Евгений Щепетнов - Возвращение грифона

— Серьги! Они с изумрудами? Снимите их сейчас же! Вынесите из комнаты! Они блокируют мои заклинания, я знаю, я вспомнил.

— Уверены? — недоверчиво спросила женщина, но все-таки сняла серьги. Затем взяла их в руку и, подойдя к дверям, просто выбросила их за порог.

— Ложитесь. Теперь все будет нормально, — приказал я.

Женщина покорно легла, и я заново начал отчитку заклятия. Через двадцать минут передо мной лежала молоденькая девушка в халате Маргариты Николаевны, обвисшем на похудевшем теле. В комнате было жарко, а на постели образовалось здоровенное пятно — жир, пот, выделения женщины, — то, что не «сгорело» в процессе переделки организма.

Маргарита вскочила с постели, не стесняясь нас с Машей, сорвала с себя халат и бросилась к огромному зеркалу, практически во всю стену, отражавшему комнату и ее стройную, девическую фигуру с торчащей вперед молодой грудью.

Тогда она заплакала навзрыд, схватившись за голову, раскачиваясь, как статуя античной обнаженной девушки.

Мы с Машей перепугались, кинулись к ней, стали успокаивать, расспрашивать, что с ней случилось, и она, видимо, расслабившись от стресса, от переживания, от долго сдерживаемой, зажатой в себе боли, выдала:

— Мой-то не спит со мной уже год! Секретарш дерет да комсомольских активисток! Кобель гребаный! Говорит, на себя погляди, я еще молодой мужик, а ты? Говорит, и чего тебе надо — все есть, в золоте ешь-спишь, чем ты недовольна?! Хрена мужского захотела? Так заведи себе хахаля — только чтобы я не знал, узнаю — прибью! Сволочь такая! А я ничего не могу сделать! Если он не хочет меня, что я поделаю?!

— Теперь вы красотка, — улыбнулась Маша, — секретаршам до вас, как до Москвы пешком. Теперь он вас точно из постели не выпустит.

— Только нужен ли он мне теперь? — зло усмехнулась Маргарита. — Мне кого-нибудь помоложе надо. С этой старой сволочью спать — после его трипперных активисток? Гадина… теперь он меня будет упрашивать, чтобы я ему дала! Спасибо, Ванечка! Вы — гений! — Маргарита обняла меня за шею и, прижавшись всем телом, поцеловала прямо в губы.

Маша потом сказала, что было желание просто оттащить бабенцию от меня за волосенки — поцелуй был совсем не материнский и заходил за границы простой благодарности пациентки к своему лекарю. Больше это было похоже на ласки двух любовников…

После того как из дебелой матроны я сделал молоденькую красотку, жизнь наша закрутилась, мелькая, как в калейдоскопе. Мы так же принимали людей со всего города и даже страны — сообщили адрес тем, кто ждал нас в очереди у старого Машиного дома, но теперь в числе наших посетителей были и ВИПы. В основном женщины, но были и мужчины — их я подлечивал, кстати, избавляя и от вредных привычек — многие из них были алкоголиками. А уж пристрастие к курению было у каждого первого. «Наследие войны, — как пояснил один из клиентов. — Когда покуришь, есть не так хочется…»

Люди, что к нам приходили, были разными — как и раньше. Бедные, богатые, молодые и старые — все, кто был безнадежно болен. Поток людей казался нескончаемым, бесконечным, как вселенная. Никогда не исчезнут болезни, и никогда не исчезнут те, кто страдает. Одно меня радовало — хотя бы ненамного, но я делал этот мир счастливее. Сотни людей обрели здоровье, и надеюсь — счастье. Сколько это все у нас продлится — я не знал, да и знать не хотел. Как идет все, пусть так и идет. Мне было хорошо.

— Вань, так что ты думаешь по поводу моего превращения? — со страхом и волнением спросила Маша.

— Мутация, чего же еще. Какая-то мутация. Похоже, что общение со мной заразно, а?

— Это что, ты меня заразил колдовством, как венерической болезнью? — рассмеялась Маша. — А что, за то время, что я с тобой сплю, ты меня так накачал генетическим материалом, что волей-неволей я переняла часть твоей магии. Вместе с семенем. Похоже, что я мутирую.

— И чего тебе не нравится? Теперь ты — смерть мужикам! Они у твоих ног будут просто штабелями укладываться. Когда я уйду, ты сможешь найти себе нужного мужчину — просто пальцем поманишь, и он прибежит к тебе, задрав штаны. Если, конечно, на нем не будет изумруда в том или ином виде. Кстати, никому не говори о свойствах изумрудов. Нам это совсем ни к чему, понимаешь?

— Понимаю, — согласно кивнула Маша, — а насчет «прибежит» — прибежит-то прибежит, но ведь я буду знать, что это магия и что он меня не любит…

— И что? Мало ли семей живут без любви, да еще лучше всех. Детей делают, внуков воспитывают. Кроме того, кто тебе сказал, что не будет любви? Ты молодая, красивая, тебя и без магии полюбят, гарантия!

— Не надо мне любви, — печально усмехнулась Маша, — есть у меня любовь. Одна. И другой не будет. Ладно, не будем о грустном. Ты не против, если я еще попробую магии нимфы? Ну так… слегка. Очень уж мне понравилось!

И мы попробовали.

Дни тянулись за днями. Начинались они стандартно — с девяти утра и до трех часов дня я принимал больных. Лечил все — от тяжелой пневмонии до рака, от заикания до алкоголизма и табакокурения. Они оставляли какие-то деньги — я даже не интересовался — какие. Ведала финансами Маша. Часто мы отказывались, не брали плату, видя, что люди отрывают от себя последнее. Ни к чему нам эти копейки.

Основной заработок шел не от этих несчастных. Основное нам давали богатые люди — элита этого города — власть имущие, и все, кто имел деньги — ученые, актеры, музыканты, и… цеховики, подпольные миллионеры и всякая такая шушера. Вот с них мы уже брали втридорога. Начали с десяти тысяч рублей, а под конец брали по пятьдесят тысяч и больше — за одно омоложение.

Наш капитал нарастал, как на дрожжах. Мы обросли связями — с власть имущих денег не брали, главное — знакомства. Какой бы ты ни был богатый, если у тебя нет нужных связей — в этом мире ничего не купишь. Ни колбасы, ни автомобиля. Ездили мы уже на «Волге», шикарной, белоснежной. Маша любила водить машину — она лихо срезала повороты и разгонялась так, что я ругался и требовал от нее притормозить. Я-то в катастрофе еще и выживу — если, конечно, башку не оторвет, но вот она да ребенок могут пострадать.

А животик у нее был уже заметен. Маша старалась носить свободные одежды, чтобы скрыть это, но… шила в мешке не утаишь. Маргарита, ставшая нашей подругой и частенько приходившая к нам посидеть за чашкой чая, первая заметила изменения и радостно поздравила Машу. Дети Маргариты давно разлетелись по миру, пристроенные папашей к хлебным должностям — сын работал где-то в Москве, вроде как в Госплане, а дочь выскочила замуж за дипломата, отправившегося послом в одну из европейских стран. Других детей она не хотела — сказала, что ей уже хватит рвать одно место. Она свой долг перед этой страной и своим мужем-подонком выполнила. Теперь хочет пожить для себя.