула Даша, подхватив лежащее рядом мокрое полотенце и швырнув его в сторону улыбающегося парня.

Она хотела было вскочить, но потом поглядела на Ольгу Ивановну и осталась на месте, сверля Сашку злым до невозможности взглядом.

– Люблю хороший троллинг, – протянул парень и быстро проскочил мимо девушки, которая попыталась достать его спицей.

Никитин выскочил в коридор, закрыв за собой дверь, и быстро промчался в сторону зала, где остались ящики с лампами. Сашка не привык сидеть на месте и хотел скоротать время разбором этих непонятных электрических приборов. Подобных ламп в его родном мире не имелось, да и здесь их было не так много. У входа в обеденный зал стоял часовой, прислонившись к дверному косяку, но при этом не выпуская из рук винтовки. За столами сидели хмурые ревизоры, перед которыми на скатерти стояли тарелки с супом и большие кружки с черным чаем.