Тимур Денисов - Преврати меня

— Моему сыну нужно лечение, а не… — вздохнул папа.

— Лечения пока нет, — ответил медик, — но я хотя бы могу предсказать, как и сколько он проживет.

…Как и когда он умрет…

Саня сжал мою руку.

— Пойдемте на кухню, — предложил папа. — Это не стоит слышать моей семье.

Двое мужчин слепо прошли мимо нас. Их тени уже лежали на пороге кухни. И вдруг…

— Я хочу знать, — громко и отчетливо сказал Саня им в спину. — Я имею право знать, от чего я умру.

Папа и длинный человек с усиками обернулись и испуганно уставились на него.

— Саня, — тихо позвала я, выходя из укрытия, — не надо…

Брат никак не отреагировал.

— Я мог подслушать, — продолжал он, — но я хочу, чтобы мне это сказали в лицо.

— Я полагаю, что это решать вам, — неуверенно сказал папе человек с усиками, — но мое мнение на стороне мальчика. Медицинская этика…

Я вдруг поняла, что мне нравится этот тихий доктор. Он говорил будто с акцентом, его припорошенное пальто казалось слишком холодным, а взгляд почти не встречался с глазами собеседника. Он отличался от большинства врачей тем, что все еще боялся сделать людям больно. Оттого он стал идеальным вестником смерти.

— Я согласен, — оборвал его отец. Он стоял бледный, с подернутыми пеленой глазами. — Снимите пальто и давайте поговорим в комнате. Мы угостим вас чаем и тортом.

Когда мы вернулись в гостиную, двенадцать свечей все еще горели. Мама вскинула на незнакомца несчастное лицо.

— Это доктор, — сказал папа. — Он приехал, чтобы сообщить диагноз.

— Здравствуйте, — приветствовала его мама.

— Добрый день, — отозвался мужчина с усиками. Он скользнул по ней взглядом и уставился на торт, потом повернулся к Сане: — Простите, Александр, вы именинник? — уточнил он.

— Да, — подтвердил брат.

— Господи, — врач стукнул себя по лбу. — Я изучал ваши документы от начала и до конца и не посмотрел на дату рождения, только на год. Извините меня, мне так неловко, что в такой день…

Он замолчал. Повисла тишина. Я подумала, что гость сейчас снова начнет извиняться, но Саня не оставил ему такой возможности. Брат наклонился и одним махом задул все свечи. Над столом поплыл сизый дымок.

— Можно резать, — сказала мама.

— Давайте рассядемся, — предложил папа.

Я вызвалась принести доктору стул. Торт был вкусный, но ели его молча. Запах свечей продолжал витать над столом.

— Мне, право, неловко, — повторил доктор. Он посмотрел на родителей, но их лица были невыносимы, и его взгляд остановился на Сане. Не на глазах, в глаза этот человек не смотрел, а где-то на плече.

— Все нормально, — устало сказал брат.

— Меня зовут Валерий, — представился медик. — Я не ваш врач, я аспирант Института биохимии имени Баха при Русской академии наук. Но так получилось, что сейчас в Москве я, наверное, один из трех людей, которые могут поставить вам диагноз.

Он говорил с Саней. Как будто нас всех вокруг не было. И это было правильно.

— Очень приятно, — сказал брат, протягивая руку через стол.

Доктор дернулся, потом нервно пожал ее.

— У вас губчатая энцефалопатия, — продолжал он. — Ее еще называют прионной болезнью. Вы уже знаете что-то о строении биологической клетки?

— Что-то знаю, — подтвердил Саня.

— Вирусы заражают клетку, прокалывая ее оболочку, и вводят внутрь фрагмент чужеродного ДНК-кода.

— Мы проходили это в школе, — кивнул брат.

— Прионы — это заразные белковые частицы. Они, как и вирусы, разрушают информационную структуру клетки, но в отличие от вирусов они такие маленькие, что ни организм человека, ни современная медицина не имеют средств их остановить. Прионам даже не надо проникать внутрь клетки, им достаточно осесть на ее оболочке.

Валерий крутил в пальцах чашку.

— Вот… я попытался очень просто все это объяснить, — подытожил он. — Прионные инфекции крайне редки. Чтобы заразиться ими, зачастую надо съесть мозг больного человека или животного, а это происходит нечасто. Однако иногда прионы передаются по наследству или спонтанно возникают в организме человека из-за мутации или действия аутоиммунного заболевания.

— Я не ел ничей мозг, — сказал Саня.

Все рассмеялись.

— Прионные болезни бывают разные, — ответил доктор. — Самая распространенная из них — это болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Она случается у одного человека на миллион.

— Немного, — констатировал папа.

— Но у вас не болезнь Крейтцфельдта-Якоба, — продолжал Валерий, — и ни одна другая из уже описанных форм губчатой энцефалопатии. Из известных науке случаев вы второй такой больной на Земле.

— Вроде как отличился, — пробормотал Саня. — А кто был до меня?

— Девочка из Великобритании, — сообщил медик. — Райли Стентон.

Мы с Саней переглянулись. Беззвучно щелкнул какой-то замочек. Цепь случайностей замкнулась и превратилась в судьбу. Выпал весь снег. Закончилось то, что началось прошлой зимой, когда у брата впервые задрожали руки.

— Ее случай описывали в лаборатории малоизученных болезней при университете Лейчестера. Вы с ней точно не родственники, но у вас почти одинаковые двадцатые хромосомы. И симптомы были похожие. Относительно течения Крейтцфельдта-Якоба деменция казалась сильно отложенной. Но наблюдались эпилепсия и ухудшение зрения, — закончил доктор.

Нет. Мы не знали точно. Еще не знали. Но совпавшие имена девочки и собаки вдруг изменили облик событий всех последних дней. Думаю, что с этого момента жизнь моего брата неминуемо устремилась к той странной развязке, которая произошла два дня назад, после того как я увидела свет между мужчиной и мальчиком, лежащим на снегу.

— Райли, — повторил Саня. — Вы можете рассказать о ней больше? Как она умерла?

Валерий неожиданно улыбнулся.

— В этом и загвоздка, — сказал он. — Никто не знает, как она умерла. Она исчезла, сбежала из больницы после судорожного припадка, хотя все думали, что она уже никогда не встанет. Она и ее родители подписали договор, что ее тело после смерти станет достоянием ученых. Но ее так и не нашли, ни живую, ни мертвую. Поэтому до сих пор нет полного описания болезни.

— Вы приехали не лечить его, — истерическим, обвиняющим тоном заявила мама, — а наложить лапу.

Ученый втянул голову в плечи.

— Быть может, лет через двадцать это исследование спасет кому-то жизнь, — очень тихо сказал он. — Мы попытаемся лечить вашего сына, если вы на это согласитесь, но я думаю, что мы его не вылечим. Все известные на сегодня прионные болезни смертельны. Они приводят к деменции и параличу. Потом происходит разрушение дыхательного центра, и наступает смерть.

Над столом повисла мертвая тишина. Было слышно, как Саня сглотнул.

— И сколько у меня времени? — спросил он.