Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Джейсон просто глядит на меня. Для него не типично. В нормальном состоянии он бы швырнул что-нибудь через стол с безумной улыбкой. В прошлом году он подарил мне террариум с блошиным цирком. Купил его у какого-то бедолаги, что всю жизнь посвятил тренировке блох. Вскоре они умерли, как и положено блохам, но до того продемонстрировали множество обалденных сальто.

– Что это? – спрашиваю я. – Где он?

Тычу в карман рубашки Джейсона. Ничего. Но ощупывать его грудь вдруг кажется невероятно странным, и я отдёргиваю руку, словно обжёгшись. И тут же делаю вид, что просто пальцы свело. Я всё ещё ощущаю под своей ладонью его тело, твёрдое и тёплое, и… о, нет, нет, вообще нет.

– Я отдам его тебе, когда будем смотреть видео про кальмара, – наконец произносит Джейсон. Я озадачена. Совсем забыла про видео, а он уже достаёт ноутбук. – Темнота, – говорит. – Нужна темнота.

– Подвал.

Как правило, это супер-обыкновенно. Мы большую часть времени торчим в подвале или гараже.

Но Джейсон так на меня смотрит, что я поневоле начинаю гадать, а не выдумка ли этот гигантско-кальмарский фильм и не планирует ли друг на самом деле сотворить чего-нибудь дикое: к примеру, в дверях подвала вылить мне на голову воду или всучить мазь бессмертия. Я не думаю о другого рода вещах, которые он мог бы пожелать со мной сделать, потому что он – это он, а я – это я.

Мы садимся на диван, почти как среднестатистические подростки, а не два человека, которые собираются смотреть запись головоногого, незаконно скачанную с закрытого канала.

Джейсон настраивает ноут и выводит на экран видео. Затем достаёт блокнот, что-то строчит, вырывает и складывает листок. Он колеблется, но всё же протягивает его мне через диван.

Разворачиваю и смотрю на записку.

«Я { } тебя больше, чем [[[{{{(( ))}}}]]]».

Просто круглые, квадратные, фигурные скобки, а в них – ничего. Гляжу на Джейсона. Он отворачивается.

– Итак, это мой список. На случай, если список вообще понадобится. Хотя он не понадобится. – И после паузы: – Ну вот, теперь всё улажено.

Подняв кулак, Джейсон ударяет по моему. И не убирает руку. Я чувствую его костяшки. Чувствую, как краснею. С моей голубоватой кожей цвет, наверное, получился скорее лиловый.

Целую вечность мы смотрим на чёрный экран. Затем что-то начинает слегка светиться – приманка для кальмара.

Я думаю о записке.

Я хочу сказать: «Я тоже».

Хочу сказать: «Я знаю».

Хочу сказать: «Я могу прочесть пробелы в твоих предложениях. Могу заполнить пространство между твоими буквами. Я знаю твой язык. Это и мой язык тоже».

Хочу всё это сказать.

Но вместо этого пялюсь на экран и добрых полторы минуты говорю лишь { }, пока наши с Джейсоном пальцы сплетаются словно по собственной воле.

Появляется кальмар – яркое созвездие в ночном небе, на котором до этого вообще ни одной звезды не было. Он раскрывается, он серебристый, вращающийся, и он прямо там. Плавает возле камеры – живой и невероятный. Его глаза, щупальца, гигантский размер… Вот он, здесь, тот, кого прежде мы видели только мёртвым или умирающим.

Живой.

Мы с Джейсоном не смотрим друг на друга.

И наверняка оба плачем.

Я остро ощущаю его присутствие рядом: его рука в моей руке, обтянутое джинсами колено прямо возле моего колена. Я чувствую запах лимонной цедры – ей он очищает руки, дабы избавиться от любых токсинов, которых касался. Угольного мыла, которым отмывает всё остальное. Запах карандашной стружки и графита. У меня есть лишь { }.

Джейсон пробегает пальцами вверх и вниз по моей руке, второй ладонью поглаживает моё запястье и, и, и.

&, &, &.

!!!

Я не могу на него взглянуть.

Наконец, в тишине фильма, когда кальмар уплывает назад в свой мир, я с трудом выдавливаю:

– Хочешь знать, что я загадала?

Будто Джейсон не в курсе. Думаю, у нас с ним одно желание на двоих. Мы оба качественно притворяемся, мол, ни в чём не уверены, но это не так.

– Мне не надо знать.

Джейсон смотрит на меня и растягивает губы в кривой улыбке, которая близка к тому, чтобы вообще не быть улыбкой.

– Аза, – говорит и наклоняется.

Я тоже хочу податься к нему, тоже хочу и начинаю, и не могу дышать, и я – это я, а он – это он, и мы лучшие друзья, и что происходит? Поцелуй для больной девчонки?

Нет, нет, это Джейсон. В миллиметре от меня. Он всё ещё плачет, и я тоже. Я наклоняюсь вперёд, и он наклоняется, и

Молния.

Белая, шипящая. Волосы на всём теле встают дыбом. Чувствуется озон. О боже, она шибанула на моём заднем дворе. За подвальными окнами. Прямо за ними. В паре метров.

Мы инстинктивно отшатываемся друг от друга.

«АЗА! – вопит свистящий голос. – ВЫЙДИ НЕМЕДЛЕННО!»

В окошко начинает стучать дождь, а затем и град размером с мячики для пинг-понга. Следом ломится ветер.

Джейсон удерживает меня от падения с дивана.

– Ты это слышал?

– Что? Гром? Да, совсем близко.

– Нет, это , – повторяю я. – Словно миллион птиц. Словно все они кричат именно мне.

Джейсон меня обнимает. Простой жест, а трогает как ничто в мире.

Раздаётся ещё один сверхзвуковой раскат грома – словно реактивный двигатель запустили, и в этом шуме сливается множество голосов: «АЗА!»

Но я слышу гораздо больше. Отдельные голоса, прорывающиеся сквозь ветер. Гудящие, словно провода, голоса. И все эти – кто? – кричат-поют-вопят моё имя.

«АЗААЗААЗААЗААЗААЗААЗААЗААЗААЗААЗААЗА».

Я стискиваю футболку Джейсона и впиваюсь в него глазами. Он мгновение прислушивается, затем трясёт головой.

– Безумие, – говорит.

– Что безумие?

– Погода. И птицы. Много птиц.

Я отодвигаюсь, поправляю свою рубашку и, сложив записку, которую он мне дал, убираю в карман.

– Ну, может быть. – Притворяюсь, что мои пальцы не дрожат.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я теряю самообладание. Это совершенно новый уровень неправильности.

Джейсон пялится на меня. Я стараюсь не думать о том, как однажды пришла домой, заглянула в блошиный цирк, а все покрытые блёстками блохи оказались мертвы.

– Ты как? – спрашивает Джейсон.

– Не очень.

– В целом, – медленно уточняет он, – или потому что я облажался?

Я качаю головой. На большее сейчас просто не способна.

– Дай мне секунду, – выдавливаю наконец.

Джейсон изучает меня тяжёлым взглядом, кивает и, забрав свой ноутбук вместе с чудо-кальмаром, уходит. Я сижу на диване в темноте, пытаясь собрать себя в кучу. Хочется и рыдать, и смеяться одновременно.

Мы почти…

Но нет.

И…

Через несколько минут моё сердце вновь становится сердцем, и я поднимаюсь наверх.

– Лучше? – Джейсон моет посуду. В воздухе витает неловкость.

– Да.

Он прокашливается:

– Вернёмся к Магонии? – Но на меня не смотрит. – Обсудим первоначальные теории об НЛО?