Вероника Кунгурцева - Дольмен [litres]

Все ускорили шаг, спеша поскорее выбраться из искусственного чрева. Арка света, которым заканчивался тоннель, приближалась. И вот путники стали по очереди выходить на слепящий солнечный свет: первым шагал кентавр, следом Елена, потом Александр, и замыкал шествие циклоп.

Мост, на который выводил тоннель, соединявший два соседних хребта, стоял на опорах высотой с двенадцатиэтажный дом, внизу расстилалась болотистая, пропахшая сероводородом мацестинская долина, текла речка, поросшая лесом, под мостом перпендикулярно мосту тянулось шоссе, которое вело к помпезному зданию, где отдыхающие принимали целебные ванны. Слева синим стеклышком блестело море, а неподалеку возвышался старый, 1938 года, виадук, справа зеленела подкова гор.

Елена зажмурилась и приостановилась, отстав от своих, а когда открыла глаза, увидела мост, конец которого терялся вдалеке. «Да мы тут испечемся», – подумала она и вдруг услышала шум и увидела, как откуда-то сверху, с деревьев, которыми поросло жерло тоннеля, летит человек в камуфляже и падает прямо на спину Поликарпу, потом еще один, и еще, они сыплются, как пятнисто-зеленые груши, ежели дерево потрясти. «Груши» висели на спине циклопа, но Поликарп одним движением плеч сбрасывал их – и через несколько минут все камуфляжные уже лежали на мосту. Они были в масках – и этим напоминали циклопа, очки которого тоже ведь были маскировкой. Один из упавших вскочил и побежал с нацеленным автоматом прямо на нее. Елена вскрикнула. Кентавр с воплем «Э-ле-ле-ле-у-у-у!» разорвал сверху донизу накидку, которой был укрыт, и натянул тисовый лук. Человек в камуфляже при виде несообразного преображения резко остановился, будто споткнулся о невидимую преграду, и, дико вскрикнув, побежал, не оглядываясь, в глубину тоннеля. Остальные камуфляжные расползались кто куда. На мгновение воцарилась мертвящая тишина. Четверка стояла на пустом мосту: даже автомобили перестали выезжать из тоннеля, а также въезжать в него, только далеко-далеко впереди мелькнул хвост последней из машин.

Вдруг сверху, с поросшего деревьями зева тоннеля, выстрелили. Поликарп заорал: «Все в тоннель!» – и они бросились в спасительную тьму. Пробежали немного, но циклоп сделал знак рукой – и они остановились. Казалось, он принюхивается. Тоннель не был ровным, дорога внутри шла на подъем. Пятно небесного света в том конце казалось не больше овчинки.

– Кто это? Террористы? – спрашивала Елена. – Чего они хотят?

– Я думаю, их послал Эрехфей, – со вздохом сказал кентавр, который внимательно следил за ближней дырой тоннеля.

– Как так? Это невозможно! – воскликнула Елена. Внезапно издалека, с той стороны тоннеля, раздался выстрел. Они прижались к стенам. Еще выстрел! И еще! Циклоп дернулся, Елена вскрикнула, но попали в рюкзак, пуля застряла где-то среди спальников и одеял. И стали стрелять откуда-то спереди и сбоку, из-за стены, со стороны моста.

– Мы в ловушке! – воскликнул Саша.

Кентавр бросил на него пытливый взгляд и вдруг поскакал к ближней дыре света. Циклоп с воплем «Батюшка!» бросился следом. Александр побежал за ними, а Елена – за внуком. У самого выхода из тоннеля бабушка с внуком, отстав, приостановились.

О, как скакал кентавр, за то, чтоб увидеть такой бег, можно было отдать полжизни. Это был бег иноходца, когда две левые ноги и две правые скачут попеременно.

