Шелли Крейн - Освобожденные

– Знаю, ты и так все это понимаешь, но если вдруг захочешь, чтобы я что-нибудь сделал или делать перестал – только скажи…

Мэгги кивнула, и я снова стремительно ее поцеловал. Ее ладони у меня на щеках казались холодными. Когда же она под моим натиском раскрыла губы, все мои сомнения сменились решительностью.

Я мягко подтолкнул ее спиной в сторону спальни. Свет мы зажигать не стали, поэтому понятия не имели, какого цвета стены или кровать, – нам было все равно. Когда мы остановились в ногах кровати, я задумался, как лучше снять с Мэгги платье. Я подался вперед и поцеловал ее нагое плечо. Мои руки приняли решение за меня и, подняв подол платья, смяли его пальцами. Я на секунду замер, желая убедиться, не против ли Мэгги. Она подняла руки, и из моего горла вырвался рык. Я не видел в темноте ее лица, но знал, что она улыбается.

Я осторожно стянул ее платье через голову и бросил за спину. Схватив Мэгги за талию, я снова прижался к ее губам. Она опередила меня и принялась расстегивать мою рубашку – я не стал мешать. Я вынул из кармана штанов предмет нашего клана – шестеренку, которую всегда носил с собой, и положил на тумбу у кровати. А потом Мэгги потянулась к пуговице моих черных брюк, и у меня перехватило дыхание. Они упали на пол. Я переступил через них и шагнул к Мэгги.

Я перестал думать и позволил телу, которое знало ее и хотело, действовать по наитию. У меня в груди, рядом с собственным сердцем, уверенно билось и ее. Счастье и наслаждение наполнили все мое существо. Я тонул, умирал, я готов был задохнуться, только бы не отпускать ее губ!..

Мои пальцы двинулись дорожкой от ее живота до спины, мои губы прильнули к ее шее. Мэгги откинула голову, уступая мне свою кожу, и пальцами впилась в мои плечи. Я скользнул губами к ее шее, а потом еще ниже и поцеловал местечко над лифчиком. Если можно судить по дыханию Мэгги, ей невероятно нравилось то, что я делал.

Мы едва начали – а этот день уже стал лучшим в моей жизни.

Пальцы Мэгги подцепили пояс моих боксеров, а мои губы, как магнит, вновь потянулись к ее губам. Поцелуй был глубоким и долгим, и я хотел целовать ее вечно. Почувствовав, как Мэгги сантиметр за сантиметром опускает мои боксеры, я ощутил волну самодовольства: она хочет меня так же отчаянно, как я ее.

Прижав Мэгги к себе, я попытался расстегнуть лифчик, но застежки за ее спиной не обнаружил.

– Спереди, – шепнула Мэгги.

Я сглотнул, мысленно благодаря того, кто надоумил ее надеть этот лифчик. Застежка спереди почему-то показалась мне в сотню раз соблазнительнее.

Глаза мои привыкли к темноте, и теперь я мог различить не только ее силуэт, но и лицо. Снаружи доносился шум волн, и в комнату вместо света фонарей проникал лишь яркий лунный свет. Я поцеловал Мэгги в нос, поцеловал ее невидимые в темноте веснушки.

Я не отрывал от нее взгляда, пока мои умелые пальцы не нащупали застежку, которой предстояло перевернуть мой мир. Глаза любимой пронзали меня насквозь. Щелкнула застежка – но Мэгги даже не дрогнула.

И с этой минуты поцелуи стали особенно значимыми, прикосновения – иными, а ощущения, от которых трепетала и зудела от удовольствия кожа, – еще более томительными.

Я знал, что Мэгги рядом и хочет того же, что и я, – и чувствует то же самое.

– Я люблю тебя всей душой, – услышал я собственный голос, осторожно опуская Мэгги на кровать и следуя за ней.

