Кассандра Клэр - Леди полночь

Дядя Джулиана не всегда был таким. Джулиан помнил его как спокойного, практически безмолвного мужчину, который иногда тенью появлялся на семейных праздниках. Он был достаточно красноречив в Зале Соглашений, когда говорил, что возьмёт управление Институтом на себя. Любой, кто не знал его очень-очень хорошо, легко поверил в его слова.

Джулиан знал, что его отец и Артур были пленниками у Фейри. Тогда Эндрю влюбился в Леди Нериссу, и у них было двое детей: Марк и Хелен. Но что произошло с Артуром за эти годы, было скрыто в тени. Его безумие, как назвал это Клейв, по мнению Джулиана, было из-за фейской еды. Если они и не были причиной его душевной травмы, то в любом случае именно они посадили семена разрушения. Они превратили его ум в хрупкий замок, поэтому годы спустя, когда Лондонский Институт подвергся нападению и Артур был ранен, его хрупкое равновесие разрушилось как стекло.

Джулиан положил свою руку поверх руки Артура. Она была тонкой и костлявой: выглядела так, словно это рука пожилого человека.

- Я хотел бы, чтобы тебе не нужно было идти на встречу. Но они что-то заподозрят, если ты откажешься.

Артур снял очки и потёр переносицу:

- Моя монография…

- Я знаю, - сказал Джулиан, - но это важно. И фейри тоже важны. Не только из-за Холодного мира, но и для нас. Для Хелен. Для Марка.

-Ты помнишь Марка? – сказал Артур, его глаза были ярче без очков, - это было так давно.

- Не так давно, дядя, - ответил Джулиан, - я прекрасно его помню.

- Это было как будто вчера, - Артур вздрогнул, - я помню воинов Дивного народца. Они пришли в Лондонский Институт с алыми от крови доспехами. Так много, как будто они были греками, когда Зевс пролил на них кровавый дождь, - его руки, сжимавшие очки, тряслись, - я не могу встретиться с ними.

-Ты должен, - сказал Джулиан.

Он подумал обо всём невысказанном: что он сам был ребёнком во время Тёмной войны, видел, как фейри безжалостно убивали детей, слышал крики Дикой охоты. Но ничего из этого он не сказал.

- Дядя, ты обязан.

- Если бы у меня были мои препараты, - слабо проговорил Артур, - но они кончились, пока тебя не было.

-У меня есть,- Джулиан достал бутылочку, - ты должен был попросить Малкольма принести тебе ещё.

-Я не помнил, - Артур вернул очки на нос, смотря, как Джулиана выливает содержимое бутылочки в стакан с водой, - как найти его… найти того, кому могу доверять.

-Ты можешь верить мне, - сказал Джулиан, поперхнувшись словами, и протянул стакан дяде, - вот. Ты знаешь, каков Волшебный народ. Они получают удовольствие от человеческой неуверенности и используют это как преимущество. Это позволит тебе оставаться спокойным, даже если они попытаются использовать свои трюки.

-Да, - Артур посмотрел на стакан с голодом и страхом одновременно.

Содержимое стакана действовало на него примерно час, может, и меньше. После он будет страдать от кошмарной всепоглощающей головной боли, которая уложит его в кровать на несколько дней. Джулиан с трудом отдавал ему препарат: последствия редко стоили того, но сейчас это было нужно. Очень нужно.

Дядя Артур колебался. Он медленно поднёс стакан к губам, позволил воде коснуться их. Медленно сглотнул.

Эффект был мгновенным. Неожиданно всё в Артуре обострилось – он стал свежим, ясным, точным, как эскиз, который усовершенствовали, превратив в тщательный рисунок. Он поднялся на ноги и взял куртку, которая висела рядом с его столом.

-Помоги мне найти свежую одежду, Джулиан, - сказал он, - мы должны выглядеть достойно в Святилище.

Каждый Институт имел свое Святилище.

