Anne Dar - Песнь волчьей крови [СИ]

Что сказать — ничто из услышанного меня не обнадеживало. Выйдя из машины, сквозь дождь и мрак я посмотрела предположительно куда-то вперед вверх. Когда я увидела вдали раскачивающийся огонек, напоминающий свет далекого фонаря, я не поверила, что так скромно может мигать город Всех Знамен. Я думала, что он будет сиять сотнями лампочек, а здесь всего лишь тусклый свет свечи, порхающей в непогоде.

Из-за моей нерасторопности моим спутникам пришлось идти размеренным шагом, отчего чувство вины не покидало меня до последнего момента. Хотя они и не показывали того, что им приходится медлить из-за меня, я это прекрасно понимала по тому, как легко они шли, в то время как я, спотыкаясь в темноте о скользкие камни, запыхавшись, шагала след в след за Олуэн.

Раймонд замыкал нашу шеренгу, в то время как Рудольф шел справа от меня — он поддерживал меня за локоть и, казалось, что ему было бы куда проще нести меня на руках, о чем он выругался себе под нос в самом начале, но я не хотела терять остатки своей гордости, поэтому сейчас неуверенными шагами прорывалась сквозь ночь, мысленно ругая дождь и свою неуклюжесть.

Остановившись напротив высоких ворот, над которыми на арке висел старинный фонарь, всё это время служащий для нас маяком, Раймонд постучал в дверной молоток, изображающий собой потертую голову волка. Спустя пару секунд, в воротах приоткрылась небольшая щель, и я не успела понять, что сквозь нее на нас смотрит пара человеческих глаз, как она тут же закрылась, после чего раздался скрип многочисленных засовов.

Внутрь нас впустил человек, накрытый плащом, своим кроем напоминающим монашеский. Спустя несколько секунд мы оказались во дворе, освещенном мутным светом уличных фонарей, утопающих в ночном ливне. Под ногами внезапно вместо горных камней и грязи оказалась скользкая брусчатка из крупного травертина, отчего мои шаги стали намного увереннее. Примерно в пятистах метрах впереди нас расположилось трехэтажное поместье из потемневшего камня, с северной стороны обтянутое алым плющом. Это построение вполне можно было назвать мини-замком, так как выглядело оно достаточно величественно для своих размеров. До входа в поместье, охраняемого двумя людьми, чьи лица, как и лица привратников, были скрыты под длинными капюшонами, нас сопроводил один из двух стражей. У самого же входа в замок нас встретил высокий, статный мужчина, и только сейчас я обратила внимание на то, что все здесь носят одинаковое одеяние — серо-бежевые плащи до пола, напоминающие рясы монахов.

— Рудольф Грей, — встречающий нас мужчина изогнул брови, которых недавно коснулась первая седина. — Мы ожидали Вашего появления.

— Весьма странно, с учетом того, что меня не оповестили о том, что я должен явиться, — холодно отозвался Рудольф, отдав свой плащ подбежавшей девушке, с нежными, пшенично-желтыми волосами и глубокими голубыми глазами. Она поочередно забрала у нас верхнюю одежду, после чего исчезла настолько стремительно, что я даже не успела заметить, когда и куда она делась.

Ничего не ответив на замечание Рудольфа, которое, по-видимому, попало в самое яблочко, мужчина слегка вытянул подбородок, после чего вытащил левую руку из мешковатых рукавов и указал нам на каменную лестницу, ведущую наверх. Когда же Рудольф проходил мимо этого мужчины, незнакомец слегка склонил перед Рудольфом голову, что меня немного удивило.

Поднявшись вверх по лестнице на третий этаж, мы снова встретились с девушкой, которая прежде забрала у нас верхнюю одежду. Она указала каждому на его покои, после чего удалилась в темный коридор. Из-за высоких потолков и голых стен здесь присутствовало достаточно сильное эхо, но, не смотря на это, мягкие шаги незнакомки почти не отражались в тишине, что меня даже немного пугало.

— До завтра, — произнесла Олуэн, без присущей ей улыбки, после чего отправилась к своей двери.

— До завтра, — повторил слова своей жены Раймонд, после чего отправился вслед за Олуэн. Только сейчас я поняла, что у меня с Рудольфом разные комнаты. Осознав это, я замерла и заглянула в изумрудные глаза своего спутника, которые при тусклом освещении казались мне едва ли не единственным источником света.

— Пошли, — словно прочитав мои мысли, произнес Рудольф, после чего открыл дверь моей комнаты. От того, что он без слов понял моё желание остаться с ним, мне вдруг стало тепло. Наверное, он просто желал того же.

Зайдя в комнату, Рудольф одним щелчком включил несколько ламп в виде винтажных фонариков, которые освещали покои теплым, но всё равно слишком тусклым светом. Я заметила это вслух, и Рудольф пояснил мне, что личные покои в этом замке всегда освещены тусклым светом, так как глаз полуоборотня не нуждается в свете даже темной ночью. Я снова вспомнила о том, что до сих пор еще не являюсь полуоборотнем, так как настоящее обращение, во время которого я приобрету уши и хвост — жуть! — у меня всё еще не состоялось.

Комната оказалась достаточно просторной, обставленной деревянной мебелью, и очень прохладной. От холода у меня едва ли изо рта не шел пар, но желание помыться было куда сильнее моей дрожи — вода в отеле оказалась сильно хлорированной, отчего сейчас у меня зудела кожа, и после проливного ливня мне просто необходимо было принять горячий душ. В итоге, уже спустя пять минут, я стояла в комнате без дверей, скрывающейся сразу за каменной стеной, расположенной в изголовье кровати. Эта странная комната с ямой, выложенной камнем, должна была исполнять роль ванной комнаты, однако ни душа, ни даже ванной в ней не было — только унитаз и странная, прямоугольная яма в полу. Когда Рудольф сказал, что яма и является ванной, я не поверила его словам и не верила вплоть до тех пор, пока он не включил краны, из которых, дымящейся струйкой, в яму начала стекать горячая вода. Сначала я решила отказаться от подобного счастья, но вдруг наплевала на всё, решив, что со мной происходили и куда более странные вещи. Обращение в полуоборотня, например.

Уже сидя в горячей ванне, я боялась высунуть хотя бы сантиметр тела из-под толщи воды, так как всякий раз, когда это происходило, холод щипал меня колючими пальцами за мою тонкую кожу. В сумме я просидела в воде не больше десяти минут, после чего Рудольф невозмутимо вошел в комнату и потребовал, чтобы я вылезала. Кажется, он опасался за моё здоровье куда больше меня самой.

Уже лежа в кровати, я вплотную прислонялась к горячему телу Рудольфа, чтобы хоть как-то согреться.

— Почему здесь так холодно? — после длинного зевка, едва ли не дрожащим голосом спросила я.

— Полуоборотни нормально переносят температуру от плюс тридцати пяти до минус тридцати пяти. Только за пределами этих температурных границ наше тело начинает ощущать незначительные изменения. Поэтому большинство комнат резиденции не отапливается.