Юлия Ламичева - Пастухи призраков

Галка оглядела её критически.

— Не обижайся, но с твоей… внешностью… в нормальном магазине… И возраст. Извини, просто сказала.

— Ну, ты знаешь, я умею убеждать , — криво усмехнулась Лена. — Достаточно, чтоб разрешили выйти на испытательный срок. Утром они фигеют, за какой радостью вчера меня допустили, но с продажами у меня нормально, и это быстро доходит до начальства. На последнем месте я уже три года. Дерматит одолевает — беру отпуск за свой счёт, на днях как раз собираюсь, — костяшками пальцев Лена бережно почесала самые зудящие места.

— Зря я тебя тогда на рынок затащила, — вздохнула Галка. — Собаки тебе больше подходят. Дрессировала бы собачек, и никаких болячек.

Лена махнула рукой.

— Ерунда! Дрессировщик я никакой, не люблю принуждать. Ну, я за мир и прочую жувачку. Отдельный ацкий ужас — хозяева. В первую очередь надо работать с ними, а люди совершенно не по моей части.

— Однако людей ты очень даже принуждаешь, — подмигнула ей Галка. — Не отсюда и болячки? Совесть мучает?

— Совесть?! — возмутилась Лена. — Я ж в лучшем случае полчаса действую. Если б придуркам не нравилось, они бы, едва отпустит, ломились возвращать товар, а вот не ломятся. Да я им жизнь облегчаю! Чайку, что ли, выпьем?

Галка уставилась на неё, напряжённо обдумывая предложение.

— Чайку? — переспросила она.

— Пить хочется, сил нет.

— Пить? Воду?! — синюшное Галкино лицо дёрнулось от отвращения.

— Можно воду, — смешалась Лена. — Что-нибудь у тебя есть попить?

В горле першило. Поскольку Галка продолжала таращиться, точно Лена предложила ей поучаствовать в обряде харакири, пришлось обслужить себя самой. В чайнике воды не оказалось. Кран издал ряд непристойных звуков, но не выдал ни капли.

— Тебе что, и воду отключили? — ахнула Лена.

— Она капала, капала, я думала, что сойду с ума. Я повернула, там, — Галка указала в сторону туалета. — И она перестала капать. Не вздумай снова лить тут воду! — в голосе Галки звякнули истерические нотки.

Страх из-за отсутствия у Галки какого-либо запаха с новой силой накатил на Лену, как возле супермаркета. «Это просто Галка», — сказала она себе, но тело не желало соглашаться, наоборот, стремилось к выходу. Разумеется, плевать Лена хотела на какое-то там тело.

— С тобой всё в порядке? — осторожно спросила она.

— Со мной? Да, конечно. Мне надо уехать. Тебе опять снился волк, — последнюю фразу Галка произнесла, констатируя факт, без удивления или любопытства.

О своих снах Лена не рассказывала никому, разве что папе, но больше никому, в этом она была совершенно уверена.

— С чего ты взяла?

— Это видно, — пожала плечами Галка.

Лена продолжила ощупывать ситуацию, аккуратно и готовясь к худшему, точно языком — дупло в зубе.

— Что мы всё обо мне? Сама-то чем занимаешься? — спросила она, надеясь, что это прозвучало весело.

Вопрос поставил Галку в тупик.

— Я? У тебя новая собака! — вдруг воскликнула она. — Ты же поклялась собак после Густи не заводить.

Не успев удивиться её осведомлённости, Лена рассказала, что бывшие коллеги из ментовского питомника затащили в гости, а там сука доходяжная, в общем, Лена её забрала.

— Но откуда ты зна…

— Не видела у ментов лаек, — перебила Галка, — да ещё таких огромных, прямо волк.

— Вообще-то Фанта ротвейлер, — медленно ответила Лена.

Галка с сомнением разглядывала что-то у неё за спиной.

— Фанта? Имя смешное, — ещё один длинный взгляд Лене через плечо. — Я в собаках не разбираюсь, но по мне эта псина больше смахивает на волка.

Лена вскочила, оборачиваясь, толкнула холодильник. Пыльные кастрюли загрохотали, сталкиваясь с крышками. Коридор был тёмен и пуст. Вот дура, в самом деле вообразила… Раздался детский плач, к ужасу Лены, из соседней комнаты. Галка убежала и вернулась с ребёнком на руках.

— Ты разбудила Нюсю! — с упрёком произнесла она.

Всклокоченный деть ревел, накручивая на пальчики чёрные прядки. Глазки у Нюси были явственно раскосыми, а мордочка показалась Лене совершенно багровой — не столько от рёва, сколько от бесконечных свечей и диатезной корки.

Следующие несколько часов в Лениной памяти сохранились смутно. Галка источала флюиды безумия. Были рыдания на тему «Мать на порог не пустит, и так старшая на ней… Старшая хоть от мужа… Недельки на три… ну, на месяц! Забери!», «Если останусь здесь, умру! Я точно знаю. Ленка, это страшно!».

Лена гладила её по голове и шее, точно собаку, чуть не за ушами чесала, успокаивая. Одним из Лениных кошмаров была мысль, что, случись с ней чего ужасное, не на кого будет оставить Фанту. Взяла бы Галка Фанту? Точно взяла бы. Даже рискуя лишиться на этом деле некоторых частей тела. Она же с Августой три недели гуляла, когда Лена на сборах ногу вывихнула. Густи все боялись, а Галка больше всех, но обматывалась Густиным поводком, и вперёд. Долго потом удивлялась количеству кошаков на районе. «Буквально под каждой лавкой, быстро бегают, заразы, прямо летают!».

В отношении Нюси Галка придерживалась менее аскетических установок, чем в своём собственном: в бомжпакет летели бутылки детской воды (одну из них Лена самовольно употребила) и банки с питанием. Улучив момент, Лена обнюхала девочку. Бред и ерунда, но ей стало намного спокойней, когда она убедилась, что ребёнок пахнет, и довольно сильно — немытым ребёнком. Лучше так, чем никак!

Голову будто тряпками стянуло, дико хотелось спать и на воздух — подальше от газовой духоты. Перед глазами плавала фарфоровая баночка в переплетении цветов и иероглифов. Галка столовой ложкой черпала из неё что-то зелёное, перекладывая в склянку из-под питания, после чего банка перекочевала в бомжпакет, где упокоилась на горке памперсов. Несла при этом Галка такое, что Лена сочла за благо отключить мозг. Когда Галка принялась мазать себе этой штукой глаза, Лена сбежала.

— Что ж ты ребёночка не уймёшь? — дёрнула Лену за рукав тётка. — Мамаша тоже!

За спиной болтался рюкзак, плечо оттягивал бомжпакет, а затёкшие ладони сжимали ручку коляски, в которой хныкала Нюся.

Ой, чуть свою остановку не проехала!

Коляску помог выгрузить сострадательный подросток.

— Нарожают, а заботиться не умеют! — бурчала вдогонку тётка.

Александра Порфировна поставила недопитую чашку. Эти с картошкой с ума посходили, в такую рань звонить. Картошка у них дрянь, Зинаида покупала — за неделю сгнила. Настырные! Выдвинула грузное тело из-за стола, набросила платок. Поползла по бесконечному коридору гостиничного типа, споткнувшись впотьмах об Валькины санки, лампочки опять покрали, нету на них управы. Добралась до двери.

— Кто там?

— Александра Порфировна, я Лена, помните? Из сорок седьмой квартиры.