Вероника Кунгурцева - Дольмен [litres]

– Ты, Ленка, фильмов насмотрелась, вот и несешь невесть что. Хотя по тебе не скажешь, даже «Человека-паука» не видела. Я думаю, никто за ним не следил. А то бы нас там в момент передачи и замели. Просто подстраховаться решил, и все.

– Или тебя втянуть в это дело.

– В какое?

– А распространение наркотиков. Ты теперь на крючке у него будешь и никогда от него не отделаешься. Ой, Саша-а!

– Ленка, перестань ныть, надоела. Я тебе сказал, молчи, и все! И ни во что не вмешивайся, поняла?

Но Елена осталась при своем мнении. Александр, как ни в чем не бывало, отправился в ванную, и она, стараясь действовать очень тихо, обулась, взяла коробки с порошком и, открыв дверь, бегом ринулась вниз по ступенькам: едва не сбила с ног соседку Тоню, которая возвращалась из «Магнита» и посмотрела на нее неодобрительно – у Тони она все еще была на заметке как личность неблагонадежная.

Елена заскочила в удачно подвернувшийся автобус, она сама еще не знала, что делать с этими лже-дисками, только бы унести их подальше от Саши. Распаковав другие коробочки и осторожно, чтоб не увидели пассажиры, заглянув внутрь, она убедилась, что и там тоже не «Человек-паук»… Елена сидела у окошка, на высоком месте, и вдруг увидела на переднем сиденье такси, обгонявшего автобус, Сашу, он грозил ей кулаком и указывал пальцем в землю, выходи, мол! Вот Алевтина, насовала сыну денег, откупилась от ребенка, он теперь на такси разъезжает! А у нее-то только мелочь в кармане. Что же делать?! Саша, обогнав автобус на тачке, вот-вот подсядет сюда. Автобус остановился, Елена, стоя подле водителя, перегнувшись, увидела, что Александр заскочил во вторую дверь, и она задернулась за его спиной, передние двери тоже стали закрываться, но Елена в самый последний момент успела выскочить на улицу. Она перебежала через дорогу под самым носом у автобуса, такси, в котором ехал Саша, засигналило, ругаясь на автомобильном языке, но Елена уже мчалась вниз по лестнице, пересекла терренкур, потом рельсы – и бегом к морю.

Налево и направо раскинулась сплошная полоса пляжей, серые бетонные буны, вдаваясь узкими грядами в море, точно частый гребень расчесывали море, приглаживая волны; между бунами, на гальке лежали редкие в начале июня, в будний день, загорающие. Елена огляделась, не зная, куда деваться с этими нарко-дисками, может, в камни закопать? На одном из пляжей, в отличие от других, у самой воды вкривь и вкось стояли огромные бетонные кубы, вот и примета. Но тут, оборотившись, она увидела Сашу, только три ряда рельсов и узкая полоска пляжа отделяли его от нее, Елена вскрикнула и, недолго думая, побежала по буне. На ходу она доставала коробочки из полиэтиленового пакета, но тут услыхала шум поезда и, обернувшись в страхе, увидела, что Саша не стал, как дурак, рисковать своей жизнью, перебегая под носом у поезда, а остался на той стороне. Елена, присев на краю буны на корточки, раскрыла диск и принялась разрывать мелкие пакетики с наркотой, но они оказались до того крепко запакованы, что ей стоило большого труда разодрать один, но вот порошок посыпался в волны – она поглядела вбок: поезд вот-вот проскочит, – теперь дальше… или так покидать? Да, а вдруг Саша нырять станет за ними… Поезд отстучал свое, и из-за последнего вагона показался внук, прыгнувший вниз, на рельсы. Второй пакетик открыт – и порошок подхватил порыв ветра. Блин! Не успеет. Или все же бросить диски в воду – да и… хрен с ними! Елена стала зубами рвать очередной пакет, а потом изо всех сил затрясла над морем белую дрянь. Порошок подхватило ветром и метнуло в лицо бегущему по буне Александру, внук, остановившись, чихнул и стал протирать глаза. Часть порошка ветер уронил в море, и он поплыл белой плесенью по волнам, Елена быстро сунула в расщелину в буне остальные диски, и они провалились к мидиям.

Александр, протерев глаза, размахнулся, Елена вскрикнула, вся сжимаясь:

– Саша, не надо!

Он не ударил ее, а закричал:

– Выдра! Ты что наделала?! Ты же меня под монастырь подвела! Меня же убьют теперь, дура ты мелкая!

– Не убьют, – сказала Елена. – Ни за что не убьют! Разве ж я дам, чтоб тебя убили!

– Да кто ты така-я! Не убью-ут!..

– Бабушка твоя, – как-то вырвалось у Елены. Александр опешил:

– При чем тут бабушка?

Она решила, раз такое дело, пойти ва-банк:

– Я – твоя бабушка, Саша, неужто ты не догадался?! Тут второй раз за этот день и за всю жизнь Елена едва не схлопотала от родного внука. Александр крикнул:

– Ну, Ленка, ну, свинья, ну, ты у меня доиграешься, ты у меня сейчас так получишь по кумполу!

Елена торопливо сказала:

– Когда вы уезжали в Краснодар, чтобы лететь в Грецию, твои последние слова были про журнал, что футбольного журнала в киоске не оказалось… Тогда ты последний раз видел бабушку – в обычном виде…

Саша на эту удочку не попался:

– Ничего такого я не помню, и потом, тебе мама небось рассказала. Да что ты хочешь этим сказать, не пойму я!

Они сели, свесив ноги к воде, на теплый камень буны, и Елена, торопясь и глотая окончания слов – спеша выложить внуку правду, – рассказала про «котел омоложения». При свете дня, под палящими лучами солнца, когда рядом плещется радостное, синее море, и только что начались обычные летние каникулы, нет, в такое никак не верилось, даже самой Елене собственный рассказ показался настолько диким, что у нее опять мелькнула мысль: а может, она просто сумасшедшая? Тогда она сказала:

– Когда ты был маленький и болел, то всегда просил почитать про путешествие Нильса с дикими гусями…

– Мама тебе рассказала, – заладил внук. Но при этом он опустил голову – боялся посмотреть на нее? Елена быстро проговаривала:

– Ты машинки очень любил, модельки, у тебя много было, а потом ты дал однокласснику поиграть, а он все не возвращал, я уж хотела в школу идти, разбираться, а мальчик тот взял и переехал куда-то, и никто не знал куда, и так твои машинки пропали, ты плакал тогда очень, штук тридцать, наверно, было этих моделек…

– Тридцать девять, – поправил Саша, все не глядя на нее, – одной как раз до сорока не хватало.

– В шестом классе, – продолжала Елена, – Алевтина в командировке была, а отец твой привел какую-то, сказал, ей некуда идти, а сами заперлись в комнате… Ты тогда убежал из дому и пришел из Сочи сюда, ко мне, пешком, километров двадцать, наверно, будет, у тебя денег на автобус не хватало. Звонок в дверь, часов в двенадцать ночи, я уж спать легла, думаю, кто это так поздно, открываю: ты! плаче-ешь! У тебя еще курточка была такая черная, с покемоном на спине. Мы Алевтине ничего не стали говорить, она про это и не знает. После этого ты и остался жить у меня.

– Знает она! Бабушка ей сказала! – ответил Саша. – Когда мама с папой ругались, она все выложила ему, я слышал!