Кассандра Клэр - Леди полночь

Кристина с готовностью шагнула назад, она врезалась в Идеального Диего. Он поднял руки, чтобы не дать ей упасть и, к удивлению Эммы, она позволила подхватить себя. Она морщилась, определенно от боли. Ее туфли были забрызганы кровью.

Малкольм опустил руку и сжал пальцы. Пламя запылало на теле Стерлинга. Магический огонь всегда чистый и ясный, горит ярко, сильно. Тело вспыхнуло, объятое пламенем и рассыпалось в прах. Огонь исчез, осталась лишь обугленная, подсохшая кровавая лужа на земле – единственное напоминание о том, что здесь лежал труп.

Эмма осознала, что все еще сжимает Кортану. Она механически вытерла лезвие о сухую траву и убрала в ножны. Когда она встала на ноги, ее взгляд искал Джулиана. Он прислонился к одной из колон у парадного входа в Институт, он все еще сжимал клинок серафима, теперь темный, ничего не отражавший. Их взгляды встретились лишь на мгновение, его был мрачный.

Открылась парадная дверь Института, и вышел Марк.

- Все закончилось? - спросил он.

- Все закончилось, - устало ответил Джулиан. - По крайней мере, на сегодня.

Взгляд Марка просканировал остальных - Эмму, затем Кристину и остановился на Диего. Диего озадачил его пристальный взгляд.

- Кто это?

- Это Диего, - сказала Эмма. - Диего Роцио Розалес.

- Идеальный Диего? - спросил Марк, его голос звучал недоверчиво.

Диего стал выглядеть еще даже более озадаченно. Прежде, чем он смог хоть что-то сказать, Кристина упала на землю, сжимая свою ногу.

- Мне нужна, - сказала она, немного задыхаясь, - еще одна иратце.

Диего поднял ее на руки и побежал вверх по ступеням, игнорируя ее протесты, что она может идти.

- Я должен внести ее внутрь, - он сказал, проталкиваясь сначала мимо Джулиана, затем мимо Марка. - У вас есть лазарет?

- Конечно, - сказал Джулиан.

- Второй этаж…

- Кристина!- позвала Эмма, взбегая по ступеням следом за ними, но они уже исчезли внутри.

- С ней все будет хорошо, - сказал Малкольм. - Лучше не гнаться за ними и не пугать детей.

- Как дети?- взволнованно спросила Эмма. - Тай, Дрю…

- У них все отлично,- ответил Марк. - Я присматривал за ними.

- И Артур?

- Даже не заметил, что что-то происходит,- сказал Марк с насмешливым взглядом. - Это было странно…

Эмма повернулась к Джулиану.

- Это странно, - сказала она. - Джулиан, что имела в виду Белинда? Когда она сказала, кто реально управляет Институтом?

Джулиан потряс головой.

- Я не знаю.

Малкольм шумно и недовольно выдохнул.

- Джулс, - сказал он. - Расскажи уже ей.

Джулиан выглядел уставшим – больше, чем уставшим.

Эмма где-то вычитала, что люди тонут, когда больше не могут держаться на поверхности воды. Они сдаются и позволяют морю завладеть ими. Именно настолько уставшим выглядел Джулиан.

- Малкольм, не надо, - прошептал он.

- Ты хоть сам-то можешь вспомнить всю ту ложь, которую им сказал?- спросил Малкольм и не было в его взгляде его обычной беззаботности. Его глаза стали жесткими, словно аметисты. - Ты не рассказал мне о возвращении своего брата…

- О, Марк! - воскликнула Эмма, внезапно осознавая, что, конечно, Малкольм не знал до сегодняшнего вечера, что Марк был в Институте. Она быстро закрыла рот ладонью.

Марк посмотрел на нее и приподнял бровь. Он казался на удивление спокойным.

- Вы все скрыли, - продолжал Малкольм, - Зная, что я догадаюсь о причастности фейри к этим убийствам, и я буду знать, что возможно нарушаю Холодный мир, помогая вам.

