Макс Фрай - Желтый

– Ты серьезно? А что, так можно? – изумилась Кара.

– Конечно, нельзя! Но Стефан есть Стефан. Он же наглый, как танк. Вижу цель, не вижу препятствий. Мне надо, и точка; всех несогласных просят пройти в бомбоубежище и помолиться, глядишь, пронесет… Знала бы ты, как он воскрешает мертвых! Это, честно говоря, лютый ужас, вопиющее нарушение всех законов, так нельзя. Как вспомню, так вздрогну. Просто хватает за шкирку и тащит силком за собой, обратно, в жизнь. Орешь: отвяжись, придурок, у меня там уже нет тела! – а он такой: да фигня твое тело, подумаешь, новое, лучше прежнего отрастет. И ведь действительно отрастает, хотя так не положено. Не должно человеческое тело просто так с бухты-барахты, без естественного процесса рождения у покойника отрастать! И вот так у него все.

– Матерь божья! – расхохоталась Кара. – Он настолько хамло?

– Вот именно. Подозреваю, высших духов именно это и подкупило. Наглость такого рода в людях они ценят превыше всего, потому что, с их точки зрения, человеческая воля, побеждающая непреодолимые обстоятельства, это очень красиво. Примерно как для нас новогодний фейерверк. В общем, Стефан среди них отлично освоился, пообвыкся, втянулся и понемногу превратился в того, кем поначалу только прикидывался – оно, сама знаешь, так и работает. Если достаточно долго и ловко притворяться кем-то большим, чем уродился, можно убедить даже судьбу и собственную природу. Вот он и убедил. А между делом завел много полезных знакомств и со временем выбил себе официальную должность, довольно скромную, но ничего иного он никогда не желал.

– Должность?!

– Именно. Официальную должность Младшего духа-хранителя города. Собственно, обоих наших городов.

– А почему именно этого города? Из-за границы?

– Естественно. Какой смысл шаману такого масштаба беспокоиться о городах, где границы нет? Что ему там делать? Вышивать крестиком? Ну тоже в общем-то можно. Но Стефан в рукоделии не силен.

– Граничных городов, насколько я знаю, на этой планете не то чтобы очень много, но все-таки гораздо больше одного.

– Ну так Стефан родом откуда-то из здешних мест. Как-то сказал, что в его детстве-юности никакого города на Другой Стороне еще толком не было, только крошечное человеческое поселение, а вокруг – леса и холмы, пустая земля. И при этом – настолько проницаемая граница, какой она бывает только в малолюдных местах. Буквально шаг в сторону, и провалишься на изнанку. То есть, к нам. А у нас в ту пору царил такой немыслимый хаос, что даже в учебниках тот период толком не описан. Уже на моей памяти несколько видных ученых историков сошли с ума при попытке внятно рассказать об эпохе Сменяющихся Иллюзий, когда каждый натурально жил одним днем: от пробуждения до сна, а на следующий день просыпался другим человеком, в совершенно иных обстоятельствах. И даже эта хрупкая иллюзия существования у каждого была своя, не совпадающая с иллюзиями соседа, так что каждый ходил, окруженный своей отдельной действительностью, прекрасной и недолговечной, как елочный шар…

– Об этом я немножко знаю, – кивнула Кара. – Ну, сколько смогла найти информации, столько и усвоила. С ума, кстати, вроде бы не особо сошла.

– Вот ты могла бы написать такой учебник! – оживилась Ханна-Лора. – У тебя крепкие нервы и ясная голова.

– И ни минутки свободной.

– Это да. Обычное дело: людям с крепкими нервами и ясной головой всегда есть чем заняться кроме учебников, поэтому с образованием черт знает что творится у нас… Ладно, мы говорили о Стефане. А он влюбился раз и навсегда – в будущий граничный город и в неописуемый хаос его изнанки. Особенно, как я понимаю, в него. Так крепко влюбился, что теперь к нам носа не кажет, чтобы под его тяжелым влюбленным взглядом все снова не стало таким, как он впервые увидел. Не приведи боже, конечно! Даже если всего на полдня превратимся, последствия и за сотню лет не разгребем… Слушай, это ужасно смешно! Чувствую себя самой настоящей сплетницей. Сижу такая, рассказываю подружке: «Он влюбился!» А ты сейчас должна удивляться: «Ну и дела!» – и наседать на меня с расспросами: «А что потом было? А он чего? А она?»

– Ну и дела! А что потом было? – спросила Кара, и они дружно рассмеялись. И одновременно потянулись за термосом, в котором еще плескались остатки горячего вина.

– На самом деле я хотела задать совсем другой вопрос, – сказала Кара, поставив на песок пустую чашку. – Но тоже достаточно глупый.

– Не сомневаюсь. В смысле верю в твои возможности. Давай!

– Почему должность – всего лишь Младшего духа-хранителя? С какого это перепугу Стефан вдруг таким скромным стал?

– Ну так просто Старший дух-хранитель какой бы то ни было местности – не официальная должность, а состояние сознания, – объяснила Ханна-Лора. – Своего рода одержимость; с точки зрения людей и даже большинства высших духов, довольно невыносимая. Никто такое веселье подолгу не выдерживает, поэтому Старшие духи-хранители мало у каких городов есть. То есть, постоянных нет, а так-то конечно иногда появляются, на пару часов, в лучшем случае – дней, а потом снова жди, пока новый отыщется. И это еще огромная удача для города, если Старший дух-хранитель возникает хотя бы раз в год. Обычно гораздо реже. Так и живут неприкаянные: город без Старшего духа-хранителя, как ребенок без вымышленного друга – вроде бы все на месте, а все равно чего-то самого главного недостает. Но Стефан, сама знаешь, и тут ловко выкрутился. Нашел, кого припахать. Он – мой герой.

– Да не то слово, – вздохнула Кара. – На самом деле немного невовремя вся эта информация: формально Стефан сейчас для меня – что-то вроде начальства. А обожать собственное начальство – дурной тон… Извини, дорогая. Ты тоже начальство, я помню. Но тебя я все-таки не обожаю, а просто люблю.

– Правильно делаешь, – невозмутимо кивнула Ханна-Лора. – Любить меня легко и приятно. И, говорят, полезно, как пить гранатовый сок. А насчет Стефана – ну извини. Я не виновата, что он такой распрекрасный. Может, просто попробуешь и дальше сердиться, что он предложил увести с Другой Стороны наши Мосты? У тебя, я помню, это хорошо получалось.

– Не пройдет. Я сперва несколько дней на него посердилась, а потом пошло такое веселье, что стало не до того. Ну и у меня, знаешь, было время посмотреть, что там, на Другой Стороне, происходит. И подумать. И – один-ноль в пользу Стефана, он своего добился! – охренеть. Потому что это же действительно очень красиво: увести с Другой Стороны наши Мосты и одновременно открыть столько Путей, что к нам теперь чуть ли не каждый день кто-нибудь из тамошних заглядывает. И влюбляется навсегда, как им положено, и потом тоскует, сам толком не понимая о чем. А уж они это дело умеют, как нам и не снилось. Хороший, прочный клей – их тоска!