Макс Фрай - Сказки старого Вильнюса

— Вечно у тебя одна жратва на уме. Почему все, что поймал, обязательно надо сразу в рот тянуть? Может быть, русалок просто для красоты в домах держат?.. Или нет, не так. Например, они поют. Сладчайшими, прельстительными голосами. Как старшие сестры их сирены. Но все же никто не цепенеет и волю не теряет. Просто слушают, распахнув рот, забыв обо всех делах и заботах. И все.

— Ладно. Значит, русалки у нас поют. А в перерывах лопают суши и сашими. Роллы тоже годятся. Главное, чтобы не с огурцом. Да будет так.

— Чем, интересно, тебе огурец не угодил?

— Понятия не имею. Просто у меня тяжелый характер. Мне совершенно необходимо всегда иметь в запасе образ врага. Огурец сойдет.

— Ладно, — кивает зеленоглазый. — Как скажешь.

Совсем психи, восхищенно думаю я. Такие прекрасные психи. И как же хорошо, что никому до сих пор не пришло в голову их вылечить. Это была бы невосполнимая потеря.

— Еще туманы, — говорит скуластый. — По моему опыту, без туманов никак. Если у нас не будет туманов, можно сразу прикрывать лавочку.

— Как это — «не будет»? За кого ты меня принимаешь?! Тем более с туманами тут и без нас все в порядке. Величайшее виленское сокровище. Жемчужина княжьих снов. И практически в полной сохранности. Время над ними не властно, равно как и людская суета.

— Отлично. Верю на слово. Но. Того, что есть, по умолчанию недостаточно. Было бы достаточно, нам с тобой и делать ничего не пришлось бы. Значит — что? Значит, надо распоясаться.

— Ты, похоже, уже вполне распоясался, — одобрительно говорит зеленоглазый.

— Распоясаться в данном случае следует не столько мне, сколько туманам. Пусть берут все в свои руки. Пусть покажут, кто в этом городе хозяин. Для начала пусть просто стирают все, на хрен, каждую ночь. А потом возвращают на место. Можно как было, можно с некоторыми небольшими изменениями. Второй вариант мне, сам понимаешь, нравится больше. Но я не настаиваю. Как пойдет. Пусть хозяйничают, к примеру, между тремя и четырьмя часами утра. Отличное время. Любители шляться по ночам будут в восторге, а я лоббирую их интересы. Сам такой — был, есть и буду.

— А кстати о гуляющих. Вот с этой, к примеру, горы, — зеленоглазый машет рукой в сторону холма, увенчанного тремя белыми крестами, — должен открываться вид на вчерашний день. То есть на тот город, который был вчера. Поначалу, конечно, никто ничего не поймет. Но со временем непременно найдется кто-нибудь достаточно внимательный, чтобы заметить, к примеру, как резко изменилась погода. Скажем, весь день моросил дождь, а стоило забраться на холм, и над городом засияло солнце, в точности как вчера. Спустился — а там опять мокро, и небо тучами затянуто. Или увидит, что над городом парят воздушные шары, которых, пока он поднимался, не было. И быть не могло, погода-то нелетная. Зато как раз вчера эти шары все небо заполонили, и вот этот красный с надписью «Ergo» точно так же низко-низко летел, чуть ли не царапая дном корзины колокольню Святого Иоанна… Словом, непременно найдется кто-нибудь достаточно внимательный и любопытный, чтобы сперва задуматься, а потом проверить свои догадки. И проверять, и перепроверять — снова и снова. И друзей за собой таскать, чтобы были независимые свидетели. И глядеть сперва недоверчиво, а потом — едва унимая сердцебиение. И наполнять город слухами, как же без них. Слухи — это в нашем деле главное.

— Отлично, — кивает его друг. — Просто слов нет. Я бы, пожалуй, предпочел позавчерашний день, но это, возможно, перебор. Действительно, пусть будет вчерашний. Для полной ясности.

Я уже не просто не рисую. Я уже даже не делаю вид, будто собираюсь рисовать. И кисточки давно упали в траву. И лежат там, скрестившись, сложившись в большой деревянный икс. Которым в школьных учебниках математики любят обозначать все неизвестное.

— Твой ход, — говорит зеленоглазый.

— Башмаки на перилах мостов.

— Что-о?

— Пусть люди развешивают на мостах свои старые башмаки. То есть не от балды, кто попало и когда попало, а в особых случаях. К примеру, когда человек твердо сказал себе, что начинает новую жизнь. И, чтобы придать силу своему решению, снимает обувь, в которой ходил старыми путями, оставляет ее на мосту и отправляется дальше, вдохновенный и босой. Ну, или не босой, если запасную пару с собой прихватил. Почему нет.

— Народ у нас хозяйственный, а башмаки — вещь полезная, долго не провисят, — ухмыляется его друг.

— Смотря какие. К тому же далеко не каждый захочет вот так наугад на чужой путь становиться. С другой стороны, если все-таки будут растаскивать, оно даже и хорошо. Естественный круговорот башмаков и путей в природе, так и надо.

— Слушай, а ведь со временем некоторые горожане станут развешивать на мостах свои старые туфли для снов. В таком деле перемены даже желанней, чем наяву. А другие станут их таскать — просто из любопытства.

— Совершенно верно. Сам бы таскал. Мало ли чьи попадутся. Вдруг повезет.

— Ага. Отлично может получиться. Как же хорошо, что я тебя сюда заманил.

— Мне тоже нравится. Прекрасное развлечение выходит. И город замечательный — уже сейчас. А то ли еще будет.

— Единственное, что плохо, — моря здесь нет, — печально говорит зеленоглазый.

— Зато целых две реки. Мало тебе?

— Да хоть бы и три, все равно мало. Надо, чтобы море хотя бы мерещилось. Пусть будет его запах летними вечерами — для начала. И проходы к морю в глубине некоторых дворов. То есть тем, кто идет мимо, должно казаться, будто тут есть проход к морю и, если свернуть, непременно к нему выйдешь. Правда, сейчас совершенно нет времени, но в следующий раз — непременно. Прекрасное ощущение.

— Тогда еще должно быть одно особенное кафе у самой реки. Непременно с верандой.

— Есть уже такое. Будем мимо идти, увидишь.

— Отлично. Так вот, пусть все, кто сидит на веранде, видят оттуда море. И никакого другого берега, вода до самого горизонта, запах йода и водорослей, все как положено, без обмана. А как только расплатятся, выйдут на набережную — бац! — снова река. И другой берег — вот он, рукой подать, вброд перейти — раз плюнуть. Но всегда можно вернуться на веранду. И сидеть там сколько заблагорассудится.

— Популярное станет место.

— А то. Что дальше? Твой ход.

— Давно думаю, что надо бы слегка перемешать времена года. Аккуратно, без перегибов. Просто, к примеру, изредка снег в июле. Выпал, полежал полчаса, тут же растаял, все танцуют. И продолжают загорать.

— Тогда уж и оттепели посреди зимы. А то нечестно.

— Они здесь и так каждый год бывают.

— Не просто какой-нибудь жалкий плюс один по Цельсию, а хорошая, добротная, жирная оттепель. Плюс пятнадцать, и подснежники прут как на дрожжах. На буйном цветении садов, впрочем, не настаиваю. Перебор.