Карина Хелле - И с безумием приходит свет

— Ты должен уходить отсюда, — прошептала она. — Вернись.

— Не без тебя, — сказал я.

— Мы не можем остаться тут вдвоем, — взмолилась она. — Ты должен идти.

— Роман слабеет, — сказал я.

«Он не сможет забрать тебя», — я боялся произнести это.

— Так иди! — закричала она.

Но я не мог. Я бы с радостью умер с ней. Всегда с ней.

Я пытался прижать ладонь к ее лицу.

— Ты меня простишь?

Она испугалась.

— Что?

— За все, что я сделал с тобой. Ты меня простишь? — это все, что мне было нужно, чтобы обрести покой. Получить ее прощение.

— Конечно, — прошептала она.

Я улыбнулся, ветер окружил нас. Моя душа словно была окрылена.

Я поцеловал ее, насколько мог.

«Наши сердца — магниты», — услышал я ее голос в голове, хотя она не говорила. Я слышал ее мысли, чистые и сильные.

И я ощутил все. Ее нежные губы под моими, ее язык, ее тепло. Все было Перри. Я сжал ее изо всех сил, клялся никогда не отпускать, и она ответила тем же, обвила руками мой пояс. Вдруг мы полетели по воздуху, словно нас тянула нить. Но мы были вместе, куда бы ни летели.

А потом это прекратилось. Тьма растаяла от света. Я ощутил, как Перри пропадает из моих рук, а ладонь Романа покидает мой лоб. Я вернулся в свое тело, в мир.

И Перри была рядом со мной, сидела на коленях на ковре, живая. Роман соединял нас.

— Ваши души — ваши, — сказал нам Роман, его голос ослабел от усталости.

Мы обмякли на полу, успокоившись.

От похода в другое измерение я жутко устал. Когда я проснулся через пару часов, казалось, что все кости в моем теле были сломаны, и голова собрала все похмелье мира. Было хуже, чем когда я выпил бутылку «Baja Rosа» и литр вина (эй, это было в колледже).

Перри все еще спала, посапывая, что было хорошим знаком. Ее носик был милым, когда она так делала. Напоминал, что она снова была собой. Роман сказал, что она проспит день, но, когда проснется, почти все раны от церемонии будут исцелены. Он сказал, что они были получены в другом мире от существа из другого мира, так что она будет в порядке. Бывало и лучше, но она хотя бы была целой.

Моя голова все еще болела после аварии, мое пальто обгорело, но я не переживал. Да, ощущения были не лучшими, но это я переживу. Внутри я ощущал себя чудесно, зная, что я спас ее, по крайней мере, помог. Вряд ли я все исправил между нами, она могла не захотеть говорить со мной после всего, но мне было все равно. Она могла плевать мне в лицо и бить по яйцам, а я буду рад, потому что она будет жива и в порядке. Мир без Перри Паломино был бы скучным. Я бы не хотел быть в нем.

Ада была невероятно рада, но получила такое потрясение, что еще не пришла в себя. Наверное, она боялась, что существо вернется, хотя на то не было причины. Это было сложно объяснить, но я знал, что оно ушло и не вернется. Не вернется к ней.

Я знал, что Роман тоже это ощущал. Он спал, пытался расслабиться после ужасного напряжения. Его должно было радовать, что он победил. Конечно, действовал в конце я, как герой, которым всегда хотел быть, но я не смог бы спасти ее без Романа. Он дал мне и Перри шанс, и я был навеки у него в долгу за это.

Той ночью мы перенесли Перри на маленькую кровать в кабинете Романа. Хотя я не мог там уместиться, я старался. Я оставался рядом, даже пока она была без сознания, мы не расставались ни на минуту, как я старался. Не важно, если я перегибал с защитой. Я собирался защищать эту женщину — мою женщину — до конца своих дней.

Я оставался с ней, сколько мог держать глаза открытыми. Утром она пошевелилась, и я понял, что она в порядке. Она пробормотала один раз во сне:

— Декс, — а потом улыбнулась и снова притихла. Я ощущал себя на вершине мира.

Перед тем, как я опустился на подушки, что Роман бросил у кровати для меня, я взял Перри за руку и поднес к губам, глядя на нее. Она выглядела как ангел, пока лежала тут, и из-за горизонта приближался рассвет, озаряя комнату неземным сиянием.

— Ты мой свет во всем этом безумии, Перри, — прошептал я, зная, что она меня не слышит. — Все угасает, когда я с тобой. Я Декс, а ты Перри, и я люблю тебя. Я не перестану любить тебя, даже если ты не будешь меня любить. Я люблю тебя больше, чем когда-либо говорил тебе. Я люблю тебя безгранично.

Я подавился от слез, целуя ее руку. Я поцеловал ее нежный лоб. А потом я отодвинул одеяло, нежно коснулся ее живота, глядя на ее лицо, что все еще было в плену сна.

Я улыбнулся, хотя она не видела этого, и прижал губы к ее животу.

— Я любил бы малыша больше, чем ты думаешь.

Я отодвинулся, крепко держал ее за руку и устроился на полу рядом с ней. Я держал ее, даже когда тьма забрала меня в сон.