Anne Dar - Песнь волчьей крови [СИ]

Израненный, сквозь серость дня вернулся Меловый к телу Лады и взял свою возлюбленную на руки, и унес в свое логово. День и ночь провел Меловый с Ладой, прижимая её к своей груди. От горестного воя его сотрясались горы и трещали ветви вековых деревьев. И услышала вопль Мелового великая Лесная ведьма, и явилась она к Люту в предрассветный час. Сжалившись над ним, вырвала ведьма из его груди сердце его и обменяла его с сердцем Лады, заключив еще бьющееся сердце Люта в грудь девы, остывшее же сердце девы перенеся в еще горячую грудь Мелового. Спрятала великая Лесная ведьма тела влюблённых в глубокий подземный склеп созданный для двух. И было предсказано ведьмой о том, что Меловый оживет со своей возлюбленной в эру Кровавого Рассвета Красного Волка серой масти.

Два века прожил Меловый — великий воин с пылающим сердцем.

Слишком сильная, слишком напряженная история, от которой в моих глазах застыли слёзы… Мне не хотелось плакать, но я трижды протерла глаза, почувствовав в них горечь. Набрав воздух в щеки, я тяжело выдохнула и перевернула страницу, решив продолжить чтение. Прочтя название следующей легенды, я замерла.

Единственная дочь Годфрида Рэда — это… Речь пойдет о моей сестре, жившей за много веков до моего рождения? Может быть, она всё еще жива? Если так, тогда она уже не единственная дочь, и мы могли бы познакомиться… Бред. Это всё сказки…

По окончанию полувековой войны остался Годфрид Рэд единственным продолжателем рода своего отца и хотел Бенегер женить его на внучке Паэна Уайта, потому как Меловый был признанным родам Уайт, и не было более чести, чем соединиться с родом великого воина, принесшего победу в войне. Но сердце Годфрида противилось оному союзу, и ушел он далеко на восток с некой девой. И разродилась дева щенком женского пола с ушами и хвостом волка, по чем стало известно, что избранницей Годфрида Рэда была полуоборотень, потому как только дева-полуоборотень рожает от мужа-оборотня дитя с ушами и хвостом волка. Разродившись щенком, дева умерла на окраине ржаного поля, оставив слабое дитя на руках Годфрида. Подобное дитя было запретным, потому как рождалось от запрещенных союзов, в которых зачастую женщины умирали при родах и приносили мертворожденное потомство. Но не только потому подобная форма жизни была запрещена. Созрев, дитя от такого союза не могло контролировать свою силу под час полнолуния и, хотя не обращалось полностью в оборотня, теряло над собой контроль столь же стремительно, как и оборотень, и длилось это до самого рассвета. Годфрид решил скрыть рождение дочери, дабы сохранить ей жизнь, и ушел с ней в лес. И прожила Безымянная волчица пять десятков лет в общении с дикими животными и отцом, который обучал её грамоте и наукам, но не знала она утешения, жаждая общения с собратьями. Безымянная была весела и прелестна, имела страсть петь и носить льняные платья, умела танцевать и вить гнезда. Радостнее не было в мире волчонка, и была она поцелованной солнцем — красно-рыжего цвета были её уши и хвост, потому как была она потомком клана Рэд.

И пришли на окраину леса люди, и разбили поселение, и начали рубить лес для своих полей. Услышав треск веток, Безымянная подкралась к шуму и увидела двуногих, подобных ей, и приняла их за собратьев своих, не ведая о существовании людей. Увидев пожилую женщину, волчица потолковала с ней и поняла, что женщина не её сородич, но принимает волчицу за одну из Звериного народа. И вернулась волчица к отцу, и спросила о людях, и о Зверином народе, о коих прежде не знала ничего. Рассказала волчица о людях своему отцу, и обеспокоился Годфрид, и впал в думы тяжкие. Но не запретил Годфрид редкие общения дочери с людьми, потому как не видел от них угрозы, как видел от волчьего племя. Он разрешил ей вступать в диалог с человеком один раз в месяц, на третий день после полнолуния. И слушалась волчица отца, и не нарушала его наставления, и общалась с людским племенем один раз в месяц, не выходя из леса дальше ржаного поля, дабы не навлечь на себя и отца беду. Волчица вела беседы лишь с человеком, коий пребывал в одиночестве, сторонясь большого собрания людей. Потому одинокие грибники и пахари зачастую зазывали Волчицу, считая встречу с ней покровительством духов. Вскоре Волчицу стали принимать за хранительницу ржаного поля, потому как часто видели её в нём — волчица общалась с людьми всего двенадцать раз в год, но часто наблюдала за ними из поля.

И удалялся Годфрид перед каждым полнолунием в глубины леса, дабы не навредить в своем безумии своей дочери, и запирал волчицу на цепи, чтобы она не навредила в полнолуние самой себе. И очнулся однажды после полной луны Годфрид слишком далеко от своего логова, а когда вернулся, не нашел своей дочери. Устремился Годфрид к ржаному полю на угасающий запах волчицы и ужасался тому, что чуял его нос.

На закате дня он нашел тело своего дитя на окраине ржаного поля у леса, и лишилось дитя хвоста — остался лишь обрубок. Рыдая, собрал Годфрид великий костер в центре золотистой ржи и, попрощавшись с чадом из чресл своих, поджег сухие ветви вместе с телом умерщвленной. Пока костер в поле разгорался, поглощая вокруг себя заполненные колосья, разъяренный и обезумевший от горя Годфрид вошел ночью в спящее поселение, нашел дом обидчика и умертвил всю его семью от стариков до детей. И сделал волк это на глазах своего обидчика, после чего заживо спалил его с телами его родных, заперев его в его доме. Годфрид Рэд испепелил то ржаное поле и то поселение дотла, но не преследовал цели уничтожить безвинных людей живущих в поселении том. Годфрид Рэд сполна отомстил за смерть своей последней части души.

Прожила Безымянная волчица ржаного поля лишь один век, так и оставшись чистым волчонком, коий, не смотря на своё заклятие, не погубил за свой век ни единой души человеческой.

Я застыла. Образы из моих снов ярким ковром развернулись передо мной снова. Мой сон о девушке с огненными волчьими ушами и хвостом, и дикое ощущение боли — это воспоминания?.. Воспоминания моего отца? Встав со своего места, я пересекла комнату и включила свет. Ощущение боли буквально душило меня. Проведя руками по волосам, я села на корточки и прижалась грудью к коленям. Мою единственную сестру, жившую за пять веков до моего рождения, убили. Она могла быть сейчас живой… Если верить происходящему, ей сейчас было бы на вид всего около шестидесяти. За что её убили? Зачем? Потому что она не была человеком? Это сделали люди… Я не чувствовала себя полуоборотнем, но я впервые не почувствовала себя и одной из «человеческого рода». Я вдруг словно застряла посередине.