Татьяна Богатырева - Чувство ежа

Дон с чувством глубокого недоверия наблюдал, как жидкость начала менять цвет с бурого на красный, будто вся плошка наполнилась кровью. Потом она стала оранжевой…

– Ромка, пиши скорее! – шепнул он. – Красный, оранжевый… желтый…

Ромка писал, поглядывая то на Дона, то на плошку, то снова на Дона. А Дон не мог оторваться от игры цвета: желтый завертелся спиралью, превращаясь в сливочно-белый, густой и даже на вид вкусный. А под конец помутнел, выцвел и успокоился на серо-зеленом, однородно-непрозрачном.

Может, все-таки фокус?

Он так и смотрел бы на свою экспериментальную плошку, если бы перед ним не лег на стол лист с таблицей, а Эльвира не спросила:

– Записали?

Дон механически кивнул, уже прилипнув взглядом к графам. Где тут красный?..

– Сначала анализ определяет группу крови, – уже на весь класс рассказывала Эльвира. – Вы все знаете свою, так что убедиться в действенности будет крайне просто. Дима, скажи мне, какой цвет у вас появился первым?

Дальше Дон особенно не слушал, он искал в таблице свои результаты. На удивление, они совпали: ведьмовской экспресс-анализ показал третью положительную, то есть красный, переходящий в оранжевый. А желтый со спиралями утверждал, что Дон идеально здоров, не считая небольших проблем с пищеварением. Последний же, серо-зеленый, показывал длительный стресс и…

«В случае если жидкость остается непрозрачной, обратитесь за консультацией к специалисту по душевному здоровью».

О как. То есть если верить анализам, то он – псих.

Потрясающе.

А диагностика на суперсовременной глиняной плошке с травкой – это не психи, это продвинутые специалисты. Душевно здоровые.

Ромка тоже невесть с чего расфырчался, даже тетрадь отпихнул. Чего это он?

Дон скосил глаза: надо ж глянуть, чем он так недоволен?

Группа крови совпала и у Ромки – вторая. И легкая близорукость – салатовый цвет – тоже присутствовала. У Ромки класса с пятого минус два, а очки не носит, стесняется. Недавняя травма? Откуда бы… а ведь точно! Разбитый нос первого сентября!

Вот чертовщина!

Но самая чертовщина у Ромки была опять же в последнем пункте. Стресс, эмоциональная нестабильность, требуется срочная консультация со специалистом.

Ромка смотрел как раз на этот пункт, сверял цвет и прозрачность со своей плошкой и злился. Сильно злился, даже листок с записями смял.

И Арийцу что-то в анализе не понравилось. Сначала сидел, как все, смотрел в таблицу, потом напрягся, подался к Киллеру и что-то ему зашептал. Эх, и чего у Дона слух не летучемышиный?!

А Киллер ответил. Тоже шепотом и коротко. И руку Арийцу на плечо положил.

Мда. Никак Арийца тоже в психи определили? Дурдом на выезде. Интересно, есть тут вообще хоть кто-то здоровый?

Оглядев класс, Дон пришел к выводу, что здоровых, счастливых и стабильных в их классе нет в принципе. На всех лицах до единого были написаны где злость, где недоумение, где страх. Даже Маринка, вот уж образчик здорового духа в здоровом теле, и та побледнела и смотрела на свою таблицу с ужасом. Смотрела-смотрела – и смяла, а плошку схватила и перевернула в плошку Лизки, своей соседки. А потом обернулась к Дону, словно хотела что-то сказать, но даже рта не открыла – и резко отвернулась, уставилась в окно…

И тут Дон сообразил, что вчера вечером так ей и не позвонил. Они ж собирались устроить романтический вечер, и Маринка отпросилась у родителей «ночевать у Лизки». А он – забыл! Теперь Маринка неделю дуться будет.

Вот же!..

