Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Все эти фантастические создания пялятся на меня. Все они отдают мне честь, словно в детской фантазии. Я была таким ребёнком, девочкой, прочитавшей все книги Одюбона, девочкой, вырезавшей корабли из бумаги, девочкой, на которую нападала классная канарейка.

– Капитанская дочь! – кричат птицелюди хором. Двадцать пять разных песен, но все знают, кто я такая. Сомнений нет.

Все уверены в этом, кроме меня. Они смотрят на меня в ожидании.

Я гляжу на капитана.

– Я хочу домой, – прошу как можно вежливее. Словно это мой последний шанс обрести уже утраченное. – Тут что-то не так. Я не ваша дочь. Я родилась в земной больнице. Мой отец сделал всем сотрудникам «маргариты» в блендере, который привёз в машине. У него было с собой четыреста лаймов. Есть фотографии меня новорожденной и в крови. Меня не удочерили. Я не та, за кого вы меня принимаете. Я хочу домой. Мои родители подумают, что я умерла. Умоляю, отпустите.

Приходит ещё одно воспоминание: Джейсон, боже, Джейсон держит меня за руку, уверяет, что найдёт... Как он сможет найти меня здесь?

Синекожий парень из моей каюты, грубоватый и красивый, вдруг возникает рядом и смотрит прямо на меня.

– Разрешите сказать?

Зэл кивает:

– Разрешаю.

– Как и предсказано, она хочет убраться восвояси. Возможно, нам стоит прислушаться к её словам, что ей здесь не место. Нам нельзя снова тратить время понапрасну.

Зэл поворачивает меня к себе:

– Подводники не знали, что тебе нужен воздух Магонии. Они не знали, что тебе нужен корабль, кэнвр, песня, потому что не имеют о наших порядках ни малейшего понятия. Там ты умирала, здесь – цветёшь и пахнешь. Это твоя страна, Аза Рэй, мы вернули тебя домой.

– Но я не та, кем вы меня считаете, – говорю я.

– Взгляни на себя, – парирует Зэл с улыбкой, протягивая зеркальце. – Посмотри, кто ты.

Моё отражение смазано по краям, тёмное и трудное для восприятия, и на мгновение я вижу лишь волосы, которые двигаются и переплетаются, будто змеи. Вот они отодвигаются и…

Я вроде как вижу своё лицо таким, каким оно было всегда: угловатое, странное, огромные глаза, но…

Но у этой девушки широкие полные сине-фиолетовые губы, вместо моих узких и искривленных. И глаза… я узнаю их, но прежде они были тёмно-синими, а не такими, как сейчас: золотыми с краснинкой, будто у глубоководной рыбы.

У этой девушки высокие скулы, а когда я открываю рот, её зубы острее моих.

Я смотрю на её кожу, на волосы, на эхо моего лица, затем на вечно костлявое слабое плоскогрудое тело Азы, которое я всегда ненавидела. Моё тело тоже превратилось во что-то другое.

Я не знаю, что сказать. Не знаю,

что

делать.

Я хочу стать прежней: бледнокожей, с задыхающимся голосом и костлявыми руками.

Я даже не замечаю, что уронила зеркало, пока осколки не рассыпаются по палубе.

Смотрю на капитана, разинув рот. Зэл не моргая внимательно смотрит на меня.

– Ты моя дочь, Аза, – говорит она. И продолжает мягче: – Твоя жизнь здесь лучше, чем когда-либо была бы там, внизу. Поднебесье – мир теней, а подводники – теневой народ. Тебя похитили и отправили вниз в качестве наказания за мои грехи, не за твои. Ты не виновата, это всё я. – Ещё одна чёрная слезинка скатывается по её лицу. – Ты родилась у меня шестнадцать лет назад, а с твоего похищения прошло пятнадцать. Ты не знаешь, Аза, как это больно. Не представляешь, как это повлияло на Магонию. – Капитан выпрямляется и улыбается, передёргивая плечами. – Но сегодня мы по праву празднуем. Время горечи прошло. Сегодня мы восславим твоё рождение и возвращение. Дэй... – Зэл поворачивается к темноволосому парню, который всё так же смотрит на меня недовольно и осуждающе, – ...подводники отпразднуют её день рождения похоронами. – Я подскакиваю. – Мы сделаем кое-что получше. Ты дашь Азе попробовать магонийскую песню, впервые за пятнадцать лет. Ту самую, к которой она присоединится для спасения своего народа.

Парень колеблется, но кивает и на мгновение закрывает глаза. Небеса немного опустели. Сейчас я не вижу вокруг нас других кораблей. Наш движется очень быстро, и я чувствую порыв ветра в его груди, когда Дэй запевает сложную песню, полную щелчков и трелей.

Затем звук из его горла вплетается в уже начатую мелодию.

Я ощущаю треск под рёбрами. У этого парня, Дэя, как и у меня, птица в груди.

Они поют вместе в потрясающей гармонии. Звук такой красивый. Я сражена наповал.

В моей груди Милект выводит трель:

«Пой с ним. Тебе суждено».

– Нет, – говорю я, раздражённая настойчивостью Милекта и своим странным желанием послушаться.

В этой песне что-то очень важное. Я подозреваю, нет, знаю, что она способна кое-что сотворить.

Она меня нервирует. Я слишком завожусь при одной мысли о попытке. Будто…

И вдруг вспоминаю: Джейсон .

Дэй смотрит на меня с гримасой. Я слышу в его груди вычурную трель.

– Нет, – рявкает он и ударяет себя в грудь кулаком. – Ещё не время. Она не готова.

Его птица замолкает. Он карабкается высоко на снасти, запутавшись руками в верёвке. Команда стоит по стойке смирно, а Дэй издаёт ещё одну ноту. И будто по мановению волшебной палочки звёзды появляются по всему небу.

Некоторые светят ярче остальных, пылая, окруженные тьмой.

Я считаю. Их шестнадцать. Такие яркие, что напоминают свечи.

На самом верху мачты другие птицы присоединяются к песне, а потом и мой птенец отзывается из груди. Он заполняет пробелы в песне Дэя собственными нотами.

Я вдруг понимаю, что тоже должна запеть. Едва сдерживаюсь, но почему?

Серьёзно? Я ведь не певица.

Наконец что-то появляется. Эта песня заставляет колыхаться окружающий меня и Дэя воздух.

Кто он?

Я не знаю, но моё сердце стучит, и тут в небе появляется Северное сияние, словно волной выплывая из тьмы.

Зеленый

синий и

р

о

з

о

в

ы

й

и

К

Р

А

С

Н

Ы

Й

и

о

р

а

н

ж

е

в

ы

й

и

б

е

л

ы

й

и

СЕРЕБРИСТЫЙ.

Цвета окутывают наше судно, и я смотрю на Дэя, сияющего в их свете.

Он откидывает голову назад и поёт ноту звёздам, а я чувствую, как в ответ моя грудь содрогается. Моя птица снова выводит трель, и другой цвет, бледно-голубой, проявляется с краю Северного сияния.

Дэй без особых усилий карабкается на середину мачты. Мягкая фиолетовая пыль падает с неба.

Я роняю челюсть. Зэл с нежностью снова прижимает руку к моей груди.