- Ты не можешь его нарушить, если ты не знаешь, - ответил Джулиан. - Я защищал и тебя тоже.

- Может быть, - сказал Малкольм. - Но для меня достаточно. Расскажи им правду. Или это будет конец моей помощи.

Джулиан кивнул.

- Я расскажу Эмме и Марку, - сказал он. - Несправедливо возлагать это на остальных.

- Твой дядя наверняка смог бы вспомнить, чьи это слова, - сказал Малкольм. - Не совершай ничего тайно, ибо время видит и слышит все и все делает явным.

- Я могу сказать, чьи это слова.- Глаза Джулиана запылали огнем. - Софокл.

- Умный мальчик, - сказал Малкольм. В его голосе звучали привязанность и усталость одновременно.

Он повернулся и пошел вниз по ступенькам. Он остановился, когда спустился с лестницы, глядя куда-то, сквозь Эмму и взгляд его был слишком темным, чтобы Эмма смогла что-либо в нем понять. Казалось, он видел что-то на расстоянии, что она не могла, что-то либо слишком далеко в будущем, чтобы представить, либо слишком далеко в прошлом, чтобы вспомнить.

- И все же: ты поможешь нам? - крикнул ему вслед Джулиан. - Малкольм, ты не… - он не договорил, так как Малкольм исчез в тенях ночи. - Бросишь нас? - закончил он, словно разговаривал сам с собой и никто больше не мог его слышать.

Джулиан все еще опирался на колонну, как будто только она и поддерживала его, и Эмма не могла прогнать из своего сознания воспоминания о колоннах в Зале договоров и двенадцатилетнего Джулиана, прижавшегося к одной из них, закрывшего лицо руками и беззвучно всхлипывавшего.

Он плакал и после этого, но не часто. Не многое могло сравниться, полагала Эмма, с необходимостью убийства отца. Клинок серафима в его руке окончательно утратил свой свет. Он отшвырнул его прочь, когда Эмма подошла ближе к нему. Ее рука скользнула в его руку, теперь уже пустую. Не было никакой страсти в этом жесте, ничего, что напомнило бы им о той ночи, проведенной на пляже. Лишь абсолютная надёжность их дружбы, которая длилась уже более десятка лет.

Он посмотрел на нее тогда, и она увидела благодарность в его глазах. На мгновение в мире остались лишь они вдвоем, его пальцы затанцевали на ее обнаженном запястье легкими прикосновениями.

С-П-А-С-И-Б-О Т-Е-Б-Е.

- Малкольм сказал, что тебе что-то надо нам рассказать, - сказал Марк. - И ты, похоже, согласился. Что это? Если мы будем и дальше заставлять детей ждать, они взбунтуются.

Джулиан кивнул, выпрямившись, отрываясь от колоны. Он снова был спокойным старшим братом, хорошим солдатом, парнем с планом.

- Пойду, скажу им, что происходит. Вы, двое, подождите меня в столовой, - сказал он. - Малкольм был прав. Нам нужно поговорить.

Лос-Анджелес, 2008

Джулиан навсегда запомнит день, когда его дядя Артур прибыл в Институт Лос-Анджелеса.

Это был лишь третий раз, когда он там был, хотя его брат, Эндрю, отец Джулиана, возглавлял крупнейший Институт на Западном Побережье почти пятнадцать лет. Отношения между Эндрю и остальными Блэкторнами стали очень натянутыми после того, как эльфийская леди появилась на пороге Института с двумя крошечными спящими малышами в руках, представленными им, как дочь и сын Эндрю и Леди Нериссы из Благого Двора, и оставленными на их попечение.

И даже тот факт, что жена Эндрю приняла их очень быстро и обращалась с ними абсолютно так же, как и с родными детьми, не помог вернуть прежнего доверия в семью Блэкторнов.