Тимур Денисов - Преврати меня

— Интересно, что он подарит, — тихо сказал брат.

— У тебя все в порядке? — спросила я.

Саня неопределенно качнул головой.

— Почти, — ответил он.

Потом нам пришлось объяснять маме, почему мы так странно себя ведем.

— Лиз? — позвал брат, когда мы остались одни.

— Да? — отозвалась я.

— Как отличить собаку от волка? — поинтересовался он. — Ведь должен быть способ сделать это наверняка.

— Ты думаешь, что Райли… — догадалась я.

— Я почти уверен, — подтвердил Саня. — Так как?

— Понятия не имею, — сказала я, — но буду думать.

— Спасибо, — улыбнулся брат.

Через два дня я повторила его вопрос учительнице биологии.

— Смотря в какой ситуации, — сказала та. — В зоопарке — по табличке, на охоте — по следам. Обычно волки больше. У них всегда вытянутая морда. — Она помолчала, обдумывая вопрос. — Они, как и собаки, бывают очень разные. Например, китайского красного легко спутать с лисой. А еще к семейству волков относят шакалов. Тебе какой волк нужен?

— Крупный зверь, — описала я, — взрослому человеку почти по пояс. Спина серая, на животе и лапах шерсть светлеет.

— Похож на серого волка, — ответила учительница.

— Как в сказке? — спросила я.

— Каннис лупус, — по-латыни возразила учительница, — это название вида животных. Ты такого где-то видела?

— У соседа, — призналась я.

Учительница рассмеялась.

— Раз у соседа, — сказала она, — то вряд ли это волк. — Ее лицо посерьезнело. — А если все-таки волк, значит, сосед играет с огнем.

Я не стала говорить ей, что Райли гуляет без поводка.

— Вы сказали, что можно отличить по следам, — напомнила я.

— Посмотри в библиотеке, — предложила учительница, — но не среди книжек по биологии, а в разделе «краеведение». Еще пятьдесят лет назад они сюда заглядывали, и их отстреливали.

Мне стало как-то не по себе, когда я представила Райли, изрешеченную пулями.

— Спасибо, — поблагодарила я.

— Не за что, — отозвалась биологичка, — обращайся еще.

Библиотека в Фальте была древнее школы. Она занимала треть желтого, покосившегося от времени муниципального здания. Книгу я нашла, но взять ее не получилось. Мне сказали, что издания до 1970 года доступны только в читальном зале.

Вечером я пересказала брату все, что узнала. Он кивнул и впал в глубокую задумчивость. А на следующий день за обедом произошло кое-что необычное.

— Саня, — сказал отец, — ты пригласил на день рождения того человека…

— Да, — подтвердил брат.

— Почему?

Саня пожал плечами.

— Это мой день рождения. Приглашаю кого хочу, — ответил он.

Папа вздохнул.

— Ты мог бы позвать других детей, — предположил он. — Бывших одноклассников, друзей из Москвы…

— Мне приятно знать, — Саня на секунду замолчал, — приятно знать… что, не считая вас, все люди, которые ко мне хорошо относились, думают, что я просто уехал. А если они окажутся здесь, то узнают — или почувствуют, — что все не так.

Над столом повисла тишина.

— Да и не так много их было, — добавил Саня.

Он посмотрел в окно. По небу плыли облака, сосны покачивали вершинами, по снегу у забора шла взъерошенная ворона. «А для брата окно — это светлый квадрат, — подумала я, — как жаль, что он не видит серую птицу».

— Но кое-что я действительно хочу, — сказал Саня. — Я знаю, что у нас не так много денег, но я хочу одну вещь на день рождения.

Желания тех, кто близок к смерти, последние желания, обладают какой-то особенной силой, каким-то особенным правом. Все это чувствуют. Даже убийцы встают на колени перед своими жертвами, чтобы услышать, что те шепчут, умирая. Мы сидели и смотрели на Саню. В тишине, повисшей над столом, раздался голос папы.

— Мы постараемся это купить, — обещал он.

— Хочу хороший цифровой фотоаппарат, — попросил брат.

…Саня, брат, ведь ты почти слепой…

— Конечно, — сказала мама. — На это нам хватит денег.

Я почувствовала, как они с отцом чуть успокоились. А если бы Саня тогда попросил океаническую яхту? Иногда мне кажется, что мы бы купили ее, продав для этого все, что у нас осталось после краха папиной фирмы.

Вечером, когда мы остались одни, я спросила брата, зачем ему фотоаппарат. Саня улыбнулся.

— Ты сравнишь фотографии следов с их рисунками в книге из библиотеки, — объяснил он, — а учительница посмотрит на фотографию самой Райли и наверняка скажет, волк это или не волк.

— А… — удивленно протянула я.

— Да, — кивнул Саня. — Конечно, голова у меня не блеск, но я еще не совсем тупой.

Шестнадцатого декабря наступил последний Санин день рождения. Самый ужасный, самый грустный день рождения, который я видела в своей жизни. Сидеть вместе с родителями было холодно и бесприютно. Их печальные улыбки сводили с ума.

Саня сдержанно порадовался фотоаппарату. Мы сделали несколько семейных фотографий, на которых старались поддерживать бодрый вид, потом вышли во двор, слепили снеговика и сфотографировали все, что было вокруг. Снимал не только брат. Мне кажется, ему нравилось думать, что эта игрушка еще послужит мне, когда он уже умрет. В два мы вернулись в дом, согрелись, наблюдая за тем, как по экрану телевизора проносятся любимые папой гоночные машины.

Саня пребывал в задумчивости. Он ждал. В четыре пришло время обеда. Мама зажгла свечки на торте, и в этот момент в дверь позвонили. Все вздрогнули.

— Это он, — испуганно и обрадованно сказал брат. — Он принес подарок.

Саня первым поднялся из-за стола.

— Подожди, — осадил его папа. — Давай я открою, а там посмотрим.

Я тоже встала. Мы пошли к двери втроем. Мама смотрела нам вслед, и у нее было такое выражение лица, как будто она сейчас расплачется.

В прихожей царили прохладные пыльные сумерки. Отец открыл дверь. В дом ворвались белый свет и холодный зимний воздух. На крылечке стоял незнакомый человек. Не Валттери Лайне.

— Я звонил несколько дней назад, — сообщил мужчина. — Вы сказали, что к вам можно подъехать в середине дня в любой выходной.

— А, — вспомнил папа, — вы тот врач? Здравствуйте, проходите.

— Добрый день, — ответил мужчина. — Я скорее биолог, но можно сказать, что врач.

Он неуверенно переступил порог. Его взгляд на секунду остановился на Сане, потом уперся в пол. Папа обернулся к нам.

— Это… это будет скучно и не слишком долго, — сказал он. — Возвращайтесь за стол.

Мы с Саней обошли поворот коридорчика, ведущий в гостиную, а потом брат дернул меня за руку и прижал к стене.

— Я, видимо, не вовремя, — приглушенно сказал медик, — потому что это долгий разговор.

— Вы по телефону говорили о возможности какого-то договора, — ответил папа. — Я, честно говоря, мало что понял.

— Я приехал, чтобы сообщить диагноз, — ответил доктор, — и поговорить о некоторых возможностях.