Скотт Спир - Бессмертный город [СИ]

— Самая большая за всю неделю ночь… когда-либо, — произнёс он, печатая пальцами на калькуляторе. Он посмотрел на неё поверх очков. — Или за все ночи вместе взятые, если на то пошло.

— Сладких снов, Кевин, — сказала она, когда проходила мимо него. Не смотря ни на что, она была рада, что он счастлив.

Она вышла через заднюю дверь закусочной и через соседний двор вошла домой. Это была необычайно ясная ночь для Города Ангелов, с лёгким, свежим, осенним бризом. Она прошла прямо в свою комнату, сбросив форму официантки, и бросилась к старой рубашке с тройными кружевами Антропологии, которую с тэгами она нашла ещё в Гудвилле. Сейчас она носила её дома. Её лучшая пара джинс высохла после стирки, и она накинула их на своё рабочее кресло рядом с серым худи. Она не часто могла позволить себе новую одежду, поэтому она тщательно заботилась о вещах и делала всё, чтобы они сохранились дольше, несмотря на то, что почти все они были из Таргет. Она провела мочалкой по лицу в ванной и упала на кровать, полностью обессилев.

Знак Города Ангелов светился за окном, бросая бледные пальцы света в комнату, полную теней. Она попыталась просто заснуть и не думать, но мысли всё равно пришли. Они собирались грозовыми облаками в эмоциональном смятении её ума.

Джексон, входящий в школу, и чувство его присутствия в пыльной классной комнате. Вечерняя смена в закусочной, и непрерывные разговоры о нём. Этот разговор в офисе ресторана, и её память постоянно прокручивала те чувства. И был Итан с присущей ему лёгкостью и комфортом, который она испытывала рядом с ним. Почему она не могла открыться ему? Он был очень хорош для неё. Почему она так убивается, не впуская никого внутрь себя, не давая дружить никому кроме Гвен? Думая о разговоре с Итаном, она поняла: это было единственное время за сегодня, когда она не думала о Джексе. Что ж, она больше никогда не увидит Джексона Гадспида. И она была рада по этому поводу.

Час спустя, после разглядывания потолка, она наконец-то почувствовала, как её разум соскальзывает в бессознательное состояние.

Джексон взглянул в зеркало заднего вида. На него посмотрели ярко-голубые глаза, наполненные неопределенностью. Ни он, ни мир не привыкли к такому взгляду. После всего, он по-прежнему был Джексоном Гадспидом. Он был уверен в себе. Он был подготовлен. Ничто не могло потрясти его. Или, по- крайней мере, он так думал. Джекс примерил эту неопределенность по размеру. Он чувствовал себя странно, как в неудобном смокинге, который одевал один раз в год вместе с торжественной черной бабочкой на ангельскую благотворительную акцию, которую организовывала его мать. Его Айфон снова подал звуковой сигнал, и он поставил его на беззвучный режим. Это присходило в течение нескольких часов, но он просто игнорировал его. Зная, что это должно быть она.

В ту ночь Джекс съел свой быстрый ужин дома, затем уехал, сказав своей матери и Марку, что он поехал повидаться с Митчем. Но, вместо того чтобы встретиться с своим другом, он поехал прямиком к Пирсу Санта Моники. Он остановился на полпути. Ему нужно было подумать. Случайный автомобиль сонно прополз мимо по тёмной жилой улице. Казалось, никто вокруг не узнал его, и поэтому его никто не побеспокоил.

Школа… Джекс склонил голову к рулю. Он всё ещё не мог поверить в ярость Мэдди. Он пришёл туда, чтобы извиниться, а она даже не стала с ним разговаривать. Что это было? Он просто попытался поступить правильно.

Выйдя из средней школы Города Ангелов, Джекс помчался по городу на пресс-конференцию для кандидатов в хранители в отеле «Беверли Уилшер». Ведя машину после резкого разговора с Мэдди, Джекс чувствовал себя словно во сне: всё было размыто, казалось таким далёким и приглушенным. Его телефон зазвонил. Это был Марк. Он решил ответить на звонок. Его отчим звонил сообщить, что в департаменте полиции Города Ангелов выяснили о непричастности его к исчезновению Теодора. Они изучили алиби Джекса и решили, что его история проверена. Его отчим сказал ему возвращаться, чтобы приготовиться к Вступлению в Обязанности.

— Спасибо, Марк, — произнёс Джекс. Он полагал, что это должно было принести ему больше облегчения. Меньше всего ему было нужно быть связанным с напряжённым расследованием убийства. Но он был чист. Тем не менее, то, что произошло в школе с Мэдди, продолжило давить на него.

— Я уже еду на конференцию. Думаю, я опоздаю.

— Конечно, малыш. Позвони мне после, — сказал его отчим.

Дарси была на грани паники, когда Джекс прибыл.

— Где ты был, — прошептала она, резко выдохнув, толкая его в люкс, где он должен был давать интервью после ещё после нескольких интервью. Она посмотрела вперёд, сверкая улыбкой в тысячу ватт, на журналистов, с нетерпением поглядывающих на Джекса.

— Итак, наша звезда здесь!

— Прости, Дарси. У меня были некоторые, эм, дела, которые нужно было уладить, — прошептал Джекс, мысленно возвращаясь в классную комнату средней школы Города Ангелов.

— Это твоё дело, Джекс! — с придыханием ответила Дарси. Джексон взглянул на всех фотографов и журналистов, голодных до историй. На этот раз он заблокировал боль, прежде чем она смогла достичь его внутренностей.

Все интервью были по большей части одинаковы. «Как вы себя чувствуете, став самым молодым хранителем? Как вы думаете, кто будет вашим первым подопечным? Вы получите подопечного по результатам лотереи в вашем первом году? Что это значит для вас быть хранителем?» Они все должны были подписать документы, согласившись не спрашивать об инциденте в закусочной накануне вечером, и всё благодаря Марку. Джекс многократно отвечал на вопросы каждому корреспонденту, который заходил в номер. Иногда Джекс пил из бутылки с водой. Даже самые закалённые журналисты испытывали благоговение в его присутствии, забывая за свои слова и краснея. Джексон обычно делал вид, что не заметил этого, но в этот раз он действительно не заметил. Через некоторое время это стало похоже на то, как если бы он сам не отвечал на вопросы репортёров, что вместо этого он ушёл, и кто-то, кто похожий на Джекса, отвечал на вопросы . «Да. Нет. Очень взволнован! Не могу дождаться ответственности. Просто чтобы стать одним из хранителей».

Щелчок и жужжание затворов, огни, микрофон, прикреплённый к его рубашке, записывающий каждый звук: всё это началось снова, чтобы казаться нереальным. Его мысли сосредоточились на том, что казалось единственным реальным в тот день: Мэдди. В конце концов, вопросы репортёров вывели его из его отрешенного состояния, возвращая его обратно в гостиничный номер.

— Можете повторить? — спросил Джекс, в первый раз фактически заметив перед собой человека, избыточного веса средних лет репортёра в дешёвой хлопчатобумажной рубашке и полиэстровом галстуке. Он занёс над собой стенографический блокнот и ручку: