Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса

Пошел по традиции не кратчайшим, но любимым маршрутом, по Жемайтийской улице, где на одной из стен красуется надпись: «Your life will be happy and peaceful». [4] «Ваша жизнь будет счастливой и спокойной» ( англ. ). Бледная, полустертая, почти незаметная на фоне пятен и трещин, она уже лет семь великодушно обещала счастье и покой прохожим, освоившим начальный уровень английского. То есть практически всем без разбору. И неизменно поднимала настроение.

Иных граффити на этой улице не было — до сегодняшнего дня.

Нынче же стены на Жемайтийской вдруг покрылись неумелыми рисунками и аккуратными четкими подписями, как будто рисовал ребенок, а писал взрослый человек. Жалобная тощая разноцветная курица и надпись: «Фазан». Ручки-ножки-огуречик с условной рогаткой и в еще более условных коротких штанишках — «Шалун». Толстый гибрид автомобиля и автобуса с букетом выхлопных газов в положенном месте, но рядом с ним не существительное «Машина», а глагол «Поедем» и несколько вопросительных и восклицательных знаков, вперемешку. Приятное разнообразие. Дальше снова сплошь существительные и соответствующие картинки: «Самолет», «Телефон», «Облака», «Замок»; масштабный шедевр детсадовской маринистики с подписью не «Море», как следовало бы ожидать, а «Волны». И уже на самом углу — гора ярко-желтых точек, больше всего похожая на популярный тридцать лет назад салат «мимоза». Однако, если верить подписи, никакой это не салат, а «Золото». Знай наших.

Вышел наконец на Пилимо, к троллейбусам. Улыбался все шире. Думал — смешная затея. Дурацкая, но очень смешная. Сделали мне утро, такие молодцы. И еще целой куче заспанного народа наверняка.

Когда увидел на остановке здоровенного мужика с роскошным светло-русым хайром до плеч и соответствующей бородищей, в черной футболке с надписью «Косматый», одобрительно хмыкнул. Самоирония — великая вещь, и самому смешно, и прохожим радость.

Углядев на чужой сумке с принтами повторяющуюся надпись «Амбидекстр», рассеянно задумался, действительно ли ее хозяйка одинаково хорошо владеет обеими руками? Или просто ходит с модной сумкой, не особо вникая в содержание?

И только когда у ближайшего светофора притормозил великолепный чоппер, на руле которого вызывающе болталась мятая картонка с обезоруживающей надписью «Мотоцикл», удивился, да так, что пробормотал вслух: «Нет, ну это уже слишком». Отвернулся и уткнулся взглядом в окно нежилого дома, на запыленном стекле которого кто-то аккуратно вывел пальцем прилагательное «Мутный».

Вот черт.

На работе, впрочем, ничего этакого не наблюдалось. Правда, приходилось постоянно напоминать себе, что изображающая весенние лужи картинка под названием «Капель» висела в коридоре всегда. И условно смешную табличку «Бессознательное» на дверь штатного психолога приделали еще неделю назад, в честь дня ее рождения, да так и забыли снять. Нет здесь никакого подвоха. Нет, нет, нет.

В сумерках вышел на улицу и едва устоял на ногах, потому что на тротуаре алели крупные ровные буквы: « СУМЕРКИ ». Хотел было снова, как утром, сказать: «Это уже слишком», но решил не повторяться.

Подумал: интересно, что будет, когда совсем стемнеет? Кто-нибудь придет, чтобы стереть эти буквы и написать новые: « НОЧЬ »? Но не стал ждать. Напротив, прибавил шагу.

По дороге зашел к сестре, которая купила новый компьютер и теперь взывала о помощи.

Лина давно собиралась учить немецкий и вот наконец начала. Поэтому все в ее доме теперь было облеплено наклейками со словами: «der Tisch», «der Stuhl», «der Kühlschrank», «die Tür», «der Fußboden», «die Decke». [5] «Стол», «Стул», «Холодильник», «Дверь», «Пол», «Потолок». И так далее.

Прихлебывая чай с лимоном из чашки с надписью «die Tasse», [6] «Чашка». сказал — сам не заметил, что вслух:

— Так вот на что это похоже.

— Что на что похоже? — переспросила сестра.

Пришлось объяснять.

— Все эти картинки и надписи в городе. Выглядит, как будто кто-то учит язык.

— Какие картинки?

Вкратце пересказал все, увиденное за день.

— «Мотоцикл» — это особенно круто, — отозвалась Лина. — Ничего себе — картонка на руле! Совершенно необъяснимо. Остальное… Ну, даже не знаю. Все может быть. Если предположить, что простые слова — «дом», «дерево», «тротуар» и так далее — он уже выучил… Или она? А кто, собственно?

Пожал плечами.

— Понятия не имею.

— Мироздание, — усмехнулась Лина. — Верховное божество современных агностиков. Не знаем, кто у нас тут начальство, но смутно подозреваем, что оно все-таки есть. Потому что, если нет, тогда совсем уж как-то бессмысленно.

Подхватил:

— Ну да. Именно. И вечно пристаем к неведомому начальству с просьбами: сделай то, прекрати делать это. Одна моя подружка вообще регулярно письма ему пишет — в своем дневнике. Так и обращается: «Дорогое Мироздание!» — прикинь. Как бы в шутку. Но при этом всякий раз очень рассчитывает на ответ.

— Вот прямо берет и пишет? — восхитилась Лина. — Ну надо же. А я-то, дура, просто вслух говорю. Иногда… Слушай, это сколько же нас, таких неугомонных просителей, бродит сейчас по свету? Неудивительно, что Мироздание решило наконец выучить человеческий язык. Хотя бы из любопытства. А то как-то глупо получается: все от тебя чего-то хотят, а ты понять не можешь. И тем более внятно ответить. А нам же, бедным зайцам, так надо! Я бы на месте Мироздания тоже села зубрить. То-то мы все попляшем, когда оно освоит хотя бы начальный уровень и вступит в диалог! Уже жду не дождусь.

Сказал снисходительно:

— По-моему, ты перезанималась.

— Есть такое дело, — миролюбиво согласилась Лина. — И ты, кстати, тоже; не знаю, правда, чем именно. А уж как Мироздание перезанималось — подумать страшно. Вот и чудит. Раньше-то мы его шпаргалок вроде не видели. А нынче валяются где попало, тревожат моего бедного впечатлительного братика. Безобразие, да?

Не стал отвечать. Только головой покачал.

Укоризненно.

Выйдя от сестры, какое-то время раздумывал. Наконец тяжко вздохнул, вспомнив бабкину присказку: «От дурной головы ногам шкода», и пошел обратно, в сторону офиса. Туда, где на тротуаре три часа назад красовалась надпись «Сумерки». Поглядеть, что там с ней.

Надпись и правда сменилась. Угадал, ну надо же. Только вместо предполагаемого «Ночь» там появилось слово «Темнота». И еще слово «Фонарь», но не на тротуаре, а прямо на фонарном столбе. Что, в общем, логично.

Повторил вслух:

— Логично.

И отправился на троллейбус. Хватит на сегодня прогулок. Набегался.

Однако по привычке вышел на остановку раньше, свернул с Пилимо на Жемайтийскую улицу. Пока переходил дорогу, изумлялся грохоту собственного сердца. С каких это пор картинки и слова стали серьезным поводом для волнения? Даже если они сменяются по нескольку раз на дню, это говорит только о том, что кому-то нечего де…