– И я люблю тебя, Калеб. – Мэгги выдохнула мое имя. – Как же… – Она охнула, когда мой язык коснулся ее ключицы.

– Помнишь, как-то раз я просил тебя не произносить так мое имя – это слишком отвлекает. – Я засмеялся. – Но теперь я тебя очень прошу… произнеси его еще раз.

Любимая притянула меня к себе и прижалась губами к моему уху.

– Калеб, – шепнула она, куснув меня за мочку.

Я застонал.

– Да… – пробормотал я. – Вот так…

Пока я не ощущал, что она пытается проникнуть в мое сознание, но я этого и не хотел.

– Детка, послушай. Я хочу, чтобы в первый раз мы сделали это в одиночку… – Я поймал ее недоуменный взгляд. – В смысле, давай пока без Взаимообладания. Просто… сейчас я хочу чувствовать тебя, и только тебя.

Мэгги кивнула и ответила:

– Я люблю тебя. Я так тебя люблю…

– Ох, ну а я-то тебя как, детка, – прорычал я.

А потом перестал болтать.

Сердце Калеба застучало у меня в груди в унисон с моим собственным. Никогда я не была так сосредоточена на чьих-либо движениях и мыслях… Все существо Калеба было обращено ко мне, все его устремления. Я цеплялась за него, а он пытался меня успокоить, хотя его сердце отчаянно громыхало.

Его губы, казалось, жили собственной жизнью: они двигались, скользили по моей шее… сводили меня с ума.

– Калеб, – вновь прошептала я, в силах лишь повторять его имя.

Калеб замер и поднял голову. Он ничего не сказал, но взглядом спросил, готова ли я. Между нами не осталось барьеров; мы не могли больше «стоять на границе», как раньше. Да, я была готова.

Я притянула Калеба к себе и ответила на вопрос поцелуем. Его губы коснулись моей щеки и носа, и он прижался своим лбом к моему.

– Ты моя, – ласково сказал он. – А я твой.

– Я твоя, – повторила я.

– Я не причиню тебе боли, Мэгги, – прохрипел он.

– Я знаю, – шепнула я. – Я готова, Калеб.

Калеб шумно выдохнул:

– Я люблю тебя.

И прежде чем я успела ответить, он схватил меня, прижался к губам. Я отдалась прикосновению и потеряла над собой всякую власть.

Я принадлежала ему.

Мое лицо озарил утренний свет. Как же тепло и удобно в этой большой и белой кровати… Я завозилась, устраиваясь поудобнее, и услышала сонное мычание Калеба. Он притянул меня обратно в свой одеяльный кокон и прижал к груди. Я улыбнулась, вспомнив все, что случилось прошлой ночью.

Все.

Одним из напоминаний служила дорожка из раскиданной по полу одежды, да и моя нагота как бы намекала на случившееся…

Я захохотала в подушку.

Я теперь замужем! Законная жена Калеба. Даже не верится! Я стала женщиной и уже ощущала в себе перемену.

Я бросила взгляд через плечо. Н-да… уж кто-кто, а Калеб и во сне выглядит шикарно.

Я перевернулась и, прильнув к нему, погладила любимого по щеке и подбородку. Одну руку Калеб держал под головой, как подушку, а другую – у меня на талии.

На его лице уже проступила легкая щетина. Однако прошлой ночью он был гладеньким и мягким, когда прижимался к моей шее.

Я запустила пальцы Калебу в волосы. Мне ужасно нравилось то, как он всегда при этом начинал урчать. Я подалась вперед и поцеловала его сначала в нос, затем в губы. Калеб повернул голову и нашел мои губы. Я беззвучно засмеялась: он еще даже не до конца проснулся!

Тогда я поцеловала его в щеку, но он тут же снова потянулся к моим губам, и я зажала рот рукой, чтобы не расхохотаться. Потом, конечно, я все-таки поддалась, ответила на поцелуй, и он крепко сжал меня в объятиях.