Карина Хелле - Пепел к пеплу

— По желобу для тел, — сказал Декс.

Олдмен посмотрел на него.

— Да. Вы слышали об этом. Думаю, дверь где-то в этой комнате, но я не искал. Я не люблю рисковать.

— Это место звали комнатой крови, потому что из пациентов пускали кровь? — спросила Ребекка, плохо скрывая отвращение.

Он покачал головой.

— Да и нет. Тут проводили много операций, экспериментов. Они пытались убирать жидкость из легких. Это проводили чаще всего, наверное, на половине пациентов. Другим убирали мышцы или ребра из груди, чтобы места для легких стало больше. Порой они вставляли в легкие воздушные шары и наполняли их воздухом, — он скривился и посмотрел на стены, и я поняла, что ржавчина на них от крови. — Было грязно.

— Они так делали с детьми? — спросила Ребекка.

— Не со всеми, — сказал он. — Но с некоторыми. Они редко выживали. А если и выживали, им становилось хуже, они ходили по коридорам, словно в груди пусто.

— Кошмар, — тихо сказал Декс. — Даже представить не могу.

— Ужасы истории, — медленно сказал Олдмен. — Я бы хотел сказать, что визит сюда был хуже всего для детей. Но со слухами об оскорблении и рушащихся стандартах санатория вряд ли это было хуже.

— Оскорбления? — спросила я.

Он склонил голову, обдумывая ответ:

— Бабушка о таком не рассказывала. Она была хорошей, почти не безумной, она любила помогать людям. Но не все были как она. Тут было тяжело, изоляция, постоянный страх смерти, окружение ею. У медсестер были правила. Они не могли сочувствовать пациентам, им нужно было изображать, что все хорошо. Это было сложно. Многие медсестры убивали себя. И некоторые медсестры, если верить слухам, сошли с ума. Это влияло на детей. Но это, конечно, только слухи. Это не было записано, насколько я знаю.

Мне было все холоднее. Тут было меньше окон, было темнее. Если Декс думал, что исследует этот этаж ночью, то он был не в себе.

— Нам нужно идти, — сказал Олдмен, подойдя к нам с Дексом. — Мне нужно скоро вернуться в музей, а нас ждет еще один этаж.

Олдмен прошел в середину коридора.

— На этом этаже я не видел толком, зато слышал. Ощущал. Мне казалось, что за мной кто-то есть, хотя там никого не было. Я слышал крики из комнаты крови. Я слышал влажный кашель, словно кто-то кашлял кровью, катящиеся колеса и шаги. Я видел врача в белом халате в углу одной из комнат, — он поежился. — И я надеюсь, что больше его не увижу. Мы можем идти?

Я заметила, что он нервничает, и мне стало страшнее. Если историк хотел уйти, то стоило слушаться.

— Что видели другие? — спросил Декс, мы поднимались на последний этаж.

Олдмен мрачно посмотрел на него.

— Смотря о ком вы спрашиваете, и во что они верят.

— Верят? — повторила я.

Он кивнул, мы замерли на площадке. Ниже была тьма третьего этажа, а выше — контрастирующий свет четвертого. Но мне казалось, что на четвертом этаже больше всего тайн и враждебности.

— Люди говорили, что видели некое… существо… на третьем и четвертом этаже.

— Существо? — лед стекал по моей спине. Я не хотела узнавать его облик.

— Четвертый этаж, как вы скоро увидите, был с пациентами при смерти, с безумными. Там была решетка, — он указал на лестницу, что не давала им сбежать. Они были худыми и слабыми, но оставались угрозой. Некоторые говорят, что из-за плохой энергии, потерянных душ пациентов, неправильных экспериментов и массовой могилы…

— Массовой могилы? — перебила я.

Он с сочувствием посмотрел на меня.

— Многие тела не забрали их семьи. Они боялись, что заразятся, даже в смерти. Суеверия. Смерть должна где-то быть.

Хуже быть не могло.

— Так что за существо? — спросила Ребекка.

— Многие верят, что это демон, — сказал он. — Похоже на человека, но нет. Ползает по потолку и стенам.

Еще хуже. Этим плохое и было. Демоном.

Гадким демоном.

Я начинала думать, что предупреждение Пиппы могло быть не воображением.

— Оно кому-то вредило? — тихо спросил Декс.

Олдмен покачал головой и сунул зубочистку между зубов.

— Я честно не знаю. Я этого не видел. Это не значит, что этого там нет, но… это место путает. Тут так много истории, столько людей прошло эти стены. Никогда не знаешь, что там увидишь. И это восхищает, — он посмотрел на четвертый этаж. — Может, пропустим тот этаж? Можете сами осмотреться, но я сказал, что не хочу рисковать…

— Нет, это круто, — я была благодарна.

— Я поснимаю пару секунд? — конечно, Декс должен был спросить это.

Олдмен покачал головой и прошел к окну на площадке, сцепив руки за спиной.

— Идите вперед.

Ребекка решила идти с Дексом, я осталась с историком, он смотрел в окно.

— Знаете, — призналась я, надеясь, что разговор успокоит мое сердце, — до этого места я не знала о санаториях.

Он улыбнулся.

— Так было и тогда. Хоть эти больницы были по всей стране, хоть сотни тысяч умирали в них, все делали вид, что их не существует. Но они были. Можно запереть людей в изолированных зданиях, кормить их лживыми обещаниями о лекарстве. Но родители тех, кто никогда не увидел свои семьи, не забыли. Конечно, тут призраки. Все призраки просто хотят поговорить, чтобы кто-то знал, что они существуют, даже если это не так.

— А демон? — мой голос подрагивал.

— Может, некоторые призраки не хотят внимания. Может, они хотят причинить боль и ужас, которые ощущали они каждый день. Может, некоторые ушли слишком далеко в их ненависти и мести, и они перестали быть призраками, а стали чем-то еще, — он говорил тихо, склонился и пронзил меня взглядом. — Вы это видели?

Горло сжалось. Я медленно кивнула.

Его лицо вытянулось, и он спокойно сказал:

— У вас хорошая энергия. Им это нравится.

— Хорошо, — громко сказал Декс, он спустился по лестнице с Ребеккой. — Там толком не на что смотреть. Так же, как на втором этаже, хотя, думаю, я нашел дверь желоба для тел.

— Опасно, — отметил Олдмен. — Там нашли сбежавшую девочку год назад. Она убежала у почты и застряла на несколько дней.

— Почта? — спросила я.

— Заброшенная почта есть по пути. Желоб для тел ведет туда. Это долгий путь в темноте.

Я посмотрела на Декса, чтобы он даже не думал об этом, но Олдмен продолжил:

— После этого они заколотили вход на почту, и войти не получится. И выйти тоже, видимо, — он посмотрел на часы. — Боюсь, мне пора идти. Надеюсь, вам понравился тур по санаторию.

Мы спустились по лестнице, с каждой площадкой мне было все легче и легче. Как только мы попали на главный этаж, прозвенел первый звонок, и учителя заспешили вокруг, а я смогла прийти в себя.

— Надеюсь, вы будете тут очень осторожными, — сказал мне Олдмен, а потом вышел в солнечный двор.

— Что он сказал? — спросил Декс.

Я покачала головой.

— Ничего нового.