Хвост на его человеческой голове и лошадиный хвост развевались, точно два флага: седой и черный. Наверное, те, что засели наверху, над аркой тоннеля, тоже не смогли стрелять в такую невероятную, хотя, может быть, и чудовищную, на их взгляд, красоту. На пустом мосту на всем скаку кентавр развернулся, натянул тетиву своего громадного тисового лука и выстрелил. Раздался крик, и под ноги Елене, она едва успела отскочить, рухнул черный автомат. Она выбежала наружу и увидела: рука человека в камуфляже пригвождена стрелой с кремневым наконечником кроманьонца к буковой ветви. А кентавр безостановочно посылал свои оперенные стрелы – и одна за другой руки, только что державшие оружие, оказывались прибиты крылатыми стрелами к веткам, сучьям и стволам – липы, граба, дуба, бука, кизила, акации. Черное рогатое оружие, теперь бесполезное, валялось на дороге. Пленники деревьев орали и ругались матом, но не могли оторвать своих рук, для этого им пришлось бы вырвать с корнем дерево, некоторые обламывали ветвь, которая становилась частью тела, или вырывали стрелу, и из раны хлестала кровь, смешиваясь с соком деревьев. Циклоп, бежавший по мосту, кричал в диком восторге: «А-ла-ла-ла-ла-у! А-ла-ла-ла-ла-у, отец!» Несколько сопровождающих действо вертолетов летали по ту и по эту сторону моста. Александр, тоже выбежавший наружу из-под крыши тоннеля, держал в руках автомат, который выронил первый из пригвожденных. Саша обогнал бабушку, он бежал, подняв кверху рогатое оружие и, вслед за Поликарпом, орал: «А-ла-ла-ла-ла-у! А-ла-ла-ла-ла-у!»

Елена закричала: «Саша, Саша, брось!» – и побежала догонять внука. И, не добежав, остановилась. Они совсем забыли про то, что у них за спиной, про едва освещенную тьму тоннеля. А она наполнилась людьми в камуфляже – и оттуда вылетела граната-железный фрукт. Граната упала в середину между ними четырьмя, замершими на месте: открытый в беззвучном, еще радостном крике рот циклопа, черный автомат в победно воздетой кверху руке Александра, прижатые к груди в умоляющем жесте руки Елены и опущенный лук кентавра.

Вдруг кентавр всем своим могучим непарнокопытным телом рухнул на смертоносный железный плод чужой цивилизации… Раздался взрыв – и Мирон в страшном цирковом кульбите перевернулся через голову, так что все четыре копыта мелькнули в воздухе. Только на ноги (оп-ля!) он уже не встал.

Елена, которую отбросило взрывной волной, лежит на горячем асфальте моста, висящего над пропастью, и видит сон: бывшее единым туловище кентавра разделилось на две кровавые половины: конскую и человечью. И человечья часть отброшена далеко в сторону, она все еще летит по мосту. А лошадиная сучит ногами, пытаясь подняться. И человеческая половина, остановившись и встряхнувшись, вдруг встает, опираясь на руки, и ползет на локтях к лошадиной части, за ней тянутся кишки, точно корни, оставляя багровый след, похожий на сок кизила. «Кав-каз, Кав-каз», – едва слышно шепчут губы ползущего. «Кав-каз», – и на полдороге он падает лицом в мертвый черный асфальт.

«А-а-а! А-а-а!» – орет циклоп, который сидит далеко в стороне, возле рваной дыры, появившейся в асфальте. И опять: «А-а-а! А-а-а!»

Александр, заткнув уши, стоит посреди моста. Рогатое оружие валяется у его ног. Содержимое рюкзаков разбросано по всей дороге. А из черной дыры тоннеля бегут к ним люди в масках с автоматами наперевес. Елена видит, как Александр наклоняется за длиннотенным оружием, поднимает его и направляет в сторону бегущих людей. Елена вскакивает и, стремительная, бросается между дулом автомата и бегущими. Раскинув руки крестом, она кричит, не слыша себя: «Саша, Саша, Саша, нет, нет, не надо!» – и видит глаза внука с огромными зрачками.