Anne Dar - Песнь волчьей крови [СИ]

Никто не предвидел такого поворота событий. Залина наверняка не рассматривала вариант, в котором её напарник мог бы предать её…

Я не ожидала, что Рудольф сможет выиграть столь тяжелый бой, но никто точно не предвидел того, что он сможет приговорить бывшую подопечную своей стаи к казни. От столь резкого поворота событий у меня кольнуло где-то глубоко в душе… Скорее всего, это даже не у меня кольнуло — я просто одновременно почувствовала настроение Раймонда и Олуэн, ужас Залины, и невозмутимость Рудольфа, что отозвалось в моей душе одним пугающим «ой».

— Если кому-то есть что возразить моим словам, подтвержденным моей честью, он может высказаться сейчас, — произнес Рудольф и, спустя десять секунд пронзительной тишины, отстраненно добавил. — Увести Залину Елоу в темницу.

Как только Рудольф отдал свой хладнокровный приказ, двое крупных полуоборотня вышли из-за массивных колонн и, не прикасаясь к побледневшей девушке, вывели её из зала. Пока Залину уводили, я стояла настолько неподвижно, словно превратилась в камень. Биополе Олуэн штормило скорбью и сожалением, и я знала, что её сдерживает молить о пощаде для Залины лишь рука Раймонда, положенная на её плечо. Подобной стороны Рудольфа я не знала. Не знала, что он способен отнять у кого-то жизнь. Мне стало не по себе от мысли о том, что я повязала свою жизнь с человеком, о котором, как я только сейчас поняла, совершенно ничего не знаю, за исключением того, что у него красивые глаза. Думая об этом, я, сжимая кулаки у бедер, смотрела в пол, как вдруг, где-то далеко за моей спиной хлопнула дверь, что означало, что Залину вывели из зала. Подняв глаза, я впервые, с момента восхождения Рудольфа на трон, встретилась с ним взглядом и поняла, что бой еще не окончен — за главное еще придется сражаться.

— Тот факт, что эта девушка является единственной представительницей рода Рэд — еще не доказан, не смотря на слово чести, данное Рудольфом Греем, — произнес представитель рода Елоу, явно возмущенный своим поражением. — Представители родов должны лицезреть обращение девы в волка алого цвета в ближайшее полнолуние, дабы узреть факт того, что волчица моего рода действительно пыталась умертвить единственную представительницу усохшего доселе рода Рэд. Если цвет этой волчицы подтвердит её принадлежность к усохшему роду Рэд, этот род будет считаться ожившим и Залина, дочь Якоба Елоу, будет казнена по законам стаи, а красная волчица займет своё место на троне, как и Рудольф Грей.

Вот оно! Меня здесь и сейчас попытаются привязать к стулу, чтобы я провела на нем каждый день грядущего тысячелетия, отмеренного мне свыше. Печальная судьба и я до последнего не хотела верить в то, что она мне уготована.

— Я намерен требовать у представителей родов открепление меня и моей волчицы от занятия престолов в городе Всех Знамен.

— Ты не смеешь этого требовать, щенок! — сорвался на грубость представитель рода Елоу, чем заметно разочаровал остальных представителей родов.

— Подобные высказывания Вас не красят, мой друг, — заметил представитель, сидящий под знаменем белого волка. — Представители всех родов должны уважать друг друга — на этом зиждется наша власть.

— В том, что я назвал его щенком, нет оскорбления, потому как разница между нами заключена в пяти столетиях. Подобную же просьбу я считаю дерзостью, потому как она нарушает устои, на которых, как было прежде замечено, зиждется наша власть. Под сводами города Всех Знамен должен находится каждый представитель своего рода, дабы представлять его интересы. Либо волк занимает свое место в цепи власти, либо отрекается от трона и становится вне законов родов, и стаи, обрекая своих потомков на травлю со стороны родов, связанных нерушимым союзом. Рудольф Грей, являясь единственным представителем рода Грей, пять десятков лет находился вне этих чертогов лишь потому, что импринтинг является непреложным и самым важным законом стаи. Но сейчас, закрепив свой импринтинг не просто с волчицей, но с единственной представительницей рода Рэд, он жаждет оставить оба трона пустующими.

— Я имею право просить этого, так как не являюсь старейшим представителем своего рода, но являюсь единственным, как и моя волчица, — заметил Рудольф. — Для того чтобы не раздувать пламя из тлеющих углей, я предлагаю голосование. Прошу поднять персты тех, кто хочет поддержать сторону родов Грей и Рэд.

Моё сердце замерло — фактически, от голосования посторонних мне людей, сейчас зависела моя судьба. Первым поднял указательный палец, на котором красовался перстень-печать, Рудольф. Я чуть не заплакала, когда больше не увидела ни одного перста в нашу поддержку, как вдруг свой перст подняла женщина, восседающая под знаменем зеленого волка. Вслед за ней поднял свой перст и коричневый волк. Три на три — белый, синий и желтый волки проголосовали против.

— Голосование сорвано по причине отсутствия согласия сторон, — довольно заявил представитель рода Елоу.

— Не согласен, — холодно парировал Рудольф. — Не учтен голос представителя рода Рэд.

— Девушка всё еще не является полноценным полуоборотнем, — заметил синий волк.

— Потому мы повторно проголосуем в её первое полнолуние, — спокойно парировал Рудольф. — Чтобы учесть голос каждого представителя рода.

— Тогда почему голосование состоялось сейчас? — с явным непониманием поинтересовался белый волк.

— Чтобы дать представителям родов, проголосовавшим против двух сильнейших волчьих родов во всей волчьей истории, шанс изменить столь важное, решающее для их стай и родов мнение, — холодно пояснил Рудольф, после чего властно встал со своего трона.

— А вдруг они и вправду передумают? — паниковала я. — Вдруг, вместо того, чтобы нас поддержать, они решат проголосовать против нас.

Рудольф испарился в неизвестном направлении, и сейчас я шагала в свои покои, следуя за Раймондом и Олуэн.

— Рудольф знает, что делает, — словно сжавшись изнутри, произнесла Олуэн, и я поняла, что сейчас её волнует не свобода её единственного сына или невестки, которой, по факту, являюсь я, а жизнь той, которую она пятьдесят лет считала своей дочерью, и которая только что пыталась убить своего названного брата (я не говорю о себе). Обеспокоенность Олуэн этой особой уже начинала меня немного напрягать.

Когда мы втроем оказались в моей спальне, я села на твердый стул и зажмурилась, пока Олуэн медленно подходила к окну.

— Залина еще не появилась в нашей стае, но я уже знала, что она не подходит Рудольфу, — спустя минуту молчания, вдруг произнесла женщина. — Не смотря на свою достаточно мягкую натуру, я стала злостной противницей девушки, которая должна была отнять у моего единственного сына право на настоящую любовь. Да, они полюбили бы друг друга и без импринтинга, сразу после того, как возлегли бы на брачное ложе, но… Не такой любви я желала своему сыну. Когда же стало ясно, что Рудольф получил импринтинг, я смогла по-другому посмотреть на Залину. Она больше не казалась мне жеманницей, увивающейся за троном моего сына — она начала казаться мне девушкой, оторванной от своей стаи и утратившей надежду создать семью с тем, кого, возможно, она любила… Или ей так казалось… С течением десятилетий Залина стала для меня словно родной дочерью, поэтому сейчас мне больно смотреть на то, как она уничтожает себя своей же ненавистью.