Кассандра Клэр - Леди полночь

Киран посмотрел вниз на него, каждый дюйм говорил о том, что он принц, кроме окровавленной одежды. Его глаза были полумесяцами серебряного и чёрного.

- Ну, расскажи мне, - сказал он.

Марк чувствовал, как руна Скорости горела на его спине, когда он запрыгнул позади Кирана. Его руки автоматически обвили Кирана, они расположились там, где должны были - на поясе фейри. Он почувствовал, как Киран резко вдохнул.

Он хотел опустить голову на плечо Кирана. Ему хотелось положить руки поверх его, сплести пальцы. Он хотел почувствовать то, что он чувствовал, когда жил с охотой, что с Кираном он в безопасности, что он никогда его не бросит.

Но существуют вещи хуже, чем быть оставленным.

- Потому что, - проговорил Марк, - я хотел проехать с тобой в охоте последний раз.

Он почувствовал, как Киран вздрогнул. Тогда мальчик фейри наклонился вперёд, и Марк услышал, как он сказал пару слов Копью ветра на языке фейри. Когда лошадь начала двигаться, Марк коснулся места, где Джулиан нарисовал руны. Он почувствовал прилив паники, когда стило оказалось на его коже, и позже спокойствие, которое растеклось по телу - удивило его.

Может быть, ангельские руны и правда по-настоящему подходили его коже. Возможно, он всё-таки был рожден для этого.

Он прижался к Кирану, когда Копье поднялось в небо, рассекая копытами воздух; Институт остался позади них.

Когда Эмма и остальные оказались на пересечении, Марк и Киран уже были там. Они легким галопом выехали из теней на великолепном белом жеребце, что заставило Эмму вспомнить все те разы из детства, когда она хотела лошадь.

Тойота остановилась. Небо было безоблачным, и лунный свет был ярким и серебристым, как лезвие ножа. Он падал на Марка и Кирана, превращая их в яркие образы рыцарей фейри.

Никто из них не выглядел как человек.

Поле на скале было обманчиво мирным под лунным светом. Широкое пространство, покрытое морскими водорослями, которые двигались с мягким шорохом. Каменная стена нависала над всем этим, маня подойти их ближе.

- Мы убили много Мантидов, - сказал Марк, его глаза нашли Эмму, - мы расчистили путь.

Киран выглядел враждебно, его лицо было наполовину скрыто темными волосами. Марк держал руки на поясе Кирана. Когда он неожиданно осознал это, то отпустил его и спешился.

- Лучше нам пойти внутрь, - сказал Марк, поднимая голову к Кирану, - а ты и Копье ветра останетесь на страже.

- Но я... - начал Киран.

- Это дело Блэкторнов, - прервал его Марк тоном, нетерпящим никаких возражений.

Киран посмотрел на Кристину и Диего, открыв рот, чтобы возразить, но тут же закрыл.

- Проверьте оружие, - сказал Джулиан, - затем идём.

Все, даже Диего, тщательно проверили свои ремни и снаряжение. Тай достал дополнительный клинок серафима из багажника. Марк проверил экипировку Дрю, снова напомнив, что та должна оставаться позади них и не отходить далеко.

Эмма расстегнула защиту на руке и закатала рукав. Она протянула руку Джулиану. Он посмотрел на её обнажённую руку, затем на лицо и кивнул.

- Какую?

- Выносливость, - ответила она.

Она уже нанесла руны храбрости, точности и исцеления. Ангел никогда не давал Сумеречным охотникам руны для эмоциональной боли, не было рун для исцеления горя или разбитого сердца.

Мысль о том, что её родители умерли ради провалившегося эксперимента, ранила Эмму больше, чем она могла предположить. Все эти годы она думала, что они умерли по какой-то причине, но это оказалось не так. Они просто были единственными доступными Сумеречными охотниками в этот момент.

Джулиан аккуратно взял её руку, она почувствовала знакомое давление стило на своей коже. Как сказал Марк, это было похоже на бурление в её венах, прилив ледяной воды.

Выносливость. Она должна была вынести это, этот факт, побороть прошлое и выбросить из головы. Сделать это для Тавви. Для Джулиана. Для них всех. И может быть, в конце концов, это станет её местью.

Джулиан опустил руки. Его глаза были широко открыты. Руна светилась на её коже, сияя таким ярким светом, который она ещё никогда не видела, как будто края отметины горели. Она быстро опустила рукав, чтобы никто не заметил.

На краю утёса белый конь Кирана встал на дыбы напротив луны. Вдалеке бушевало море. Эмма развернулась и исчезла в открытой скале.

Эмма и Джулиан вошли в пещеру первыми, а Марк, идя последним, находился между остальными ребятами. Также как и раньше, вначале туннель был узок, земля была покрыта осыпавшейся неровной галькой. Камни были сдвинуты с места, многие из них были отброшены в сторону. Даже в темноте - Эмма не осмелилась зажечь свой ведьмин огонь - она могла видеть те места, где мох, растущий на поверхности стен пещеры, был сорван с помощью человеческих пальцев.

- Недавно здесь проходили люди, - прошептала Эмма. - Множество людей.

- Последователи? - голос Джулиана прозвучал совсем тихо.

Эмма покачала головой. Она не знала. Она была бесчувственна, в хорошем смысле этого слова, это было боевое спокойствие, что исходило из области живота и распространялось по всему телу. Это было спокойствие, которое делало твой взгляд более острым и, казалось, замедляло время вокруг тебя, поэтому можно было подумать, что в твоих руках бесконечное количество времени, чтобы можно было отработать взмахи клинком серафима и угол атаки мечом.

Она чувствовала Кортану, располагавшуюся между её лопаток, тяжёлую и золотую, что нашёптывала ей фразы маминым голосом. Твёрдость и сдержанность, дочь моя.

Они вышли в пещеру с высокими сводами. Эмма остановилась, как вкопанная, а остальные столпились вокруг неё. Никто не сказал ни слова.

Пещера была не такой, какой её помнила Эмма. Она была полутёмной, создавая впечатление широкого пространства, идущего во мрак. Отверстия исчезли. Рядом с ней на стене были выгравированы слова поэмы, что стали так знакомы им. Эмма могла разглядеть предложения там и тут, вспыхивавшие во тьме.

И, любовью дыша, были оба детьми

В королевстве приморской земли.

Но любили мы больше, чем любят в любви, -

Я и нежная Аннабель-Ли,

И, взирая на нас, серафимы небес

Той любви нам простить не могли.

Серафимы небес.

Нефилимы.

Ведьмин огонь Джулиана зажёгся в его руке, освещая пространство. Увидев всё это, Эмма ахнула.

Прямо перед ними располагался каменный стол. Высотой он доходил ей до груди, а поверхность его была шероховатая и покрыта небольшими впадинками. Он выглядел так, словно был выточен из чёрной вулканической породы. Стол окружал широкий круг, нарисованный белым мелом.

На столе лежал Тавви. Скорее всего, он спал, его маленькое личико было спокойным, глаза закрыты. Его ступни были обнажены, а его запястья и лодыжки были закованы в цепи, которые крепились железными скобами к ножкам стола.