Трейси Бэнгхарт - Грация и фурия [litres]

Ошеломленная Серина уставилась на него. Услышать от него такое она не ожидала. И еще, его слова приободрили ее. Если судьбой ей уготовано умереть здесь, то по крайней мере один человек точно вспомнит о ней.

Боль в его голосе заставила ее спросить:

– А ты сам когда-нибудь вставал на скале перед обрывом?

Вал вгляделся в нее. Скорбь в его глазах была глубокой, неподдельной.

– Много раз.

Серина часто спрашивала себя, что бы сделала Номи, окажись она на ее месте. Возможно, стала бы закаленным в боях бойцом. Или, подобно Оракл, умным организатором, помогающим другим. А может, принялась бы обходить и здешние законы, как она поступала дома. Но очевидным было одно – окажись Номи здесь, она бы ни за что не сдалась.

По щекам Серины текли слезы.

И Номи бы хотелось, чтобы Серина тоже не сдавалась. А Серине предстоит жить дальше с воспоминаниями о Петрэль и пятнах крови на камнях. И ей придется драться. Драться, как и предрекала Петрэль. Придется отвечать ударом на удар. Всегда.

Серина повернулась спиной к далекой, холодной, сияющей огнями Беллакве. Повинуясь внезапному импульсу, она сжала запястье Вала и пообещала:

– Я не прыгну.

ПОНАЧАЛУ СОН КОШМАРОМ не был. Рензо читал Номи и Серине «Голубков». Затем стены маленькой темной комнатки раздвинулись, открыв небо. Номи и Серина превратились в птиц, и Номи, как это и было в рассказе, летела, опираясь о спину Серины.

Они взлетели высоко-высоко над океаном. Серина вскоре устала и стала снижаться все ближе и ближе к перекатывающимся под ними волнам. Номи сделала несколько мощных взмахов крыльями и, подлетев под Серину, подставила ей свою спину.

Но Серина была очень тяжелой, а Номи – слабой. Земли вокруг видно не было. Небеса потемнели, волны внизу принялись набрасываться друг на друга с неукротимой яростью, неистовый встречный ветер, налетая порывами, основательно затруднил дыхание.

Крылья Номи налились свинцовой тяжестью. Лететь горизонтально она уже не могла.

И Серина с отчаянным криком понеслась вниз, к жаждущему поглотить ее океану.

Номи проснулась вся в поту, в груди ее гулко стучало сердце. На долю секунды ей показалось, что она дома, в комнате, которую она делила с Сериной. Но кровать была слишком мягкой. И слишком большой. И сестры рядом не было. А у двери на противоположном конце комнаты на маленькой койке крутилась во сне и вздыхала Анжелин.

Нет. Это был не дом.

За окном пробуждался рассвет, постепенно гася своим светом звезды. Видит ли Серина то же самое небо? Стала ли ее жизнь на Гибельной Горе кошмаром?

Номи безуспешно пыталась отогнать от себя остатки сна. Ее угнетало чувство вины, но в то же время влекла к себе таинственная книга.

Кто оставил ее? Зачем? Почему? Была ли книга ловушкой или посланием?

Анжелин на своей койке снова зашевелилась. Номи поднялась с постели и достала из шкафа халат.

На завтрак Номи явилась первой и выбрала плетеное кресло рядом с перилами террасы, откуда открывался отличный вид на блистающий сейчас в лучах восходящего солнца океан. Из-за горизонта медленно выплывало мохнатое облако. Появились слуги, поставили на столе перед ней тарелки с нарезанными фруктами и йогуртом, корзинку с теплой выпечкой и печеньями.

На террасу вышла Марис и, сев рядом с Номи, сквозь зевоту пробормотала:

– Доброе утро.

Номи выбрала маленькую тарелочку с йогуртом, на поверхности которого теснились разноцветные кусочки фруктов, и спросила:

– Как тебе скачки?

– Кровавое месиво, – ответила Марис, не отрывая взгляда от пустой тарелки. – Бедные, бедные лошади.

На террасу впорхнула Кассия.

– В жизни не видела ничего подобного! А вы видели, как лошадь свалилась с моста в канал? Почти уверена, она там утонула.

Номи, к счастью, большую часть скачек пропустила, но слышала, как много лошадей погибло, скольких придется убить, поскольку у них были покалечены ноги. К тому же погиб один жокей.

– А ты куда вчера пропала? – Кассия погрозила Номи пальчиком. – Малахия был вовсе не в восторге от того, что пришлось тебя разыскивать.

Желудок Номи сжался.

– Я осталась на самом лучшем месте – там, откуда был виден финиш. Хотела первой увидеть победителя.

Кассия нарочито закатила глаза.

– Ты что, и в самом деле не понимаешь, каковы здешние правила? Ты должна ублажать Наследника, Номи, а не создавать ему проблемы.

Номи пожала плечами. Она прекрасно все понимала, но следовать этим правилам вовсе не желала.

Вскоре на завтрак прибыли все Грации, появилась и Инес.

– Сегодня никаких официальных мероприятий не намечено, так что отдыхайте. На следующей неделе запланирован ужин в честь делегации из Голта. Верховный Правитель выразил желание, чтобы на мероприятии присутствовало несколько арфисток и одна вокалистка. Кто именно будет назначен, я сообщу в ближайшие несколько дней. Пожалуйста, выберите себе наряд и согласуйте его со мной до конца недели. – Внимание Инес переключилось на Граций Наследника. Усилием воли Номи заставила себя не ерзать в кресле. – Верховному Правителю не понравилось, как вы выглядели на вчерашнем мероприятии. Необходимо, чтобы ваши служанки научились искусно пользоваться косметикой. После завтрака вам предстоит решать эту проблему всем вместе. Служанки будут учиться друг у друга.

Номи почти неслышно выдохнула.

Марис, тряхнув головой, прошептала одними губами:

– Ненавижу макияж.

Новые Грации собрались в раздевалке, примыкающей к залу с бассейном. Вдоль стен здесь располагались столики с зеркалами, перед каждым стоял стульчик без спинки.

Появилась Анжелин с кисточкой и сумочкой, в которой находился набор для макияжа. Номи заняла место рядом с Марис, чьи волосы уже расчесывала служанка. Марис неотрывно глядела в зеркало, глаза ее были темны от горя.

– Бедные, бедные лошади! – прошептала она снова.

Анжелин положила сумочку с набором для макияжа на столик перед Номи и с симпатией взглянула на Марис.

– Меня всегда завораживали лошадиные гонки. Но гонок без риска не бывает. – Анжелин приложила руку к сердцу. – Когда я была маленькой, я, бывало, лежала в постели, и в груди у меня так и отдавался стук подков, а я молилась, молилась, чтобы все лошади выжили. До жокеев мне и дела не было, а лошадей жалко. – Она улыбнулась.

Марис улыбнулась в ответ. Лицо ее разгладилось.

– Меня тоже, в основном, беспокоит судьба лошадей.

Номи посмотрела на свое отражение в зеркале. Тусклое освещение придавало ее коже золотистый оттенок. Прежде у нее не было ни времени, ни желания разглядывать себя, а сейчас, похоже, это было все, что ей уготовано.