Ольга Баумгертнер - Дозор с бульвара Капуцинов

Присутствующие, еще не получив циркуляра, зажужжали, как потревоженные осы.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – по-русски сказал над ухом у Леонида Семен Павлович.

Просторный холл особняка парижского Ночного вместил почти всех сантинель, кроме тех, кто сейчас нес службу на улицах. Вопреки названиям Дозоры работали всегда, и днем, и ночью, независимо от принадлежности к одной из Сил.

Леонид собирался запечатлеть на камеру и это совещание, но Градлон только покачал головой.

– У меня была встреча с Претемным коннетаблем, – начал Пресветлый. – Решение Инквизиции их, мягко говоря, обеспокоило. Не меньше, чем нас. Но, к счастью, на особой коллегии нам дали разъяснения. Дозоры теряют свои полномочия на двадцать четыре часа. Контроль над городом сохраняется. Нам не подвластна только площадь всей выставки. На земле, в небесах, под землей и на воде. Однако есть и кое-что обнадеживающее. Соблюдать Договор не запрещено. Можно всего лишь не соблюдать. Кроме того, не запрещаются частные соглашения между сторонами. Именно такое соглашение мы заключили с Темными только что. В день, указанный Инквизицией, Темные не будут следить за Светлыми, а Светлые за Темными. Каждая сторона будет следить только за своими приверженцами. Дневной Дозор и Ночной Дозор издадут специальный меморандум. Свету и Тьме будет предписано воздержаться от входа в Сумрак и вообще от применения магии…

Градлон замолчал, видимо, ожидая отклика.

– Позвольте! – сказал Фюмэ. – А разве это законно? Согласно циркуляру Бюро, в этот день Дозоры складывают полномочия на выставке. Мы не можем привлечь к суду никого, потому что нет Договора – нет преступления.

– Незаконно, – кивнул Градлон. – Но циркуляр гласит: приговоры и решения, вынесенные до Дня без Договора, остаются в силе. Каждый Светлый Иной, находящийся в Париже, обязан будет присоединиться к нашей временной конвенции и получить специальную печать. Это случится до Дня без Договора.

– А если месье не пожелает? – раздался голос из зала.

– Тогда Дозоры обладают властью выслать его из города до означенного срока. – Градлон сказал так, будто ударил судейским молотком.

– Все же это крайне уязвимо, – с сомнением в голосе произнес Фюмэ. – Иных сейчас в Париже слишком много. Наша часть экспозиции, собственно, для того и устроена, чтобы их прибыло как можно больше. Вряд ли мы сможем уследить за всеми. Вернее, нам, Светлым, это будет сделать хотя и нелегко, но возможно. По крайней мере в теории. А вот Темным… Сомнительно, месье. С их численным превосходством. Только если они позволят нам временно спровадить из города всех низших – от колдуньи до беспризорного волчонка. Но они ни за что на это не пойдут.

– Пардон, месье, – высказался с места полненький господин в клетчатом костюме, державший в руках котелок-дерби. Говорил он с акцентом, и Леонид узнал мистера Джаксона из английской делегации. – Разрешите мне, прайм… Я, конечно, обеими руками проголосую за эту конвенцию, подпишусь, получу печать. Одним словом, все, что захотите. Но мне непонятен такой страх перед этим злополучным днем. Наш английский Дозор не так боится ночи накануне Дня Всех Святых, как здесь – кануна Вальпургиевой… Договора не будет всего лишь на нескольких квадратных милях. Никто не устроит конец света! Никому это не нужно, ни нам, ни Темным, ни Инквизиции. Да, может быть, вампир исхитрится выпить крови без лицензии. Но ведь и Светлые смогут упокоить его безо всякого суда и следствия. Вот увидите, Темные просто затаятся.

– Такое возможно, месье Жаксон, – признал Градлон. – Но риск слишком велик. Дело вовсе не в том, что могут или не могут Темные. Инквизиция неспроста вытащила из своих архивов тот заплесневелый документ, о котором не вспоминали веками. Она хочет напомнить, кто главный. Поэтому, как ни странно, именно Инквизиторы более всех заинтересованы в том, чтобы нечто все же случилось. Мы – блюстители Договора, а они следят за блюстителями. И они хотят доказать, что Иные не могут без надзора. Парижские сантинель знают, что я принадлежу к противникам гильотины. Как покойный месье Гюго, с которым имел честь вести знакомство… Но смертную казнь не торопятся отменять. Полагают, что преступность резко вырастет, что людям нужен страх. Точно так же думают Инквизиторы. Ужас – их символ, их божество. Они хотят, чтобы Иные ужаснулись беззаконию. Я же считаю, и надеюсь, все присутствующие разделяют мое мнение, – Иные давно не живут в пещерах. Мы умеем распоряжаться своей жизнью без страха, но с полным сознанием ответственности. Иные – это цивилизация, как и люди.

Он сделал паузу, как стратег перед войском.

– Моя верить Светлый вождь… – раздался еще один голос.

Все невольно обернулись. Говорил чернокожий, одетый в безукоризненный европейский костюм. Лишь диковинная форма трости и браслеты на обеих руках, если не считать, конечно, цвета и черт лица, выдавали приезжего. Откуда он, из Сенегала или из Трансвааля, Леонид не мог определить. Так же как и ранг.

– И моя знать, как много зверей между Темные. С белая или черная кожа. Люди-гиены, люди-леопарды, люди-крокодилы. А еще шаманы. Они не цивилизация. Они опасно!

Его улыбка напоминала белоснежные клавиши рояля, над которыми подняли блестящую черным лаком крышку.

– На этот счет, уважаемый, у нас есть средство, – ответил Пресветлый. – Месье Леруа, прошу!

Он сделал жест, похожий на тот, каким сегодня Морис приглашал на трибуну испанца с железной рукой.

С места поднялся господин с бородкой и подкрученными усами, чем-то даже похожий на сеньора Рауля, только выглядевший несколько моложе. Впрочем, у Иных, как убедился Леонид, внешний возраст не играл никакой роли.

– Для наших гостей: месье Леруа – руководитель нашего научного отдела, – отрекомендовал Градлон.

– Прошу, называйте меня Огюст. – Французский коллега Вихрева поклонился собравшимся. – Мадам, месье, то, что я собираюсь вам продемонстрировать, до недавнего времени держалось в секрете. Хотя мы полагаем, данный эффект независимо от нас изучен исследовательскими отделами Дневного Дозора, не говоря уже об Инквизиции. И все же я прошу дать клятву Светом, что вы не расскажете о том, что здесь видели, до Дня без Договора. И не расскажете до специального разрешения парижского Ночного Дозора, если это средство не будет пущено в ход.

Градлон стал рядом. Собравшиеся поднялись. Вытянулись вперед руки. Сполох Света возник на мгновение и над ладонью Леонида. Ему прежде еще не приходилось прибегать к подобному.

– Теперь мне потребуется помощь моего ассистента Дидье.

Со стула поднялся молодой человек, примерно одних лет с Леонидом. Только он выглядел куда худощавее, до болезненности.