Софья Подольская - Жизнь навыворот

Первую затяжку она сделала мерзким февральским днем, когда Артём вытащил ее на улицу и у входа в безнадежно серое отделение реанимации сообщил, что брата больше нет. Тима так и не выкарабкался после нападения, оставив Серафиму один на один с прекрасным новым миром. С тех пор она, если верить предостережениям Минздрава, ежедневно убивала себя никотином. Ненавидела больницы, февраль и стражей порядка – виновных так и не нашли. Да и не искали особо.

Неясный шорох прервал мучительную ретроспективу. Серафима резко развернулась и уткнулась взглядом в мужской торс, вполне достойный резца Микеланджело. Пряди волос серебрились на бледной коже, вызывая почти детское желание схватить и подержаться. Лунный свет стыдливо касался груди, стекал по широким плечам и ледяной коркой застывал в лазуритово-синих глазах, изучающих Серафиму с отстраненным интересом.

– Привет, – изобразила подобие улыбки. – Как самочувствие?

И радиоактивной вишенкой на торте этого безумного вечера стала фраза на совершенно непонятном языке, произнесенная глубоким мужским голосом.

– Вы говорите по-английски?

Язык Серафима знала серединка на половинку, но надо же с чего-то начинать.

– Английский?

Это оказалось единственным словом не считая эпизодических предлогов и союзов, которые она смогла разобрать.

– Ждать. Пожалуйста, – попросила, набирая номер. – Тёма, не занят? Тогда дуй ко мне, спящая красавица очнулась.

Мужчина вслушивался в разговор. Либо он великолепно владел собой, либо, и правда, ничего не понимал. Решив прибегнуть к самому универсальному из языков, Серафима ткнула себя пальцем в грудь и отчетливо произнесла:

– Серафима, – и добавила по-английски. – Я есть.

Ответом стал внимательный взгляд и мелодичное:

– Има?

– Има, – кивнула, принимая очередную вариацию своего имени. – Я есть Има. Ты?

Незнакомец колебался. Застыл прекрасной статуей. Только нечеловечески яркие глаза сканировали собеседницу, которая старалась держаться дружелюбно и не делать резких движений.

И без того напряженный момент усугубил ворвавшийся во палату Тёма. Щелкнул выключатель. Жалобно охнула кровать. Пациент приземлился на одно колено, переводя настороженный взгляд с девушки на врача и обратно. Прыжка она не видела, Тема, судя по поползшим вверх бровям, тоже.

– А как он?..

– Артём, – Серафима показала пальцем. – Есть друг. Помогать. Говорить английский. Тём, скажи ему что-нибудь, он по-русски не понимает.

Артём изъяснялся бегло, практически без акцента. И ответ пациента выслушал внимательно, даже уточнять что-то начал.

– Сим, он про меч какой-то талдычит. Важный меч, похоже.

– Меч у меня. Спроси откуда он приехал?

Стоило Артёму закончить фразу, как перед глазами Серафимы вновь нарисовался торс. Голос мужчины прозвучал над ухом. Судя по тону, Артём попытался его успокоить.

– Ему это меч зачем-то очень нужен. Слушай, как он так двигается?..

– Зачем, – спросила, поднимая взгляд.

– Да какая разница? – в голосе прорезалось раздражение.

– Большая, Тём. Скажи, что я отдам его железяку, после того как мы немного побеседуем. Ты ж не откажешься помочь с переводом?

– Сим, я его почти не понимаю, какой тут перевод!

– У тебя ж вроде свободный английский?

Серафима попыталась обойти мужчину, но тот сместился за ней.

– У меня-то свободный. А вот у него странный.

– В смысле странный?

– Да древний какой-то. Я недавно кино по Шекспиру пробовал в оригинале посмотреть, так вот там похоже разговаривали.

– Все чудесатее и чудесатее, – сказала, доставая из кармана телефон и включая запись. – Тём, попробуй объяснить ему, что меч у меня, я его отдам, но мне хотелось бы получить ответы.

Диктофон старательно фиксировал непонятные Серафиме слова и звуки.

– Говорит, у него тоже есть вопросы. И еще ему очень нужен этот долбанный меч.

– Ладно, – сдалась, – меч дома. Где его шмотки?

Очередная неудачная попытка обойти ожившую статую. Когда незнакомец, наконец, отошел, Серафима незаметно взяла планшет и начала снимать видео. Артем извлек из тумбочки сверток темной ткани и пару сапог. Пока пациент одевался, мужчины продолжали переговариваться, повторяя по несколько раз одни и те же слова и периодически прибегая к языку жестов. Презабавное получилось зрелище.

– Так. Я, кажется, объяснил ему, – Артем вытер взмокший лоб. – Только, может, тебя не стоит с ним вдвоем ехать?

Серафима подняла глаза от рюкзака, куда отправились планшет и зарядка.

– Есть варианты? Товарищ вон из штанов выпрыгивает так свою игрушку хочет. Да всё будет нормально, Тём, – подмигнула, натягивая пуховик. – Сам же говорил, забирать, как проспится. Вот я и забираю.

– Ладно, позвони, как приедешь. И когда он уйдет, тоже позвони.

– И как спать буду класться опять позвоню. Торжественно клянусь! – подняла правую руку. – А теперь нам нужно просочиться под мордой у сфинкса.

Мимо дремавшей Татьяны Артём и Серафима крались на цыпочках, а несостоявшийся пациент просто прошел. Быстро и совершенно бесшумно. Зато перед лифтом он застыл, как жена Лота. Пришлось топать вниз по лестнице.

– Сим, дай закурить? – Тёма придержал дверь.

– Ты бросил и просил меня об этом напоминать.

– Да, точно, – тряхнул головой. – Наберешь меня?

– Наберу, – кивнула.

Дождавшись, когда Тёма скроется в здании, рванула из кармана пачку. Прикуривала быстро, костеря зажигалку-саботажницу. С наслаждением затянулась, чувствуя, как ослабляется внутренняя пружина, а реальность обретает хрупкое подобие постоянства. Горький табачный дух защекотал ноздри, а первый ноябрьский морозец – пальцы.

– Има! – в голосе незнакомца послышалось нетерпение.

– Има, – кивнула, открывая глаза. – Ты? Имя? Должна же я получить от тебя хоть какую-то информацию.

– Аргит Тиаланах.

– Ну, блин, конечно!

От злого щелчка окурок улетел в покореженную урну.

– Я, значит, Има, а он Аригад Тианах!

– Ар-гит Тиа-ла-нах.

– Аргит Тиала… нах.

Мужчина скривился. Серафима резко выдохнула, засунула руки в карманы и направилась к стоянке. Пятнадцать минут спустя, она в первый раз пожалела, что ввязалась в это дело. Аргит шел в машину так же охотно, как Айн в кабинет ветеринара. Плясками, уговорами и личным примером удалось заманить несговорчивого спутника на пассажирское сидение. И даже пристегнуть. Когда хонда заурчала и тронулась с места, Аргит вцепился в переднюю панель, проделав в ней десять аккуратных дырок.

– Да чтоб тебя, Белоснежка! – Серафима ударила по тормозам.

Уткнулась лбом в руль, шепотом рассказывая, где она видела Аргита и его загребущие ручки. Повернула голову. Так и есть. Ни тени раскаяния.