Анна Гурова - Мастер иллюзий [СИ]

Я с любопытством открыла первую страницу и прочитала вслух:

– «Я постиг, что путь самурая – это смерть». О господи! Что это? «В ситуации „или-или“ без колебаний выбирай смерть. Это нетрудно». Ха-ха! Нетрудно! Офигеть!

– Это книга для воинов, – Саша решительно забрал у меня книгу. – В нормальной, обыденной жизни это все не работает.

– Зачем она тебе? Ты же не воин? – невинно спросила я, а про себя подумала: «Да, да – саперная лопатка, патроны, самураи – все один к одному…»

Саша между тем задумался.

– Зачем мне «Книга самурая»? Знаешь, подбадривает как-то по жизни. Успокаивает…

– Экая бодрящая книжечка! – я ловко вынула ее из Сашиных рук, открыла на первой попавшейся странице и громко прочитала:

– «Если ты принял решение убить какого-нибудь человека, не нужно изобретать окольный путь. На Пути самурая самое главное – непосредственность».

Меня аж в холод бросило. Саша наоборот – оживился, глаза блеснули.

– Чувствуешь, как хорошо сказано? Прям как в анекдоте: «Я человек волевой: захотел – и съел!»

– Да-а… – пробормотала я, листая книгу. – Что-то в этом есть. Дашь почитать?

– Не дам, – сурово сказал Саша, выхватил у меня книгу и поскорее убрал ее обратно на холодильник. Как пес косточку на место унес.

Я невольно рассмеялась. Заметила, что он тоже улыбнулся краем рта, садясь обратно. А потом вдруг с удивлением отметила – ну нисколько мне тут не страшно. Даже наоборот – как-то… хорошо. Сдержанный, загадочный Саша; самурайские кровожадные прибабахи; интересный, познавательный разговор; легкое, будоражащее чувство опасности… И никуда не надо нестись, что-то предпринимать, смотреть тупое американское кино, кататься на роликах, слушать утомительную чушь про бабки и телок, которую уже пятьдесят раз слышали, и нет ощущения, что жизнь проходит зря и мимо, а есть чувство, что она проходит именно там и так, как надо…

– Удивительно, как эти самураи могли жить по таким правилам? – заговорила я, отрезая себе кусок черствого торта. – Если по любому поводу надо обязательно кого-то кокнуть – не врага, так себя…

– Они по ним не жили, – заметил Саша. – Они по ним работали. А на работе они были двадцать четыре часа в сутки. Постоянно на боевом посту, даже во сне. В принципе, кто такой воин? Человек, который все время готов или убивать, или умереть. А если, вместо того, чтобы думать, как замочить врага, трясешься за свою шкуру – все, тебе кранты. Поэтому надо жить так, как будто ты уже умер.

– Ну, это нереально. Какое-то патологическое бесстрашие. Как же инстинкт самосохранения?

– Если ты осознал, что жизнь не имеет никакого значения, все вопросы отпадают сами собой, – несколько высокопарно сказал Саша. – Тебе становится все равно – жить или умереть. И ты превращаешься в идеального воина с правильным отношением к жизни.

«Типичный пустой треп. Книжек начитался», – подумала я. Но постаралась выразить ту же мысль деликатнее:

– Знаешь, рассуждать об этом легко. Но я думаю, это все надо пережить самому. Пока сам не почувствуешь: если тебя, допустим, попытаются убить, ты останешься спокоен, как труп. А внушать людям такие мысли, если ты не готов в любую минуту умереть в бою сам – это аморально и даже подло…

Я думала, он все-таки обидится. Но нет.

– Все правильно понимаешь, – кивнул Саша. – Я ж сразу сказал, что книга написана для воинов, а не для лохов.

И перевел разговор на другую тему.

– Кстати, не смотрела «Последний самурай» с Томом Крузом? Посмотри, неплохой фильмец. Том Круз, конечно, отстой как всегда, только брови хмурит и глаза таращит, зато там был такой князь Кацумото – это ваще…

На самом деле, приятная неожиданность – обнаружить, что Саша нисколько не отупел, как можно бы ожидать от человека, который работает на стройке вместо того, чтобы готовиться в вуз. Я почти успокоилась. Родители явно преувеличивают. Саша никакой не псих. Ну, книжки про убийства читает, ну, саперную лопатку купил. Подумаешь!

И ему тут явно скучно – вон, как оживился, когда я пришла! Что ж ему мешает выйти? Не рана же? Сидит, как в тюрьме. Или это и есть его мания? Я читала, существует такая болезнь агорафобия – боязнь открытого пространства…

Я просидела у Саши гораздо дольше, чем собиралась, и спохватилась, что пора идти домой, только когда над крышами соседних домов взошла луна и поплыла наверх в призрачно-голубом ночном июньском небе.

Осталась последняя проверка. Я встала из-за стола и постаралась сказать как можно беспечнее:

– Саш, поздно уже. Я пойду?

– Че, пора? – разочарованно сказал Саша, тоже поднимаясь. – Ого, двенадцатый час. Время, блин, летит… Ну иди.

Проводить, однако, не предложил. Я даже слегка обиделась.

– Рад был тебя увидеть, – сказал он мне уже в дверях. – Правда. Ты мне очень помогла. И тогда в метро, и с продуктами. Я не забуду. Ну, удачи…

К чему он так официально, не поняла я. А потом дошло – он намекает, что мы больше не увидимся. Типа, не нужна я ему тут больше, до свидания.

И, сообразив это, я так огорчилась, что даже самой стало странно.

– А разве тебе продукты больше не понадобятся? – спросила я с намеком. – Или одним тортиком питаться собираешься?

– Не понадобятся, – как-то мрачно ответил Саша. – И знаешь, Геля… не ходи сюда больше. В смысле, не потому, что я тебе не рад, а… потому что меня тут скоро не будет.

– Родители выгоняют?

– Типа того… На самом деле – нет. Понимаешь…

– Не понимаю.

Несколько мгновений Саша колебался, как будто собираясь мне в чем-то признаться. Я затаила дыхание. Ну, давай! Про рану на животе! Про лопатку и патроны!

– А, пофиг, – махнул он рукой, передумав. – Только хуже будет. Иди уже.

– Ладно, – с досадой сказала я. – Пока.

На лестничной площадке было почти темно, только светились кнопки лифтов, да с лестницы сочился слабый свет грязной шестидесятиваттной лампочки. Я пошла вызывать лифт, а Саша остался в дверях квартиры. Я чувствовала, что он смотрит мне в спину, но нарочно не оборачивалась. Пусть знает, что я на него обиделась. Предчувствие меня не обманывало – мной воспользовались и выкинули.

«Спасибо, до свидания».

Саша ничуть не изменился. Никакой он не псих. Просто такой же эгоист, как и раньше. Как и Антонина. Как все…

– Геля, стой!

Я почувствовала резкую боль в руке, развернулась и столкнулась с Сашей. Он крепко схватил меня за запястье, глядя куда-то в сторону лестницы поверх моего плеча.

– Елки, больно же! – вскрикнула я. – Отпусти, совсем крыша съехала!

Вместо «извините» Саша дернул меня к себе, втащил в квартиру и захлопнул дверь. Все не заняло и секунды.

– Саш, ты чего? – изумленно спросила я.

Саша опять не ответил. Вел он себя странно. Сбегал на кухню, с озабоченным видом выглянул в окно, пробормотал «черт, поздно!», вернулся в прихожую, открыл стенной шкаф и принялся там чем-то шуршать и лязгать…