Так было всегда. Институт был смесью здания муниципалитета и резиденции, места, где Сумеречные охотники и нежить могли встретиться с Главой Института. Глава был местным представителем Конклава. Во всей Южной Калифорнии не было Главы важнее, чем в Институте Лос-Анджелеса. И самое безопасное место для встречи с ним было Святилище, где вампиры могли не бояться священной земли, и нежить были защищена клятвой.

Святилище имело два набора дверей. Первый вёл наружу и любой мог войти через него, чтобы оказаться в каменной внушающих размеров комнате. Другие двери связывали Институт и Святилище. Как и парадные двери Института, внутренние двери пропускали только тех, у кого в жилах текла кровь Сумеречных охотников.

Эмма остановилась на последней ступеньке, чтобы посмотреть из окна на делегацию Волшебного народа. Она видела их лошадей, ждущих возле парадной лестницы. Если делегация фейри имела опыт с Сумеречными охотниками, а они, скорее всего, имели, тогда они уже наверняка были внутри Святилища.

Внутренние двери в Святилище были в конце главного коридора Института. Они были сделаны из красной меди, покрытой зелёной краской и рунами защиты, распространяющимися по поверхности, как виноградные лозы.

Эмма слышала голоса, доносящиеся с другой стороны: незнакомые голоса, один чистый как вода, другой, как ветки, хрустящие под ногами. Она усилила хватку на Кортане и вошла.

Святилище было построено в форме полумесяца, встречая горы – темные каньоны и серебряно-зелёную чащу. Горы закрывали солнце, но комната была светлой, благодаря люстре со свечами. Свет отражался от хрусталя и распространялся по шахматному полу: сменяющиеся квадраты тёмного и светлого дерева. Если залезть на люстру и посмотреть вниз, они сложатся в Ангельскую руну Силы.

Не то чтобы Эмма делала это. Хотя каждый получал прекрасный вид на массивное каменное кресло из этого угла.

В центре комнаты стояли фейри. Здесь было только двое из них, в белых и чёрных доспехах. Нигде не было видно коричневого наездника. Их лица не были видны. Она видела кончики пальцев длинных, бледных рук, выглядывающих из-под рукавов, но нельзя было определить, кому они принадлежали – мужчине или женщине.

Эмма чувствовала исходящую от них дикую, неукротимую энергию из мира потусторонних. Чувство, будто холодная влажная земля касалась её кожи, неся аромат корней, листьев и цветов палисандра.

Фейри в чёрном рассмеялся и откинул капюшон. Эмма дрогнула. Кожа цвета тёмных зелёных листьев, когтистые руки, жёлтые совиные глаза. Он носил плащ с образом рябины.

Это был фейри, которого она видела в Склепе той ночью.

-Мы снова встретились, прекрасная женщина, - и его рот, походивший на разрез коры, усмехнулся, - Я Иерлат из Неблагого Двора. Мой товарищ в белом Киран из охоты. Киран, опусти капюшон.

Другой фейри поднял две тонкие руки с прозрачными квадратными ногтями. Он захватил края капюшона и отбросил его властным, практически бунтарским жестом.

Эмма подавила вздох. Он был невероятно красив. Не та красота, что у Джулиана или Кристины, – в человеческом смысле. Он прекрасен как острое лезвие Кортаны; выглядел молодо, не больше шестнадцати или семнадцати лет, но она догадывалась, что он был намного старше. Тёмные волосы с синим отливом обрамляли идеальное лицо. Его лёгкая туника и брюки были тёмными и заношенными: когда-то они были элегантными, но сейчас рукава и кайма были слишком коротки для гибкого и изящного тела. Его широко посаженные глаза были двухцветными: левый – чёрный, а правый – тёмно-серебристый. Он носил избитые белые перчатки, которые обозначали, что он являлся Принцем фейри, но его глаза – они говорили, что он был частью Дикой Охоты.