Вадим Панов - Ребус Галла

— И как?

— Если бы я вникал, меня бы заклинило.

Сантьяга улыбнулся. Захар надел последний предмет туалета — короткую кожаную куртку — и вышел из-за машины.

Посещение третьего этажа и чердака также не принесло результатов. Треми, как и требовал комиссар, проплывал через каждую подозрительную щель, обыскивал все углы, находил тайники, но… но так и не нашел ничего важного. То ли барону нечего было скрывать, то ли все самое интересное досталось Милане.

— Никаких зацепок? — сочувственно поинтересовался Захар.

— Я надеялся, что ваш визит даст больше информации, — не стал скрывать Сантьяга.

— Извините, что разочаровал.

— В конце концов, барон действительно мог попасть в автокатастрофу.

— Мог. Но… — Треми на несколько мгновений задумался. — Знаете, комиссар, обыск в доме барона был проведен ОЧЕНЬ тщательно. Фон магической энергии превышен на порядок, а ведь это только остатки, последствия заклинаний. Милана просветила дом насквозь, и не один раз. Не упустила ни одной детали.

— Что само по себе странно, — улыбнулся Сантьяга.

— Совершенно верно.

Зачем принимать столь серьезные меры, если речь идет об обычной автокатастрофе? Зачем поспешно изымать документы? Почему преемником назначен безусый юнец?

Кстати, о преемнике.

— Захар, вы говорили, что заметили на теле Собидрага что-то странное?

— Ну, я не точно выразился… Сын барона носит странный амулет.

— Что в нем необычного?

— Мне незнаком рисунок.

— Изобразите его, — попросил комиссар.

Масан вытащил из кармана маленький блокнот и принялся старательно исполнять приказ Сантьяги.

— Даже не амулет… скорее — медальон. Да, пожалуй: золотой медальон, размером с крупную монету, а на нем изображено примерно… примерно… — Художником Захар оказался средним, но рисунок вышел достаточно четким. — Примерно вот так.

— Вы уверены?

— Гм… Кажется, в центре была надпись, но я…

— Позвольте? — Неожиданно посерьезневший Сантьяга взял у масана авторучку и добавил в центр медальона несколько иероглифов. — Такая надпись?

— Гм… пожалуй, да.

Треми широко улыбнулся, собираясь поинтересоваться, что же, черт возьми, означает сей медальончик, однако, взглянув на комиссара, подавил слова торопливым покашливанием.

Захару нечасто доводилось видеть Сантьягу таким удивленным.

Как все случилось? Как произошло? В какой момент все вышло из-под контроля? Почему братья чуды пошли друг на друга? Не в мелкой междоусобице, а в самой настоящей войне? Когда умерли законы и Земля стала жить по логичным и беспощадным Правилам Крови?

— Шарль… — Родерик Утан сжал кулаки. — Шарль де ла Круа.

Первая жертва войны.

Друг.

«Я предлагал ему уйти. Предлагал отступить. Моя совесть чиста».

Предлагал, но гордый Шарль отказался. Возможно, думал, что без труда победит в бою обычного рыцаря. Считал, что стоит выше Утана. Верил в магию.

А Родерик верил в Галла. В силу его благотворную. В добро и справедливость. А потому к подножию Одинокой Че упал де ла Круа. Первая жертва войны.

Потом, надо признаться, было гораздо проще. Следующие чуды, убитые во имя Галла, во имя торжества Справедливости, не вызывали у Родерика столь сильных переживаний. Схватка на Одинокой Че ожесточила магистра Черных Вепрей, сделала твердым. Или бездушным.

Но в то же время Утан не жаждал крови. Строжайше запретил Толкователям призывать к насилию. Требовал убеждать, а не покорять. И погром, который устроили сыны Галла в Хикмар-Касе, долгое время оставался единственным кровавым пятном на репутации мятежников. Толкователи только говорили, разъясняли, убеждали, а в случае опасности — уходили. Убивали крайне редко, не оставляя следов.

Тактика приносила плоды, количество новообращенных росло с потрясающей скоростью, а главное — среди них все чаще и чаще появлялись маги. Сначала мелкие, не самые сильные, не имеющие перспектив карьерного роста в иерархии Ордена. Затем офицеры гвардии, маги лож и даже уделов, умные и хитрые карьеристы, почуявшие силу нового учения. Родерик понимал, что этих, с позволения сказать, адептов привлекает возможность возвыситься в случае победы Галла. Понимал, но не отталкивал. Во-первых, потому, что каждый случай перехода мага в стан движения являлся великолепной рекламой. Во-вторых, по прошествии некоторого времени они становились настоящими, искренне убежденными в своей правоте адептами — такова была сила Галла. А третья причина появилась совсем недавно: с магами, изменившими своей сути, гвардейцы расправлялись безжалостно, так что пути назад у перебежчиков не было.

«Гвардия… — Утан потер подбородок. — Да, наверное, во всем виноваты гвардейцы. По сути, именно они начали гражданскую войну».

И первые их шаги были, мягко говоря, необдуманными.

Поняв, что Скверна угрожает основам Ордена, Моррис де Кос начал действовать решительно и жестко. В охваченных мятежом уделах объявили военное положение. Гвардейские гарнизоны вывели из-под управления местных военных властей, а заодно усилили сводными отрядами Алых Единорогов — наиболее преданных властям боевых магов. Приказ был прост: искоренить. Исполнение тоже не отличалось изяществом. Гвардейцы блокировали Запнаэт, столицу удела Цердел, и дали жителям два часа на то, чтобы открыть ворота и выдать принявших Скверну. После отказа последовал штурм. Даже не штурм — избиение. Алые Единороги, которым доходчиво объяснили, что в случае победы Галла они станут никем, перебили всех. Трупы Толкователей развесили на городских стенах. В столицу направили победную реляцию, которую Моррис де Кос прочел с большим удовлетворением.

В тот момент великий магистр еще не понял, что бессмысленно бороться со Словом с помощью Меча.

Но сообразил де Кос быстро, уже на следующий день, когда ему сообщили, что запылали два соседних с Церделом удела — простые чуды прочитали послание центральной власти по-своему.

— Мне не в чем себя упрекнуть.

— Опять сомнения?

Кроме них, в палатке никого не было. Коренастый широкоплечий чуд и Галла. Великий и таинственный. Могущественный и зависимый. Искренний. Да, это самое главное — искренний. И видящий всех насквозь Галла.

— Я не хотел крови.

— Но она пролилась.

— Из-за меня?

— Из-за тех, кто жаждет власти.

Двусмысленное замечание, однако для Утана был только один ответ на этот вопрос.

— Великий магистр. Маги. Они пойдут на все, лишь бы остаться наверху.

— А ты жаждешь власти? — негромко поинтересовался бог.