Мария Демидова - Катализатор

По извилистым улочкам и переулкам Виктор гулял до тех пор, пока окончательно не заблудился. Хотя можно ли применить это слово к человеку, для которого и начальная точка пути была местом абсолютно незнакомым? В случае Виктора «заблудился» означало «потерял из виду единственный ориентир» — три башенки с острыми крышами. Осознав это, журналист наконец почувствовал, насколько устал. После рабочей ночи прогулки по чужим мирам — занятие крайне утомительное. Нужно было срочно куда-нибудь сесть. А ещё лучше лечь. Но предварительно — выпить чего-нибудь согревающего. Хотя бы чаю.

Кафе с многообещающим названием «Тихая гавань» появилось перед ним как будто само собой. Заведение на первом этаже аккуратного каменного дома с пышными цветами на подоконниках вовсе не было похоже на какой-нибудь ночной клуб или круглосуточный бар. Тем не менее, сквозь оранжевые занавески уютно пробивался тёплый свет, и Виктор решился зайти.

Обаятельная блондинка за барной стойкой, несмотря на поздний (или уже ранний?) час, вовсе не выглядела сонной и посетителю улыбнулась так тепло, словно только его и ждала.

— Доброй ночи, — поздоровалась она, и Виктор, улыбаясь в ответ, подошёл к стойке.

— Здравствуйте… Лана, — прочитал он имя на бейдже. И зачем-то переспросил: — Светлана?

— Как вы узнали?

— Телепатия, — многозначительно ответил Виктор, радуясь верности случайной догадки, позволившей произвести впечатление на симпатичную барменшу.

Облокотившись на стойку, он разглядывал длинный ряд бутылок за спиной Светланы — от незнакомых вин до разнообразных сиропов для коктейлей.

— Что-нибудь закажете? — в вопросе не звучало ни нетерпения, ни раздражения по поводу медлительности ночного гостя.

И Виктор уже собирался попросить миловидную барышню предложить ему что-нибудь на свой вкус, но вдруг понял, что вряд ли на самом деле сможет что-то купить. Какая-то мелочь в карманах джинсов наверняка имелась. Но это была мелочь его родного мира. Сомнительно, что здесь в ходу рубли… Оторвав взгляд от заманчивых напитков, Виктор смущённо развёл руками.

— Я именно за этим сюда и зашёл, — признался он. — Но только что вспомнил, что у меня при себе совершенно нет денег.

Неловко извинившись за бестолковое позднее вторжение, Виктор хотел было уйти, но Светлана его остановила:

— Да что вы, присядьте! — не то предложила, не то потребовала она. — Вы же на ногах не держитесь от усталости. Давайте я вам хоть чаю налью. За счёт заведения.

Присев к столику у окна, Виктор любовался Светланой и разглядывал неожиданно современный интерьер. Бродя по улицам, журналист почти уверился, что попал в мир условного прошлого — на эту мысль наводили и архитектура, и брусчатка, и отсутствие машин. Но обстановка «Тихой гавани» была на удивление привычной: электрическое освещение, кофемашина, телефон на барной стойке, тихая, на грани слышимости, приятная музыка, льющаяся, очевидно, из умело замаскированных колонок — не музыканты же здесь играют среди ночи.

Виктор не удивился бы, достань Светлана из какого-нибудь ящика коробку с чайными пакетиками, но девушка колдовала над фарфоровым чайником, и это куда лучше подходило спокойной, почти домашней атмосфере кафе. Сквозь полупрозрачную стенку стойки посетитель мог видеть, как легко порхают над чайником изящные руки, уверенно и привычно смешивая травы, манящий аромат которых уже долетал до столика Виктора. Журналист не без восхищения наблюдал за девушкой, казавшейся неотъемлемой частью этого удивительного гостеприимного места, его добрым духом. Светлые волосы, мягкой волной спускающиеся на плечи, свободная бежевая блузка, лёгкая юбка в пол… всё это делало Светлану воздушной, невесомой, почти бестелесной.

Подойдя к столу, она поставила перед Виктором чайную пару.

— У вас был тяжёлый день, — скорее констатировала, чем спросила Светлана, наливая чай в коричневую глиняную чашку.

— Это точно… — согласился Виктор, с благодарностью принимая заботу, которая здесь почему-то казалась совершенно естественной и не вызывала чувства неловкости.

— Отдыхайте, Виктор. — Светлана, беззвучно ступая, вернулась к стойке. — И никуда не торопитесь. Сегодня кафе работает всю ночь.

Чай оказался восхитительно вкусным. Тем обиднее было, сделав несколько глотков, почувствовать накатившую с новой силой усталость. Поддавшись ей, Виктор склонил голову на сложенные руки и тут же заснул, успев лишь удивлённо подумать, что, кажется, не называл Светлане своего имени.

Его разбудили бьющие в окно солнечные лучи. Светланы в зале не было. Чайник со стола пропал, зато появились чашка восхитительно ароматного кофе и блюдце с двумя аппетитными круассанами. Выпечка была тёплой, кофе — горячим, как будто кто-то приготовил угощение специально к пробуждению гостя.

Позавтракав, Виктор попытался найти Светлану, но двери во внутренние помещения кафе были заперты, а кричать на весь дом казалось неприличным. Поэтому он не придумал ничего лучше, чем вырвать лист из блокнота, написать гостеприимной хозяйке записку с благодарностями, высыпать на стол горстку бесполезной мелочи, действительно завалявшейся в кармане джинсов, и отправиться исследовать незнакомый город уже при дневном свете.

От первоначального шока за ночь не осталось и следа, зато любопытство разыгралось не на шутку. Не думая о времени (газету теперь всё равно сдадут без него), Виктор кружил по городу с видом восторженного туриста. В местной архитектуре почти не встречалось современной убористой кладки: если уж кирпич — то старый, крупный, неоднородный по цвету; если камень — то мощный, не декоративный. Попадались и деревянные постройки с замысловатыми резными украшениями. Были в городке и широкие улицы, и тесные переулки, где вряд ли разминулись бы два человека, и парки, ещё не одевшиеся листвой, но летом наверняка тенистые, и просторные площади с фонтанами, струи которых соперничали по высоте с окружающими зданиями.

Машин Виктор так и не увидел, зато едва не попал под неожиданно вывернувший из-за угла трамвай. На каждой улице манили к себе стильные кафе и магазинчики с книгами, сувенирами, детскими игрушками, местными напитками и сладостями. Там, где позволяли размеры окон, товары выставляли напоказ, владельцам иных зданий приходилось пользоваться рекламными изображениями: никакого неона, каждая вывеска — произведение живописного искусства. Реклама была изящной, ненавязчивой и, возможно, поэтому Виктору хотелось посидеть в каждом кафе, заглянуть в каждый магазин, рассмотреть все предложенные товары и обязательно что-то купить. Наверное, будь у него местные деньги, он все их потратил бы за несколько часов прогулки. Но денег не было, так что от шопинга пришлось воздержаться. И от обеда тоже.