Евгений Прядеев - Искра Бога [СИ]

Я вспомнил, что в тот момент меня буквально затрясло от возмущения.

— Эдик, давай ты не будешь опять будить во мне желание сделать из тебя отбивную котлету! — огрызнулся я в ответ на философствования полковника. — О стране он, видите ли, думает! Вот пускай хотя бы раз в жизни страна подумает не о себе, а о конкретном человеке! Отдай книгу! Мне нужно освободить Свету, и за неё я готов отдать Ледовскому хоть все фолианты из твоего хранилища!

— Отдавать книгу прямо сейчас опасно, — продолжал говорить в моём друге полковник госбезопасности. — Я ещё не разобрался до конца в её содержании.

— Потом разберёшься, — наседал я на Эдика. — Может быть, там и нет ничего страшного. Ты не разобрался, значит и Ледовский быстро не поймёт. Это всё долго, сложно, а Светлану спасать надо прямо сейчас! Ты действительно этого не понимаешь?

— Андрей, подожди, — продолжал стоять на своём Эдик. — Я же не говорю, что Свету не надо спасать. Но кроме неё там есть же и другие люди…

— Эдик, да что ты несёшь? — вклинился в наш диалог Мирон. — Может быть, нам еще и на службу устроиться? Гражданские и невиновные — это твоя забота, а не наша. Не надо сейчас переваливать с больной головы на здоровую.

— Да кто переваливает? — не сдавался Эдик. — Но неужели вы и правда готовы похоронить этих несчастных? Почему нельзя попробовать спасти всех? И Светлану, и тех, кто оказался в заложниках Ледовского по чистой случайности?

— Потому что это опасно, — жестко оборвал его Мирон. — Нас интересует один человек, а не все сразу!

— Знаешь старый анекдот про неудачников? — поддержал я напарника. — Не повезло людям, бывает… Но вот если ты забыл, то я недавно уже согласился тебе помочь, а теперь нахожусь в полной заднице. Мне нужна Светка, живая и здоровая, а всё остальное уже отложим на потом.

— Только вот потом у этих людей может не быть, — тихо сказал Эдик. — Андрей, дай мне пять минут. Я примерно представляю, что можно сделать, но мне действительно не справиться без тебя. Я помогу и дам тебе книгу, но без твоей помощи у меня и правда ничего не получится.

Я смотрел ему в глаза не меньше минуты.

Твою ж мать!

Кто-нибудь и когда-нибудь мне объяснит, почему я всегда его слушаю?

Я припарковал машину на пятачке возле КПП и медленно вылез из-за руля на улицу. Крупные капли ударились об мою макушку и я почувствовал, как Вода потекла за шиворот тоненькой струйкой.

Дождь это хорошо. Дождь перед дорогой или большим делом всегда к удаче! Верная примета, которая уже очень давно меня не обманывает. Так что дождь сейчас это прекрасно, удача сегодня мне очень понадобится.

Солнце пряталось где-то за облаками, но всё ещё стояло в Зените, поэтому Ворота воинской части оказались открыты. Приглядевшись, я понял, что около шлагбаума стоят оборотни, правда, их я раньше не видел. Судя по всему, мои опасения были не очень далеки от действительности, и у майора здесь действительно спрятана настоящая армия.

Оба высокие, широкоплечие и с одинаково наглым выражением на лице. Даже волосы их, несмотря на то, что один был блондином, а второй брюнетом, оказались пострижены идентичным полубоксом.

Я огляделся. Если бы не присутствие дежурных у шлагбаума, то можно было решить, что часть необитаема. Людей не видно, даже на территории за воротами не наблюдается никакого движения. На довольно обширном пятачке перед КПП не припарковано ни одного автомобиля. Да что говорить, здесь даже кошек и собак не было.

В памяти опять всплыло прошлое, вернее, беспородная шавка Маня, которую подкармливали все без исключения бойцы комендантской роты. К тому моменту, как я появился в части, собака была признана талисманом погранотряда, а заодно и штатным сотрудником всех подразделений режима.

Не знаю почему, но Маня облаивала не все машины заезжающие в часть, а только выборочные, из числа гражданских, не относящиеся к нашему автопарку. Именно эти автомобили всегда подвергались усиленному досмотру со стороны бойцов, и, как оказалось, в подобном ритуале был свой тайный смысл.

В то злополучное утро перед нападением на погранотряд, Маня даже не посмотрела в сторону бойца, вышедшего на крыльцо с тарелкой нарезанных сосисок и гречневой каши, как обычно выделенной в столовой для четвероного сотрудника комендатуры. Собака облаивала стоящий неподалёку от КПП «жигулёнок» и настойчиво пыталась прокусить неподдающиеся ее зубам шины.

Юноша с тарелкой оказался сообразительным, поэтому немедленно доложил о странном поведении Мани по команде. В необычность поведения собаки поверил даже седой подполковник, исполняющий в то утро обязанности дежурного по части, поэтому не постеснялся поднять телефонную трубку и вызвать наряд тогда ещё милиции.

Постовых вместе с Маней превратили в решето, но погранотряд в то утро избежал лишних жертв. «Жигулёнок» взлетел на воздух, видимо, что-то внутри от адской начинки сдетонировало при ответных выстрелах.

Маню хоронили с почестями. Вернее несколько кусочков хвоста и комочков шерсти, что от неё остались. Благодаря ее предупреждению к моменту появления основных сил боевиков отряд уже был поднят по тревоге и ощетинился сотнями автоматных и пулемётных стволов.

На КПП быстро появилась новая собака, но даже офицеры, проходя мимо, часто вздыхали и с тоской констатировали «Не Маня».

Я потряс головой, отгоняя воспоминания из прошлого. Сейчас они показались мне абсолютно неуместными.

С другой стороны, такое отвлечение позволило мне немного выдохнуть и, кажется, даже напряжение последних нескольких часов потихонечку начало меня отпускать.

Двое моих соплеменников смотрели на меня с легкими улыбками. Удивления на их лицах я не заметил, судя по всему, они ждали моего появления. Или, по крайней мере, их предупредили, что рано или поздно я могу появиться.

— Майора позови! — вместо приветствия буквально прорычал я, не дойдя ещё и десятка шагов до шлагбаума.

— Какого? — ухмыльнулся один из дежурных, даже не дёрнувшись при моем рыке. — У нас их здесь много.

Я был явно не в том настроении, чтобы выслушивать насмешки, поэтому даже не успел трезво подумать, что можно ответить на столь наглые Слова. Перейдя с шага на бег, я впечатал ногу в живот заговорившего со мной оборотня и немедленно сделал два шага назад, чтобы не выпускать из поля зрения второго соперника.

— Да ты ох… — получивший удар брюнет согнулся, судорожно хватая ртом воздух. Его напарник не стал бросаться ко мне, а, наоборот, прижался к стене и судорожно расстёгивал висящую на ремне кобуру с пистолетом.

— У меня нет настроения шутить, — поднял я вверх ладони в примирительное жесте. — И времени на это нет. Мне нужен Ледовский! Позовите его сюда.