К Маринке подошла Эльвира, склонилась к ее уху, что-то сказала. Маринка дернула головой, мол, нет и нет! Эльвира что-то снова сказала, погладив Маринку по плечу. А потом обернулась к классу, велела слить все из плошек в раковину, до конца урока оформить практическую работу и сдать ей на стол. И увела Маринку из класса.

Дон дернулся было за ними, но Эльвира обернулась в дверях и кинула на него короткий предупреждающий взгляд: не вздумай!

Тоже мне, Снейп в юбке, или кто там у Роулинг мысли читал? Вылетело из головы… Тьфу ты, да при чем тут Хогвартс? Плевать на Эльвиру, все равно надо пойти! Маринка не на пустом месте так перепугалась, может, у нее вообще рак? Или… да какая разница, он в любом случае должен быть рядом! Ей же страшно и плохо!..

А с практической разберется Ромка, он же понимает…

Дон вскочил, намереваясь бежать за Маринкой, но его поймал за рукав Киллер.

– Слушай, тут такое… Поговорить надо. Срочно.

Как некстати!

Дон обернулся, нахмурился, уже готовый буркнуть: «Потом!» – и осекся.

Киллер с Арийцем были еще зеленее Маринки. У обоих губы сжаты, глаза прищурены, вот-вот пойдут кого-то убивать.

Леший бы побрал эту Эльвиру! Мало было проблем, устроила тут филиал дурдома со своими анализами!

– Это терпит три минуты?

Ариец кивнул, не разжимая губ. Словно очень хотел что-то сказать, но себя останавливал.

– Терпит, – ответил Киллер. – И вообще не здесь.

Кивнув, Дон обернулся к Ришелье:

– Вы закончили?

Ришелье знаком показал, мол, еще минута – и готово.

– Ромка?

Великий режиссер оторвался от бумажки, на которой что-то строчил ровным и красивым почерком, посмотрел на Дона со странным выражением… то ли подозрительным, то ли просительным, то ли просто морду перекосило.

Сев рядом, Дон все же заполнил оставшиеся две строчки практической работы. Он псих? Плевать. Тут все психи, преподы в первую очередь. Вон у Ромки…

Кинув взгляд на Ромкину работу, он едва не рассмеялся. Нет, Ромка у нас нормальный. Никаких вам нестабильностей, так, легкий стресс правдоподобия ради.

Ромка встретил его взгляд, по его губам скользнула кривая улыбка. Неправильная, совершенно ему не свойственная.

Ладно, бог с ним, с Ромкой, если у него что-то не в порядке, сам расскажет. Он знает, что Дон рядом и всегда выслушает. Потом. А пока…

– Народ! – Он поднялся и хлопнул в ладоши. – До звонка – никуда! А если кому-то очень надо, то чтобы тише тараканов!

Дон оглянулся, лишь выйдя из здания школы через «садовую» дверь – рядом с физкультурными раздевалками и спортзалом. Отсюда отлично просматривался стадион, где Твердохлебов гонял девятый класс «Б», а значит, даже он не сможет подслушать.

– Выкладывай, – велел Киллеру.

Киллер помедлил. Переглянулся с Арийцем. Глубоко вдохнул.

– Короче… там в подворотне… это был не Поц.

Стадион резво ускакал куда-то влево, школьный угол, наоборот, радостно бросился навстречу Дону, подлая земля закачалась под ногами, а вместо спокойного вопроса раздался какой-то придушенный сип.

– Как это… не Поц? Мы же сами видели…

– Анализ показал, – глядя в землю, сказал Ариец. – Я это, платок туда сунул. Который Киллер на… – запнулся, сглотнул. – На тело уронил. Там кровь осталась, засохла уже, но Эльвира же сказала, можно. Я кровь брать, это… не люблю, вот. А получилось, что группа крови не та, у Мишани – вторая, я знаю. А тут – первая отрицательная. И наркомания еще, и печень насквозь негодная. Вот.