Мария Демидова - Катализатор

— Я попробую вас убедить, доктор.

Вернер впился взглядом в лицо Джин, ища на нём следы сомнения. Но их не было.

— Отказ Эша от диагностики не имеет отношения ни к шаманам, ни к каким-нибудь другим культам. Если бы речь шла о прихоти, я подписала бы согласие. Моя задача ни на йоту не отличается от вашей, коллега. У меня есть пациент. Если снимете амулет — он умрёт. Пожалуйста, поверьте мне на слово. И позаботьтесь об остальном.

Она поддёрнула рукав рубашки, открывая предплечье, обхваченное кожаным браслетом.

Это казалось невероятным. Такое долгое и плотное взаимодействие никак не вязалось с тем, что Вернер знал об энергетическом донорстве. Но на сумасшедшую девушка не походила. На человека, который способен причинить вред мужчине, лежащему сейчас в палате послеоперационного наблюдения, не походила тем более.

Вернер кивнул.

— Договорились, коллега.

И протянул Джине руку.

Вот уже второй день подряд Кристина Гордон самозабвенно заполняла каталожные карточки. Ещё во время учёбы ей приходила в голову мысль о том, что неплохо бы заменить разномастные, обтрепавшиеся по краям, заполненные в докомпьютерные времена разными, зачастую плохо читающимися почерками картонки на новые — одинаковые, аккуратные, полностью печатные, без рукописных пометок и дополнений. Лишь устроившись в музей на постоянную работу, девушка поняла, почему этого до сих пор никто не сделал. Время отнимали десятки задач, гораздо более важных, чем унификация каталога, которым всё равно пользовались не слишком часто, полагаясь в основном на электронную базу данных. И только сейчас, отложив другие дела, Тина занялась этой монотонной, требующей внимательности и сосредоточенности работой. Реальная польза была минимальной: разве что пресловутые рукописные пометки, среди которых иногда неожиданно попадались важные комментарии относительно использования той или иной книги-артефакта, наконец-то перекочёвывали в общую базу. Но Кристина не оставляла занятия, продолжая проверять данные бумажных карточек на соответствие реальным изданиям и сопоставлять их с информацией, уже имевшейся в электронном каталоге.

Причиной такого времяпрепровождения был Эш. С каждым днём слово «реанимация» пугало Кристину всё больше. Формулировка «отделение интенсивной терапии» была ничуть не лучше. Почему так долго? Что-то идёт не так? Фоновое напряжение копилось, то и дело пытаясь вырваться наружу — то нервным смехом невпопад по ничтожному поводу, то накатывавшими вдруг слезами и мелкой дрожью в руках.

Нервничала, к слову, не одна Кристина. Мэдж Олмат была настолько выбита из колеи, что, вступая в разговор с кем-нибудь из сотрудников, то и дело забывала присовокупить к обращению привычных «лапочку», «деточку» или «миленького». После чего, словно опомнившись, начинала сыпать уменьшительно-ласкательными суффиксами сверх всякой меры, безнадёжно топя в словесном сиропе смысл просьбы или указания. Рэд без конца курсировал по залам и фондохранилищам, проверял охранные чары, заменял перегоревшие лампы в светильниках, помогал монтажникам и кураторам оборудовать помещения для новых выставок по случаю грядущего юбилея города и запланированного сразу после него Дня открытых дверей в музее. Словом, делал всё что угодно — лишь бы не сидеть в каморке охраны наедине с беспокойством. Крис, подобный быстроногому богу-вестнику, метался между университетом, музеем и больницей. Один раз он сотворил невероятное — выманил Джин из здания и накормил нормальным обедом в кафе напротив. Повторить фокус не удалось, и в остальные дни Крис просто снабжал девушку ещё тёплыми пирожками из булочной за углом и бодрящим чаем, заваренным по особому рецепту хозяйкой «Тихой гавани».

Как ни странно, спокойнее всех выглядела именно Джин. Она дневала и ночевала в больнице и даже добилась разрешения каждый день бывать у Эша. Время посещения жёстко устанавливал Вернер, выбирая удобные перерывы в сложном графике процедур. Джина не спорила. Пять минут — так пять. Её не пугали ни дренажные трубки, ни катетеры, ни капельницы, ни словно выставленная напоказ хрупкость человека, бывшего для окружающих символом несгибаемой силы. Всё время, отведённое Вернером, Джин просто стояла рядом с постелью, читала показания приборов, убеждалась в стабильной работе донорской связки и в результате уходила вполне удовлетворённая посещением.

В ответ на тревожный вопрос Кристины она улыбнулась: зато, мол, в таком состоянии он не сможет рвануть на очередной подвиг. А потом пустилась в пространные объяснения, пестрящие пугающими непосвящённого слушателя словами. Геморрагический шок, резекция лёгкого, экссудация, аппарат искусственной вентиляции… Тина не дослушала. Просто убедила себя, что Джин знает, о чём говорит, и если уж она не паникует, то с чего бы кому-то другому?

И всё же для Кристины, далёкой от медицинских тонкостей, уже само пребывание в больнице неуязвимого Эша оказалось серьёзным испытанием, ломавшим привычную картину мира и заставлявшим нервы звенеть от напряжения. Поэтому она заполняла каталожные карточки. С сосредоточенностью маньяка-архивариуса. Это занятие, если погрузиться в него достаточно глубоко, затягивало разум мягкой дымкой, скрывающей тревожные мысли. Работа превращалась в своеобразный транс, вынырнуть из которого было не так уж просто.

На вопрос Беатрикс Кристина отреагировала не то со второго, не то с третьего раза.

— Тина, ты меня слышишь?

Коллега тронула увлёкшуюся девушку за плечо. Та оторвала взгляд от монитора, несколько раз удивлённо моргнула и вопросительно уставилась на Беатрикс, появившуюся как будто из ниоткуда. Хранитель музейной библиотеки улыбнулась.

— Ты ещё долго? Пора закрываться.

Кристина растерянно взглянула на часы. Время и правда вплотную приблизилось к восьми часам. В своих кабинетах сотрудники по договорённости с охраной могли работать хоть всю ночь, а вот помещения фондов полагалось покидать вовремя. В последние пару месяцев Рэд настаивал на этом особенно жёстко.

— Извини, заработалась, — смутилась Тина.

Закрыв базу и выключив компьютер, она принялась расставлять по местам книги, высокой башней сложенные на столе. Артефактов среди них не было, а потому Кристина без опаски подцепляла тяжёлые тома полем и водружала на нужные полки небольшого читального зала. Это помещение было оборудовано специально для научных сотрудников и позволяло работать с ценными изданиями, не вынося их за пределы фондохранилища.

— Ты скоро и страницы будешь только полем переворачивать, — хмыкнула Беатрикс. — Молодёжь…

В её словах слышалась ирония, но не осуждение. Кристина усмехнулась. Главному музейному библиотекарю было под пятьдесят, но выглядела она от силы на тридцать пять. И «молодёжь» звучала в её устах невероятно кокетливо.