Карина Хелле - И с безумием приходит свет

Ада подошла ко мне. Она села рядом и спрятала лицо в ладонях. Я потирал ее спину, не зная, был ли смысл успокаивать ее. Вряд ли она успокоилась бы.

— На что похоже? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Ничего слишком плохого. Я не слышу Перри, только Роман и Берд что-то скандируют.

Я кивнул, радуясь, что хуже не стало. Я выудил «Никоретте» из кармана и бросил в рот последние две подушечки, жевал их так, словно это могло сохранить мой разум.

Мы почти не говорили. Было нечего говорить. Разговоры казались тщетными. Думать казалось бесполезно. Я просто смотрел поверх ее светлой головы на дырявую дверь, за который виднелся бесконечный задний двор в холмах пыли и света. Вчера я ел пиццу в Ребеккой, думал, что больше не увижу Перри. Теперь я был с ней, но ее душа была далеко. Так было не честно. Это было сложно. Мы столько боролись сами и друг с другом, но все еще не исправили всего. Мы все еще были ужасно изломаны, и Перри казалась не подлежащей ремонту.

Казалось, прошла вечность, и Роман открыл дверь и высунул голову.

— Можете вернуться, — сказал он и ушел внутрь.

Мы с Адой переглянулись с тревогой и встали. Комната теперь была темной, шторы были задвинуты, пахло ароматным дымом.

Ада закашлялась и помахала рукой перед лицом.

Но Роман был быстрым.

— Нет, — он схватил руку Ады. — Не двигай его. Это нам помогает. Дыши им. Это поможет вас очистить.

Я слушался, надеясь, что воздух с шалфеем и чем-то еще будет работать как сигарета. Я мог бы убить сейчас за одну.

Он закрыл дверь за нами и сказал нам встать в изножье кровати. Мы осторожно подошли к Перри, а он встал с другой стороны от нее. Она выглядела не хуже, чем раньше, но и не лучше.

Роман смотрел на Перри, когда сказал нам:

— Расскажите, как все это началось.

Я посмотрел на Аду. Я поздно присоединился к этому. Она кивнула, понимая, что это ее ответственность, подошла ближе к Роману и рассказала все с самого начала. Было больно слышать это снова.

Когда она закончила, Роман повернулся ко мне.

— А когда вы пришли?

Я кашлянул, ощущая себя дураком.

— Кроха позвонила мне. Только я верил, что с Перри что-то не так.

— Каким было состояние разума Перри до всего этого?

Я открыл рот, но не знал, что сказать. Какой была Перри? Как я ее бросил? Она была разрушена, как я. Мы разрушили друг друга и бросили умирать.

Ада смотрела на меня, ее голубые глаза сверкали. Она была возмущенной.

— Состояние разума Перри? — повторила Ада. — Она была настоящей эмо.

Ага, она меня опередила с ответом.

Ада подошла ко мне, ее палец оказался под моим подбородком, ноготь неприятно впился.

— Этот гад порвал с Перри. Разбил ее бедное сердце пополам. Я терплю его, потому что он был нашим последним шансом.

Точно. Это я знал. Она полагалась на меня, потому что ей приходилось. Она вонзила ноготь сильнее, подчеркивая слова, я опустил взгляд на пол. Я стыдился. Она думала, что все это было из-за меня. Теперь все знали, что это из-за меня. Пол дрожал под моим взглядом, наверное, из-за воды в моих глазах.

— Ясно, — медленно сказал Роман и тяжко вздохнул.

— Ага, — продолжила Ада. — Он переспал с ней, использовал…

— Эй, погоди, — сказал я, отходя от ее убийственных ногтей, — было не совсем так.

Она пронзила меня со всем осуждением, на какое был способен подросток (а это много).

— О, да, может, ты лучше объяснишь, что произошло. Почему Перри днями напролет рыдала, не понимая, что пошло не так. Тебя там не было. Ты не помогал ей день ото дня, надеясь, что она придет в себя и поймет, что ты чертов гаденыш. Ты не видел, какой ты ее бросил. Ты не помогал ей собирать осколки.

Она посмотрела на Романа с убеждением.

— А еще она забеременела от него, и у нее случился выкидыш.

Бам.

Я был поражен в сердце. В чертово сердце. Оно застыло. Легкие замерли. Все замерло от этих слов.

Выкидыш.

Беременна.

Выкидыш.

Беременна.

Перри была беременна от меня? Я… я… нет…

Нет. Этого не могло быть.

Я посмотрел на Перри и увидел там ее. Увидел ее печаль. Ее правду.

Слов не было. Не было ничего.

Она была беременна от меня. Моим ребенком.

На две секунды мое сердце наполнил жар счастья. Я не представлял, что в Перри была наша с ней жизнь. То, чего я всегда хотел, но не осмеливался мечтать. Это случилось. Это было нашим.

Было.

Сердце сжалось. Она потеряла ребенка. Потеряла его. То, что было нашим. Любовь. Жизнь.

Осталась боль, а потом агония.

Агония. Я тебя ждал. Прикончи меня.

Прошу.

— Ты не знал, — сказал Роман, глядя на меня и констатируя очевидное.

Я отвел взгляд от глаз Перри, не желая, чтобы она видела меня таким. Ада опустила ладонь на мое плечо.

— Эй, мне жаль. Мне жаль.

Я стряхнул ее руку, не мог дышать, не мог думать.

— Мне нужно на воздух.

— Нет, — приказал Роман. — Ты не пойдешь. Нам нужно все это обсудить. Это поможет мне понять, что произошло. И что в ней.

— Что в ней? — я уставился на него. Это не было очевидно? — Демон там.

Роман покачал головой.

— Нет. Ты прав, но это не так. В ней три сущности, — он указал на нее. — Одна — Перри. Одна — демоническая. И есть еще одна. Слабая и уже без силы. Но это мстительный дух. Если я правильно понимаю, что-то преследовало Перри раньше. Что-то обиженное или забытое. Оно решило заключить сделку и получить душу Перри. Но проиграло раньше, чем это случилось.

Он посмотрел на Аду.

— И этот выкидыш. Перри была уязвимее всего. В это время, при беременности что-то чужое может расти, цепляясь к ребенку. Даже если ребенок погибает. Уверен, это было из-за этого духа.

При упоминании ребенка легкие сдавило. Я развернулся в дымке, прижался к стене, пытался не рассыпаться здесь. Перри была беременна, и ребенка вырвали у нее. Чтобы пробрался кто-то другой. И я знал, кто это был. Я должен был сразу понять.

— Это была Эбби, — выдавил я. Роман появился рядом с растерянным видом.

Я объяснил:

— Она не давала мне покоя, когда Перри была со мной в Сиэтле. Она… умерла. Давно. Но она порой возвращалась. Она умерла из-за меня. И, видимо, не забывает этого.

Эбби. Словно я без того не был виноват. Перри была беременна от меня. Я ранил ее, а потом моя мертвая бывшая решила, что пора отомстить. Когда я был младше и под опекой матери, когда я прятался от нее, когда она искала меня в пьяной ярости, я часто желал быть кем-то другим. И когда она умерла от моих рук, я подумал, что Деклан Форей О’Ши был самой большой тратой пространства на планете. Но теперь… я жалел, что вообще родился. Я бы всех спас от проблем.

— Теперь забудет, — сказал мрачно Роман. — Демон получил доступ к Перри через нее, сыграл на ее страхах через нее. Чтобы насолить тебе. Но духа уже толком нет. Демоны не выполняют сделки.